Сатурн - Химки 2008. Хроники военного времени. Часть 1
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Ранним зимним утром на базу “Химок” ворвался Борис Жиганов с отрядом спецназа и озверевшими овчарками.
- Всем встать и выйти на улицу! Руки за голову! Выходить по одному!
Перепуганные футболисты “Химок” выползали из-под тёплых одеял и шли к выходу. Многие шли босиком, в одних майках и трусах. Вратарь Березовский успел заправить пахучим табаком самокрутку, прикурил её от горящей газовой плиты и вышел на улицу вместе со всеми. Там был снег. Ребят строили в шеренгу. . - Скоты! – вратарь Березовский выругался и пошёл занимать своё место в шеренге. . Последним вывели Юрана. Но ребята видели его недолго. Сергея завели за угол, оттуда раздалось три матерных слова, небольшая возня и звук глухого удара. Тренер исчез.
Ребят выстроили перед зданием спального корпуса, и Жиганов начал проверять списки:
- Шоава!
- Тут!
- Динеев!
- Тут!
- Чичкин!
- Тут!
- Тривунович!
Тишина.
- Тривунович!
Опять тишина.
- Где Тривунович?!
На заснеженной площади было так тихо, что в какой-то момент стало слышно, как в соседнем селе заплакал грудной ребёнок. . - Найти Тривуновича немедленно! – Жиганов заорал эти слова в мегафон, и овчарки-убийцы, почуявшие запах крови, ещё больше натянули цепи в руках своих поводырей и залаяли с утроенной энергией.
Вратарь Березовский докурил самокрутку и плюнул под ноги Жиганову. Жиганов хотел было уже что-то прокричать, но тут послышалось: “Ведут! Ведут!”, и все отвлеклись на чёрный вход спального корпуса химкинской базы. Оттуда под руки тащили Тривуновича, который упирался, брыкался и всячески противодействовал людям в военной амуниции. В руках у него была газета “Спорт-Экспресс”, но люди Жиганова двумя ударами выбили газету из рук Тривуновича.
Две одинокие капли обагрили снег и газету. Капля упала прямо на фамилию “Тривунович” и цифру “3.95”( средняя оценка за сезон ). Босниец что-то кричал на родном языке, но его никто не слушал. Дулами автоматов Тривуновича затолкали в строй, и Жиганов снова принялся зачитывать фамилии из списка.
- Головатенко!
- Тут!
- Степанов!
- Тут!
- Самусёвас!
- Здесь, монсеньор!
- Далеко пойдёшь, Самусёвас!
Березовский спокойно забивал очередную самокрутку. Над площадью каркали вороны, а снег под ногами уже напоминал грязную кашу. Эх, Самусёвас, думал Березовский. И зачем я тебе свои гетры давал, мяч пинать учил, а после игр до дома подвозил? Продажная ты шкура, Самусёвас! Размышления Березовского прервал собачий лай. Это Драган Блатняк пытался выскочить из шеренги и убежать через тренировочное поле в лес. Возле углового флажка собаки настигли Драгана, вцепились в его бутсы зубами и потащили обратно в строй. Драган схватил было угловой флажок и попытался отмахаться им от собак, но пришло время автоматной очереди. Люди Жиганова пулями изрешетили ворота химкинской базы, правая стойка не выдержала, и ворота, немного качнувшись вправо, рухнули на обледенелую землю. Блатняк больше не сопротивлялся.
Березовский тихо выругался. Старый футбольный солдат мог вытерпеть всё, но только не ворота.
- Йованович!
- Тут!
- Габриэль!
- Тут, товарищ Жиганов!
Березовский чуть было не поперхнулся самокруткой. Габриэль двух слов по-русски связать не мог, а тут целых три слова без акцента.
- Феррейра!
- Тут!
- Бугаев!
- Тут!
- Титов!
Над площадью нависло молчание. Вдалеке из бани топал улыбающийся массажист команды дядя Митя. Он, в одних шлёпанцах, закутанный в полотенце с изображением женщины в леопардовом бикини, шёл к главному зданию, где, по всей видимости, лежали остальные вещи дяди Мити. Но ещё издали он заметил, что на площади перед зданием, стоят какие-то странные люди с автоматами и овчарками. Дядя Митя, может быть, и хотел дать дёру, но далеко в таком виде не убежишь. Особенно в Подмосковье с его жестоким сибирским климатом. Дядя Митя поднял руки вверх и пошёл к Жиганову.
- Ты кто такой?
- Кто? Я? – запинающимся голосом спросил дядя Митя.
- Да, ты.
- Я это… как его… массажист команды я.
- Массажист, говоришь?
- Да, массажист. Ребят подлечиваю, тонус перед играми поднимаю… вот..
- Где Титов, знаешь?
- Егорка?
- Да, Титов, старая башка! Где он?
- Он это… того… на острова в Индийском океане уехал.
Лучше бы дядя Митя не говорил правду. Жиганов так рассвирепел, что даже злые собаки, жевавшие неподалёку угловой флажок и щитки Блатняка, испугались, заскулили и убежали к центральному кругу..
- Найти его! Он нужен “Сатурну”!
- Но, босс, как мы его найдём? Это же Индийский океан - там много островов! – один из спецназовцев снял маску, и Березовский узнал в нём Жедера..
“Бывших “сатурновцев” не бывает”, - промелькнула в голове Березовского старая футбольная мудрость.
- А мне плевать, как вы будете его искать! Найти и привести его на завтрашнюю тренировку! Остальные – хлам! Нам нужен Титов!
Люди Жиганова засуетились. Кто-то достал рацию и связался с неким “Баффуром”, а несколько человек отделились от основного отряда, зашли в комнату, где жил Титов, достали оттуда грязную футболку, дали понюхать собакам, и через пять минут лающая свора уже удалялась по сугробам по направлению к Воскресенску.
- Настя Чех!
- Тут!
- Ребежа!
- Тут!
- Сабитов и Кудряшов!
- Тут!
- Эромоигбе!
- I’m here!
- Якубко!
- Сатрапы!.
- Отдать в “Торпедо”!
Мартина подхватили люди с автоматами и повели к оврагу, в котором тренировались ребята Алёшина. Когда Якубко толкали туда, почти все отвернули головы. Только Березовский стоял и сурово всматривался вдаль, откуда раздалось нечленораздельное: “Нееет!” Пропал парень, подумал Березовский, не хватило терпения.
Собаки, убежавшие по следу Титова, вернулись с концертной афишой Николая Трубача “Трубач. 20 лет в пространственно-временном континииуме. Только хиты”.
- Босс, на этой афише следы кончаются! – запыхавшийся Жедер теребил в руках сигарету. – Видимо, он бежал с ней до Бронницы, а там бросил её и побежал к Индийскому океану!
- Ты уволен!
- Но, босс, как же…
- ТЫ УВОЛЕН!
- Босс, умоляю!
- Жан!
- Я тут, мой генерал!
- Занимаешь место Жедера.
- Слушаюсь!
- А как же я, босс?
- Сбросить в овраг к Якубко!
“Даже своих не жалеет”. Старый вратарь услышал, как ребята в строю начали испуганно перешёптываться, но сам он был абсолютно спокоен. Его однофамильца искала половина ФСБ, играл он уже семнадцать лет, а карьеру начал в клубе “Кошкагорц” – одних этих фактов хватило бы, чтобы испугать Динеева, Сабитова и Кудряшова вместе взятых, но он молчал. Он забивал терпкий табак в самокрутку и выдыхал смоляные кольца. Березовский был сделан из стали.
- Антипенко!
- Тут!
- Байрамов!
- Тут!
- Березовский!
Березовский взял паузу. Каждое его слово имело вес в коллективе, и именно сейчас требовалось ответить так, чтобы ребята почувствовали, что их многолетний вожак не сломлен, что он вместе с ними и что он готов повести их на баррикады. Березовский бросил бычок в серый снег и глухим басом процедил:
- Здесь, ядрёна вошь!
Березовский не оборачивался, но даже спиной он чувствовал, как уважение к его персоне растёт в геометрической прогрессии. Даже Низамутдинов, который относился к ветеранам с пренебрежением, излучал флюиды невидимого респекта. Все ребята говорили: “Тут!” и только настоящий вожак мог ответить: “Здесь, ядрёна вошь!” Березовского подхватила невидимая толпа и стала качать на руках. Такие ощущения он не испытывал со времён победы в кубке России в далёком 99-м. Стальной человек растрогался, но ненадолго. Березовский отогнал от себя воображаемых обожателей и снова очутился на заснеженной площади перед спальным корпусом химкинской базы. Жиганов пристально смотрел в его непроницаемое лицо:
- А ты крутой, как я посмотрю.
- Мне всё похрен!
- Для старика ты больно разговорчив, Березовский.
- Я опытен, а не стар.
- Я запомню твоё лицо и буду за тобой внимательно приглядывать..
- Валяйте..
Березовский ухмыльнулся в лицо Жиганова. Начальник “Сатурна” отвёл глаза и заорал:
- Грузить всех в вагон!
Собаки остервенело залаяли, автоматные приклады заработали по спинам тех, кто отставал, вьюга над Химками закружилась с ещё более пущей силой – ребят заталкивали в вагон старого грузового поезда. Последним в “теплушку” затолкнули Березовского и Тривуновича. Тривунович был бледен и всё время шептал: “3.95! 3.95 за сезон! Я думал, мне поставили больше!” Березовский сам захлопнул ворота вагона, оставив только небольшое оконце, на котором стояла решётка. Сквозь него он смотрел на одинокие заснеженные поля, на ребёнка в валенках, который бегал по сугробам за воздушным змеем, на старика с трубкой во рту, сидящего на завалинке у избы, и на стаю птиц, улетающую на юг.
- Беги, Егор… Беги… - Березовский прикурил очередную самокрутку и помахал перелётным птицам ресницами правого глаза.
В вагоне “теплушки” из-за дыма, пускаемого вожаком, стало не хватать воздуха, народ тихо матерился, а сам поезд двигался в Раменское, где ребят ждала неизвестность…
Продолжение следует…