«Гр***ный теннис. Меня тошнит, когда я смотрю его по ТВ». Принимают ли звезды допинг?
На прошлой неделе вопрос допинга в теннисе снова приобрел остроту. Павел Ниткин пытается понять, чист ли самый аристократичный вид спорта.
При написании этого материала огромную роль сыграл великолепный, но радикально скептичный блог о допинге в теннисе с говорящим названием Tennis Has a Steroid Problem. По сути, эта статья – попытка осмыслить и кратко изложить все, что написали авторы этого блога.
Кроме того, это не попытка обвинить кого-то в употреблении допинга, а попытка разобраться в системе антидопингового контроля и оценках этой самой системы.
До последних лет было мнение, что теннис обладает одной из самых строгих и жестких антидопинговых программ. Однако в 2013-м точка зрения кардинально изменилась, причем разговор о проблемах завели сами игроки – например, Энди Маррей, Роджер Федерер и Жо-Вильфред Тсонга. За критику антидопинговой программы им досталось от президента ITF Франческо Риччи-Битти: «Игроки любят поговорить. Несколько лет назад они же жаловались, что их слишком много проверяют».
Долгое время игроков действительно слишком редко проверяли – особенно редко брали кровь на анализ. В среднем ITF проводит 2000-3000 проб в год (в рамках соревнований и вне соревнований). Довольно мало для организации, которая контролирует мужской, женский, юниорский и колясочный теннис.
Отличной иллюстрацией скудности антидопинговых мер ITF может послужить информация с «Ролан Гаррос»-2013: во время турнира было взято почти 200 проб у участников мужского и женского турнира (включая квалификацию), парников и юниоров. Только в одиночных сетках играют 256 человек, а всего в турнире принимают участие более 500 игроков – получается, что на одном из крупнейших турниров в календаре (и на турнире, который официально проводится под эгидой ITF), на допинг проверяют не всех.
Подавляющее большинство анализов, которые берут у теннисистов – это анализы мочи, в которых не обнаружить серьезный допинг, типа гормона роста или ЭПО. Понятно, что люди, которые борются за миллионные призовые, явно не дураки и найдут врачей, которые, в свою очередь, найдут что-то мощное, что в моче не обнаружится.
Бюджет антидопинговой программы ITF составляет три миллиона долларов – ровно столько же в прошлом году получил победитель US Open
Кроме того, ITF довольно неохотно делится информацией о реализации своей антидопинговой программы. Например, данные о количестве допинг-тестов организация публикует всего один раз в год – хотя даже международная федерация мотоспорта делает это ежемесячно. Кроме того, не сообщается, на каких турнирах у каких игроков брались анализы. Также неоднократно говорилось о том, что ITF очень неохотно идет на контакт с национальными антидопинговыми организациями – например, на это жаловался представитель французского агентства.
Еще одна интересная характеристика – бюджет антидопинговой программы ITF. На этот год он составляет три миллиона долларов – ровно столько же в прошлом году получил победитель US Open. Но такая бедность, если можно так выразиться, это еще не самое потрясающее.
С 2009-го по 2012-й ITF, несмотря на все разговоры об активной антидопинговой работе (которая, естественно, требует средств), не просто вписывалась в свои скромные бюджеты (которые тогда были еще меньше и не достигали двух миллионов), у нее даже немного оставалось. В 2009-м – 122 тысячи долларов, в 2010-м – 301 тысяча, в 2011-м – 288 тысяч, а в 2012-м – 180 тысяч. Забавно, что как раз в то время количество тестов на ЭПО и анализов крови, которые проводила ITF, уменьшилось, несмотря на все разговоры. Для сравнения, клеймимый всеми велоспорт за четыре года (2006-2010) увеличил количество анализов крови, проводимых вне соревнований, более чем в тысячу раз (со скромных четырех до 4981).
В 2013 году организация в бюджет не вписалась и потратила на борьбу с допингом на 208 тысяч больше бюджета. Однако сама же она объяснила такие расходы юридическими издержками, которые появились по ходу сезона – видимо, Виктор Троицки и Марин Чилич потрепали бюджет ITF.
Глава антидопинговой службы доктор Стюарт Миллер сам признал, что в теннисе работает закон омерты
Вообще отношение ITF к собственной антидопинговой программе отличается заметной противоречивостью. Уже упоминались случаи, когда официальные заявления о намерениях не совпадали с официальными заявлениями о результатах. Но и это не все. В 2009 году руководитель антидопинговой программы ITF Стюарт Миллер рассказал в интервью, что тесты на ЭПО проводятся не случайным образом, а на основании мониторинга анализов крови игроков. Соответственно, такие проверки проводились только среди игроков, чьи показатели вызывали подозрение – в 2009 году в их числе были Федерер, Серена Уильямс, Джокович, Азаренко, Макарова, Веснина и Кузнецова. Ни в одном случае подозрения не получили подтверждения. Однако уже сам факт того, что показатели крови топ-игроков были завышенными, наталкивает на нехорошие мысли.
Кроме того, тот же самый доктор Миллер сам признал, что в теннисе работает закон омерты (его формулировка), и игроки, попадающие в допинговые истории, очень неохотно помогают контролирующим организациям. Отсюда он делает вывод, что необходимы какие-то более мощные рычаги, которые заставят теннисистов сотрудничать. Наверное, именно поэтому в обновленных антидопинговых правилах ITF прописано, что игроки обязаны сотрудничать (это, кстати, еще и на судебных издержках позволит сэкономить). Однако попытки завербовать «стукачей» как-то не вяжутся с регулярными заявлениями, что в теннисе допинга нет.
Уэйн Одесник
Кстати, о «стукачах». Сразу вспоминается случай Уэйна Одесника, которого поймали в австралийском аэропорту с пузырьками гормона роста. Его дисквалификацию сократили, когда он согласился сотрудничать с ITF – если читать между строк, он согласился держать ухо востро и сообщать, если кто-то употребляет допинг или играет подставные матчи. Самое потрясающее, что об условиях сделки знают все, соответственно, шансы на успех деятельности Одесника становятся минимальными – теннисисты же не дураки. Лучше бы он целиком свою дисквалификацию отбыл.
Чиличу ITF сообщила ему, что он сдал положительный допинг-тест. Всему остальному миру сказала, что у него травма колена
Еще одна интересная деталь: в 2010 году доктор Миллер выступал на семинаре WADA и сообщил, что ITF нацеливается вне соревнований проверять игроков три раза в течение полутора лет. Тогда же в теннисе действовало правило, что игроки могут пропустить не больше трех случайных проверок за 18 месяцев. Наверное, это сыграло какую-то роль в том, что после Янины Викмайер и Ксавье Малисса в 2009 году за пропуски проверок никого не дисквалифицировали (кстати, Викмайер и Малисса тоже дисквалифицировала не ITF, а бельгийская антидопинговая организация). Правда, в новых правилах на 2015 год прописано, что игрок не имеет права пропустить три проверки за 12 месяцев.
Отдельным пунктом нужно обговорить странные техники, которые ITF использует, когда кто-то попадается на допинге. Отличной иллюстрацией станет известный случай Марина Чилича. Хорват снялся с «Уимблдона»-2013, потому что ITF сообщила ему, что он сдал положительный допинг-тест. Вот только всему остальному миру ITF сказала, что причиной стала травма колена. И кто знает, узнали бы мы вообще о допинговых проблемах чемпиона US Open-2014 (который в прошлом году претендовал на награду Стефана Эдберга за честную игру), если бы не его бывший тренер Боб Бретт, который первым завел разговор на эту тему.
«Дисквалификация пошла мне на пользу». Как несчастье сделало Марина Чилича сильнее
Также доктор Миллер в 2008 году говорил, что система проверки игроков вне соревнований в теннисе работать не может, потому что они все время перемещаются, и это может привести к большому количеству пропущенных проверок и дисквалификаций. Наверное, поэтому до прошлого года проверки вне соревнований составляли всего 10 процентов от общего числа.
Сейчас ситуация изменилась – у игроков стали брать больше крови, чем мочи, а топ-игроков чаще проверяют во внесоревновательный период, чем по ходу турниров. Тут выводы ITF все же сделала.
Дженнифер Каприати рассказывала, что проверки на допинг – это нарушение прав личности
Однако довольно расхлябанное отношение к допинг-контролю уже породило целый ряд последствий. Самое главное из них – это отношение игроков к процедуре. Еще в начале 2000-х Дженнифер Каприати рассказывала, что проверки – это нарушение прав личности, потому что никто не должен знать, что происходит в ее теле. Винус Уильямс не стесняясь рассказывала, что велела говорить приходящий к ней домой проверяющим, что она несколько месяцев назад уехала в Сибирь. И сейчас практически ни одного дня не проходит, чтобы кто-нибудь в твиттере всерьез или в шутку не пожаловался на пришедших с утра контролеров.
Наплевательское отношение игроков к допинг-контролю как-то умудряется уживаться с недоверием к антидопинговым организациям, для которого, надо признать, есть причины. Новак Джокович потерял доверие к антидопинговым организациям после дисквалификации Виктора Троицки, однако еще раньше многие (на куда более твердых основаниях) потеряли его после книги Андре Агасии и истории о том, как АТР сокрыла его приключения с метамфетамином. А ведь было еще дело Грега Руседски, которого (в числе восьми теннисистов) дисквалифицировали за употребление нандролона, но потом оправдали, потому что он убедил контролирующие организации, что препарат попал в его организм вместе с электролитами, которые в таблетках предоставляла АТР.
Новак Джокович: «Я больше не доверяю антидопинговым организациям»
Есть и еще одно следствие видимого благополучия – это довольно вялое освещение разных инцидентов, касающиеся антидопингового контроля и топ-игроков. Например, никто с возмущением не спрашивает Серену Уильямс об инциденте в 2011 году, когда она восстанавливалась после травмы, к ней пришли допинг-контроллеры (впервые за год – что тоже не вписывается в стратегию ITF, согласно которой топ-игроков должны были проверять больше остальных), но она приняла их за грабителей и спряталась в специально оборудованном убежище в своем доме. Мало того, что никто ее не спрашивает, так и ITF не засчитала ей этот тест как пропущенный.
Доктор дель Мораль работал с академией, в которой тренировались Сафина, Феррер, Кириленко и Эррани
Не было больших расследований на тему связи теннисистов и знаменитых «допинговых» докторов Луиса Гарсии дель Мораля и Эуфемиано Фуэнтеса. Хотя дель Мораль с 2006 года сотрудничал с теннисной академией в Валенсии, в которой тренировались, в том числе, Динара Сафина (которая сказала, что только проходила диагностику в клинике дель Мораля), Мария Кириленко, Сара Эррани и Давид Феррер (который сказал, что вообще не знает, кто такой этот дель Мораль).
Особенно много вопросов вызывает ситуация с Эррани. В 2012-м появились сообщения, что доктор вошел в команду Сары. В июне 2012-го, после того, как его вывели на чистую воду, окружение Эррани сообщило, что теннисистка была у дель Мораля всего один раз, когда не был доступен ее лечащий врач. Однако в августе сама теннисистка сказала, что дель Мораль был лучшим врачом в Валенсии, и она с ним работала. Стоит отметить, что сезон-2012 был самым успешным в карьере итальянки, которая сейчас требует ввести пожизненные дисквалификации за допинг.
Сейчас уже почти никто не помнит, что в декабре 2004-го Кузнецова сдала два положительных допинг-теста на эфедрин. Ее не дисквалифицировали только потому, что эфедрин разрешено принимать вне соревнований, а она сдала оба теста на выставочном турнире в Шарлеруа. Самое интересное не факт отсутствия дисквалификации, а то, что глава WTA Ларри Скотт тогда отругал организаторов турнира и бельгийское министерство спорта, которое, собственно говоря, и сообщило о результатах анализа.
Конечно, очень спорная фигура – это Рафаэль Надаль
Огромное количество вопросов вызывает освещение использования Джоковичем барокамеры. В 2011-м перед US Open в Wall Street Journal появилась статья, в которой серб сказал, что использует барокамеру, однако позже на одной из послематчевых пресс-конференций заявил, что не делал этого уже год. Никто не попытался прояснить противоречия в двух историях. Стоит отметить, что барокамеры не запрещены WADA – несмотря на то, что ученые утверждают, что они дают эффект, сравнимый с допингом, а представитель WADA заявлял, что они противоречат спортивному духу.
Конечно, очень спорная фигура – Надаль, его регулярные лечения с использованием переливания крови (разрешенные с 2011 года – однако есть сообщения, что Надаль проходил транфузию крови в рамках лечебных процедур и в 2010 году, когда она была запрещена), его тенденция пропускать целые отрезки сезона (в чем многие видят признак употребления допинга) и умение очень быстро восстанавливаться после травм (что, кстати, не получилось в этом году, когда кровь на допинг стали брать намного чаще). Однако больших расследований на эту тему не проводится, хотя имя Надаля было в списке клиентов доктора Фуэнтеса.
Очень хорошо СМИ относятся и к Виктору Троицки, который нарушил антидопинговые правила, а теперь выставляет себя жертвой WADA и ITF. Троицки отказался сдавать кровь на допинг из-за плохого самочувствия, но нужно сказать, что для допинг-анализа обычно берут около чайной ложки крови, что не может фатально сказаться на здоровье.
«Когда я предположил, что в теннисе ситуация может быть такой же, как в велоспорте, он не хотел меня слушать»
В тему отношения теннисного сообщества к вопросу допинга стоит привести две цитаты журналиста Пола Киммиджа, который играл очень важную роль в деле Лэнса Армстронга.
«Две недели назад я был на свадьбе друга и натолкнулся на бывшего теннисиста, который весь вечер говорил о допинге в велоспорте. Но когда я предположил, что в его спорте ситуация может быть такой же плачевной, он не хотел меня слушать. И о чем бы я ни говорил – о безразличии ITF к допинг-контролю, о чудесных скоростях восстановления топ-игроков, об истории Андре Агасси, о связи дель Мораля с теннисом – это не могло его убедить».
«Возможно, сейчас велоспорт, и это может прозвучать нелепо, является одним из самых чистых видов спорта, потому что контроль работает на всю. Но гр***ный теннис… Меня тошнит, когда я смотрю его по ТВ и слышу, как братья Макинрои и другие комментаторы любовно воркуют. Они как бы говорят – в конце концов, мы все на этом зарабатываем, так что не стоит раскачивать лодку».
Для кого-то утверждать, что теннис чист – это все равно, что назвать треугольник квадратом
В отношениях тенниса с допингом есть еще один спорный момент: некоторые, в том числе и глава антидопинговой службы ITF доктор Миллер, утверждают, что в теннисе нет допинга, просто потому что в теннисе допинг не помогает. Якобы на корте главное – координация, психологическая устойчивость и другие психологические характеристики. Якобы теннис такая сложная игра, что химическое усовершенствование одного физического компонента не даст результата. Такая точка зрения вызывает много сомнений, поскольку, например, ЭПО может помочь теннисистам в восстановлении – как после матчей и тренировок, так и после травм (а восстановление – ключевая вещь в жизни теннисиста); стероиды могут помочь, как с силой ударов, так и с взрывной скоростью (а в теннисе, как известно, все двигаются рывками); а различные стимуляторы могут помочь с теми самыми психологическими характеристиками.
Что означает отсутствие громких допинговых дел в теннисе и малое количество дисквалификаций? Кто-то говорит, что это указывает на чистоту тенниса. Для кого-то утверждать, что теннис чист – все равно, что назвать треугольник квадратом. Для этих людей отсутствие дисквалификаций – следствие «работы» контролирующих организаций.
***
Есть мнение, что в теннисе существует конфликт интересов, и игроков берегут изо всех сил, потому что они приносят большие деньги. Дело Агасси и практика тихих, добровольных дисквалификаций (доказанная делом Чилича) подтверждают эту гипотезу.
В итоге мы получаем ситуацию, которая дает максимальный простор для паранойи. И это, наверное, главная недоработка ITF.
Фото: Fotobank/Getty Images/Giuseppe Bellini, Matthew Stockman, Julian Finney