Взгляд свысока. Карим и Мэджик
Оригинал: «Гигантские шаги. Автобиография Карима Абдул-Джаббара» (издание 1983-го года). Перевод выполнен не для коммерческого использования.
Авторы: Карим Абдул-Джаббар, Питер Ноблер.
[...] Посредственные журналисты объяснили трансформацию, произошедшую со мной в сезоне-1979/80 появлением в команде Ирвина «Мэджика» Джонсона. Ирвин оказался в НБА в возрасте 19 лет после своего второго года обучения в колледже и моментально покорил всех своим энтузиазмом – он излучал любовь к баскетболу даже во время тренировочных матчей. Он был мальчишкой, которому довелось воплотить свою мечту в реальность, и шоуменом, который заставлял зрителей чувствовать себя частью игры. У него был талант заставлять всех вокруг улыбаться, включая меня.
Ирвин никогда не чурается прямого зрительного контакта. Оказавшись один на один с игроком соперника, он всегда смотрит ему в лицо, давая понять, что ставкой в их дуэли являются не просто два очка, но и игровая гордость. Любой момент в матче превращался для Ирвина в возможность посоревноваться в какой-нибудь мелочи, и фанаты это обожали. Именно поэтому его приход в лигу произвел такой сильный эффект. Он обожал веселье и часто находил для этого поводы даже во время важных матчей – и всегда смеялся за счет своих оппонентов. Его манера игры держала всех начеку – нас, его партнеров, потому что нам приходилось ожидать сумасшедшего паса буквально в любую секунду, и соперников, потому что им приходилось бороться с многочисленными гранями его таланта.
Ирвин обожал дурачить своих оппонентов, пролетать мимо них к кольцу, а затем бежать обратно на свою половину площадки, даже не взглянув, попал ли он в кольцо, при этом улыбаясь зрителям и заставляя их восторженно кричать, пока обыгранные им оппоненты хмурились и качали головами. Любой профессиональный игрок в баскетбол ненавидит подобные унизительные моменты, и выходки Ирвина заставляли нас играть еще усерднее, ведь нам приходилось иметь дело с рассерженным оппонентом, что, естественно, приводило фанатов в восторг.
Однако что больше всего импонировало мне в манере игры Ирвина – это его понимание баскетбола в целом. Он гениально играл в пас и умело пользовался своим большим для разыгрывающего ростом во время борьбы за подбор. Он никогда не позволял себе играть спустя рукава, и это превращало игру в одной с ним команде в истинное удовольствие.
8 историй о том, как зарождалась династия «Лейкерс» 1980-х
В общем, я наслаждался ходом сезона-1979/80, и пресса, естественно, связала это с приходом Джонсона. Однако изменения в моем поведении были вызваны целой комбинацией факторов. Во-первых, моя супруга Шерил не уставала твердить, что мне есть чем поделиться с партнерами, прессой и общественностью, и постоянно подталкивала меня к более открытой манере поведения. Во-вторых, доктор Джерри Басс, который недавно приобрел франчайз, первым же делом переподписал со мной контракт, что я воспринял как знак того, что он ценит мой вклад в успех команды. В-третьих, «Лейкерс» подписали в межсезонье двух тяжелых форвардов, Спенсера Хэйвуда и Джима Джонса, которые хорошо играли на подборе и могли внести существенный вклад в нашу борьбу за чемпионство (отсутствие добротных игроков на позиции тяжелого форварда было главной слабостью команды в прошлом сезоне. Я неоднократно повторял, что мне в пару необходим подбирающий, знающий свое дело. Когда я играю в защите и блокирую броски, кто-то должен их подбирать. Несмотря на все мое трудолюбие, я не могу блокировать бросок, вытолкнуть оппонента из «краски», развернуться и забрать подбор – это просто физически невозможно). В-четвертых, Норм Никсон, наконец, превратился в одного из лучших гардов лиги, и у нас в кои-то веки появилась сильная скамейка запасных. Я был счастлив.
Наша первая игра в регулярном чемпионате транслировалась по национальному телевидению. Мы играли в Сан-Диего против Билла Уолтона и его «Клипперс». Матч выдался упорным, и мы отставали на одно очко за несколько секунд до конца основного времени. В тайм-ауте тренер нарисовал для нас комбинацию. Вновь выйдя на паркет, я был, безусловно, сконцентрирован, но не придал бы особого значению потенциальному поражению – моя жизнь не зависела от исхода одной игры в «регулярке», и нам предстояло сыграть еще как минимум восемьдесят один матч в том сезоне. Я просто собирался выполнить свою работу.
Стоило мне получить мяч, как я развернулся и отправил в корзину свой скай-хук прямо под звук сирены. Мяч оказался в сетке, и мы одержали победу. Я медленно направился к раздевалке, уже размышляя о том, что мне делать вечером, как вдруг ощутил, что кто-то вспрыгнул мне на спину и крепко меня обнял. Я был шокирован. Это был Ирвин, обвивший меня своими руками и уткнувшийся в мою грудь щекой так, словно мы только что одержали победу в седьмом матче финальной серии. Мне было немного не по себе от подобной несдержанности на публике, но Ирвин был так счастлив, что меня вдруг озарило – я тоже был рад победе! Ирвин внес в нее существенный вклад и напомнил мне, что даже самая незначительная победа – повод для радости.
Мы выдали отличный сезон, заняв первое место в своем дивизионе, обыграли действующих чемпионов из Сиэтла в финале Западной конференции и столкнулись с «Филадельфией» в решающей серии года. Мне не доводилось играть в финале уже шесть лет, и я очень хотел одержать победу. После трех подряд титулов NCAA в составе UCLA и чемпионства в НБА спустя два года после прихода в лигу приручили меня к постоянным триумфам. Я избаловался и позабыл о том, как сладка каждая победа. Однако спустя девять лет после своего последнего чемпионства я устал от агонии поражений. У каждого из них были объективные причины, и я старался рационально рассматривать каждое из этих поражений, но что удручало меня больше всего – так эта моя готовность к проигрышам. Поэтому перед началом финальной серии-1980 я послал это чувство подальше и приготовился выложиться полностью.
Мы выиграли по одному матчу в Лос-Анджелесе и затем по одному матчу в Филадельфии. Пятая игра проходила на нашем домашнем паркете, и нам пора было выйти на следующий уровень. Я набирал 30 очков в среднем за прошедшие четыре игры, но хотел показать нечто большее. Победа в пятом матче была нам жизненно необходима. Естественно, воздух был наэлектризован от напряжения, но я не обращал на это внимание – я играл под подобным давлением с 12 лет. Люди всегда ожидали от меня побед, и их завышенные ожидания всегда были частью моей жизни. Единственное, что действительно оказывает на меня давление – это подготовка к каждому матчу, и мне не с кем разделить этот груз. Стандарты, которые я ставлю перед собой, намного выше стандартов, которые окружающие проецируют на меня. Поэтому, когда меня спрашивают о давлении в важных матчах, я лишь пожимаю плечами, ибо это – лишь часть моей жизни.
«Филадельфия» годами крутилась вокруг чемпионского титула и отчаянно хотела его завоевать. Всю игру мы шли ноздря в ноздрю, когда в третьей четверти я выполнил лэй-ап, неправильно приземлился и почувствовал жуткую боль, которая пробежала от моей лодыжки до самого бедра. Я тщательно работаю над ногами и знаю, насколько они сильны, и поэтому весьма редко их травмирую. В тот момент я понял, что приключилось нечто серьезное. Доктор Керлан, физиотерапевт команды, предположил, что я получил трещину, и спросил, хочу ли я досмотреть игру со скамейки или немедленно отправиться в госпиталь. Я поинтересовался, смогу ли еще больше травмировать лодыжку.
– Если мы плотно забинтуем ногу, то ты не сможешь усугубить травму, но играть будет чертовски больно.
– Давайте попробуем – я хочу остаться в игре.
Доктора очень плотно забинтовали лодыжку, но стоило мне подняться и сделать шаг, как я убедился в их правоте – нога просто горела. Однако я постарался глубоко уйти в свое «чи», пытаясь использовать все те уроки по концентрации внимания и использованию каждый капли энергии, которые дал мне Брюс Ли. Мысленно попросив Аллаха о помощи, я вышел на паркет. Мне пришлось привыкнуть к мысли о том, что я не могу прыгать с левой ноги, и мне придется бороться с Дэррилом Доукинсом на одной правой. Первые пару минут лодыжка не давала мне покоя, но я мысленно отсек все болевые импульсы и сконцентрировался на матче.
Я набрал сорок очков тем вечером, и мы одержали победу. Сразу же после матча я направился в госпиталь, а оттуда – в постель. Я не смог присоединиться к команде, вылетевшей в Филадельфию на шестой, возможно решающий, матч серии. Но я знал, что выйду на седьмой матч на родном паркете, если он состоится, несмотря на то, что моя лодыжка раздулась до размеров грейпфрута.
Это удивительно неприятное чувство – наблюдать за тем, как твоя команда борется за чемпионство в двух тысячах миль от тебя, пока ты не можешь даже выйти из дома. Я прохромал до телевизора и нервно наблюдал за событиями матча, крича на рефери и хлопая в ладоши. Ирвин заменил меня на позиции центрового и выдал 42 очка, а Джамал Уилкс нашел свой бросок и набрал 37 очков. Мы одержали победу!
10 историй о первом чемпионстве «Лейкерс» 1980-х и их последующем провале
Пустота и тишина дома парализовали меня, ибо я знал, что именно происходит в раздевалке нашей команды сейчас. Победа в главной серии сезона – это событие мгновенное; вы разделяете триумф с парнями, обливаетесь шампанским и кричите как сумасшедший, однако час спустя все расходятся своими путями. Ни один даже самый шикарный чемпионский парад не сравнится с одним часом в раздевалке команды после победы в финале. Я встретил партнеров в аэропорту на следующий день, поздравил каждого из них, поддержал трофей в руках, однако понимал, что судьба лишила меня самого главного.
Мэджика назвали Самым ценным игроком Финала. Я набирал больше 33 очков в среднем за пять матчей, отменно сыграл в защите и собрал ключевые подборы, но именно Мэджик оказался в правильном месте в правильное время, выдав лишь один яркий матч и оказавшись более привлекательной для общественности историей. Ему повезло оказаться в свете прожекторов победы и поднять над головой трофей, пока я хромал по дому на костылях. Я понимал, почему выбрали именно его, но не был особо счастлив по этому поводу. Шерил успокоила меня. Пару лет назад я был бы несчастлив в подобной ситуации и обвинял бы во всем глупость журналистов, однако теперь я понимал, как работает машина СМИ и принимал это как данность. К тому же Мэджик во время церемонии награждения заявил, что «победа была бы невозможна без вклада большого парня», что было благородно с его стороны. В любом случае мне стало лучше, когда спустя пару недель мне вручили награду Самого ценного игрока сезона, которая стала моей шестой.
Мы не сумели завоевать второе подряд чемпионство в следующем сезоне. Ирвин получил серьезную травму, а по возвращении на паркет он забыл, что именно принесло нам успех. Внимание публики сложно выдержать в любом возрасте, тем более, когда вам всего 21 год. После нашего первого совместного чемпионства в попытке завоевать еще больше популярности для франчайза менеджмент сконцентрировал все внимание на Мэджике, и нам пришлось проиграть «Хьюстону», дабы напомнить им, что чемпионство – дело, прежде всего, командное.
Все изменилось в сезоне-1981/82 – Ирвин раздавал пасы налево и направо и старался, чтобы каждый игрок был счастлив; Никсон наконец-то стал котироваться на уровне игроков Матча всех звезд; в команду пришел Курт Рамбис и поразил всех своей жесткостью и неуступчивостью; Майкл Купер нашел свою нишу в команде; и Боб МакАду доказал критикам, что по-прежнему мог играть на высоком уровне. Мы вновь обыграли «Филадельфию» в финале, и в этот раз мне довелось оказаться в свете прожекторов. Я снова начинал привыкать к победам.
[...] Рано или поздно мне придется завершить карьеру. Мое тело перестанет меня слушать; пусть даже жажда побеждать не угаснет никогда, физические силы не бесконечны. Мне нравится думать, что я оказался на вершине своей профессии; для осознания этого факта мне потребовалась половина моей жизни и присутствие достойной женщины рядом со мной. Я буду удивлен, если смогу доминировать в другой профессии так же, как я доминировал в баскетболе, но именно этого я и хочу. Я планирую поступить в юридическую школу – соперничество в данной области достаточно сильно, дабы поддерживать мой интерес. Я хочу продолжить изучать ислам. Я также хочу проводить свое свободное время на пляжах Гавайи. Мои дети заслуживают моего внимания.
Я занимаюсь баскетболом с восьми лет и успел набрать большой багаж знаний. Баскетбол требует как врожденного таланта, так и постоянного обучения. В НБА полно весьма талантливых парней, которые никогда не достигнут своего потолка просто потому, что баскетбол не является важной частью их жизни, или потому, что они слишком глупы и высокомерны, дабы обучаться на каждодневной основе. Я недостаточно терпелив, чтобы быть тренером, но я обладаю всеми этими знаниями, и, приближаясь к концу своей карьеры, я все чаще и чаще ощущаю желание передать эти знания другим.
Я пришел к этой мысли путем долгих размышлений. НБА чуждо постоянство – игроки приходят и уходят по собственной прихоти или по желанию менеджмента; нет никакого смысла передавать свой опыт кому-то и затем наблюдать, как он уходит в другую команду и использует полученные от вас знания в борьбе с вами. К тому же я никогда не пытался навязать свое мнение кому-либо, дабы не показаться высокомерным. Профессиональные баскетболисты весьма чувствительны, когда дело касается рекомендаций и советов со стороны их коллег; большинство парней в лиге обладает существенным набором умений и с трудом позволяет даже тренерам достучаться до них, не говоря уже об их партнерах. Именно поэтому я всегда предпочитал показывать пример, а не давать советы, и потому заслужил репутацию высокомерного и молчаливого одиночки.
Один в поле воин. Карим против НБА
Фото: Gettyimages.ru/Stephen Dunn, Andy Hayt /Sports Illustrated, Stephen Dunn