Кинорулетка. Король Лир

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

“Король Лир” Уильяма Шекспира – достаточно редкий гость на больших экранах, даже несмотря на то, что само произведение является у англичанина одним из самых популярных, а также высоко оцененных. Если зайти на тот же Кинопоиск, то помимо фильма Козинского можно увидеть лишь Курасововский “Ран”, да фильм с Лоуренсом Оливье (про Годара говорить не будем, потому что там, конечно, эпическое говно). Для совсем уж искушенных месье, что знают толк в извращениях, есть еще итальянская короткометражка 1910 года. И всё.

Интересно, конечно, почему так. Ведь здесь, в “Лире”, глубокое переплетение правдоподобности. Каждый персонаж реалистичен. Каждый поступок, будь он честным или бесчестным, вполне открыто таким называется. Безумие рассказывается так правдоподобно, что несомненно веришь и немного отшатываешься от персонажа. Подлец, что совершает интриги для того, чтобы улучшить позицию себя любимого, несомненно вызовет отрицательную реакцию: от неприязни до омерзения. Емкие метафоры, аллегории – перед нами Шекспир во всем его бессовестно талантливом великолепии. И тем не менее, ныне произведение в тени других его шедевров.

Когда режиссер берется за экранизацию такой классики, то перед ним сразу встает сложный выбор. Перенести все произведение, так или иначе, не получится. Что-то нужно задвинуть на второй план, что-то вырезать, каких-то персонажей и конфликты их упростить. И выходит, разумеется, не всегда хорошо. Для того, чтобы экранизация получилась, режиссер должен понимать, как и за счет чего оригинальное произведение работает. И у Козинского, определенно, это понимание присутствует.

Это можно особенно хорошо заметить в последней сцене. Знаете, что написал Шекспир в конце пятого акта, когда Лир умирает? Да, все правильно: “Он умер”. Ни больше, ни меньше. Кульминация одного из самых великолепно написанных произведений в истории умещена в два слова. Ни метафор, ни фанфар. Лишь бесконечная печаль и бессмертная тоска. Эта простота того, как все закончилось после той жизни, что следовала до, не может так легко и передаться на экране. Так и у Козинского. Лир после своей речи умирает, а все вокруг как было раньше, так и осталось. Лишь ты и персонажи, что вместе с тобой переживали эти два часа, способны на какие-то мысли вслух или про себя после.

У Козинцева также очень большую роль играет психологизм. Например, он уделил большое внимание тому, где и как снимался данный фильм. Уже с первых кадров, где позабытые изгои бредут по выжженной земле. Эта местность давно мертва, и она формирует сразу у вас ощущение тотальной обреченности и неизбежной катастрофы. Также режиссером были весьма интересно поданы важные монологи. Их не произносят напрямую, они идут изнутри, вам доступны лишь движения мышц, чтобы уловить на лице непосредственно то, что сейчас произносится за кадром. При этом важную роль в формировании такого воздействия на зрителя оказывает музыка Шостаковича, что идет за кадром. Так в одной из сцен рождается контрапункт, когда на экране Лир осуждает свою дочь, в то время как играет достаточно бодрая и веселая музыка, подчеркивая тяжелое психологическое состояние короля.

И мы ведь с вами понимаем, что вряд ли бы фильм был столь высоко оценен, если бы не актеры? Не попадание в роль способно у зрителя с первой же минуты вбить четкую мысль о том, что здесь, кажется, все совсем не так и все неправильно. Но, к счастью, здесь актеры в полном порядке. Особенно, это касается Олега Даля, чей шут просто прекрасен. А Лир в исполнении Ярвета вполне смело затмевает Лоуренса Оливье, чье исполнение шекспировских персонажей уже давно вошло в обиход, как наиболее приближенное к идеалу.

В данной экранизации Козинцев вполне наглядно раскрывает свой тезис о том, что условность не способна на убеждение зрителя. Он показывает, насколько важна точность и выверенность, правильное понимание оригинального произведения и того, как оно работает. А когда все составные паззла так аккуратно и великолепно сложены, тогда и получается практически идеальная экранизация великого произведения.