Ещё о бойкоте

Сегодня читал ленту блогов и в "Хоккейном твиттере" (кстати, почему там так мало подписчиков? Недоумеваю. Коротко, дельно, на злобу дня) прочитал такое послесловие к пресловутому бойкоту Алексея Белова: "Мне очень жаль, что журналистское сообщество не является на самом деле сообществом. По-хорошему, стоило бы объединиться и дружно закрыть тему чемпионата мира. Ограничиться результатами. Играйте спокойно, выигрывайте спокойно. И радуйтесь потом тоже сами с собой. И медали свои выходите показывать на улицы. Прочувствуйте единение с народом".

Это очень искренняя, из правильных чувств выросшая и совершенно неправильная мысль.

Дорогой Алексей, через подобное соображение проходит любой журналист, потому что такие чувства - нечто вроде присяги профессии. Когда ты понимаешь, что ты ее любишь, что ты этим будешь заниматься, вдумчиво, долго и, возможно, всю жизнь, тебе иногда хочется ее защитить. Мне самому не раз приходилось расстраиваться оттого, что мы такие неединые. Но сейчас я отношусь к этому как к сугубо юношеской мысли, хотя понял ее неправоту - ну, года три-четыре как.

Дело в том, Алексей, что когда мы, журналисты, начинаем объединяться и выступать по какой-то проблеме единым фронтом, то мы перестаем быть журналистами. Ну, то есть такие вопросы, конечно, есть. Но большая их часть относится к чувствам вовсе не профессиональным, а гражданским - это когда с кем-то обходятся несправедливо, например, и есть угроза его здоровью или жизни, или глобальная угроза благосостоянию семьи. А меньшая - ну, действительно, есть же проблемы, связанные с профессией. Профсоюзные такие. Например, если станут пересматривать Закон о Печати.

А вот всякие бойкоты ни в коем случае не такая проблема. Это просто проблема. Событие на чемпионате мира. И не надо тут объединяться. Только хуже будет.

Потому что гораздо правильнее и профессиональнее, когда каждый продолжает писать то, что считает нужным, а не то, что постановило "общество". Потому что каждый послан на турнир редакцией, которая деньги на поездки считает (сейчас нет благоденствующих изданий) и отправила сотрудника на турнир, чтобы в номер ставить его материалы, а не чтобы он там с кем-то солидаризировался. Пусть пишет, что считает нужным. О бойкоте или о полетах шайбы, о "ребятах за страну" или о "зажравшихся мудаках" - с этим разберется главный редактор, хорошего он работника выслал трудиться или плохого.

Наш смысл и наша сила в том, что мы можем реагировать по-разному. В реакциях не каждый свободен, это да, но все, в целом - вполне. Не могут быть все ангажированы, не могут быть все предсказуемы, и даже если вдруг ангажированы все, то не одним и тем же источником ангажемента. И все равно на выходе получается столкновение мнений.

Объединяясь, мы перестаем быть журналистами. Они, хоккеисты, не перестают. Шахтеры не перестают. Депутаты не перестают. А мы перестаем.

А объединиться стоит только раз, как подоспеет другой раз. И потом третий. И отказаться будет уже неудобно. И смысл профессии исчезнет. Очень незаметно.

Конечно, бойкот для нас профессиональная проблема. Но не нам ее решать, как и другие проблемы, о которых мы пишем. Наше дело проблемы поднимать и будоражить. В меру понимания.

Каждый из нас решит проблему материала. Это и будет самой лучшей и единственно возможной защитой профессии и профессиональной солидарностью.

Мне кажется, по прошествии нескольких дней после бойкота совершенно ясно всем, что хоккеисты повели себя как малолетки. И Бог с ними, их не по уму туда набрали. А то, что было написано в СМИ по этому поводу, было достаточно занимательно, многоголосо и достойно. Было что выбрать.

Мы все с этим справились, Алексей.