Как объяснить молодому человеку, родившемуся в девяностых или в двухтысячных, что для нас был Федор Черенков? Как объяснить нашу любовь (а это была именно любовь) к этому футболисту?
Начать придется с плохого. Иначе объяснить невозможно. Кто-то говорит, что началось все с ворошиловоградской "Зари" Германа Зонина, кто-то - что еще раньше.
Расцвело все это г...но, конечно, при Лобановском. Иначе и быть не могло. Киевляне играли и за клуб, и за сборную, и за олимпийскую сборную. Выдержать такие нагрузки (в трехкратном размере!) невозможно. Начались договорняки. Оправдывали их "экономией сил" для ведущих футболистов.
Зараза вьелась и расцвела. И захватила всех. Сколько матчей игрались по принципу "ты мне, я тебе", "вы побеждаете в первом круге, мы во втором", "мы проигрываем, а вы нам еще что-то".
Один только эпизод. Когда в 85-м, кажется, году, Протасов шел побивать "вечный" рекорд Симоняна, в последнем туре он должен был забить не то три, не то четыре гола "Торпедо". Так по центральному телевидению заранее (!!!) сказали, что Протасов свои голы забьет. Так и случилось: Протасов забил, Торпедо выиграло - все при своих. И так было во всем, везде. Страна захлебыывалась во вранье, футбол - в г...не.
Плюс стиль - фирменный киевский. Называлось это "выездная модель", "тотальный футбол". Кое о чем догадывались, конечно, но понимать стали только сейчас. Простое слово допинг. Как говорил Илюша Цымбаларь, не прошедший смотрины в киеве, жрали горстями три раза в день: утром, днем и вечером. И потом носишься как угорелый все 90 минут: в голове пусто, зато ноги - как два паровоза.
С чем это можно сравнить? Представьте себе "автобус" Бекиеча. Но только этот автобус через пять секунд весь уже - у чужой штрафной. А еще через три секунды - снова у своей. И так все 90 минут - толтальной сокрушающей беготни.
Отдушины были две. Сперва - тбилисцы, великая команда с князем Кипиани, Чивадзе, Гуцаевым, Дараселия. наши Бразильцы.
Потом Спартак. Единственная команда, к которой грязь тогда не липла. Когда Зенит выиграл чемпионат, мнения разделились. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Спартак ничего не мог выиграть. Его любили не за это.
Гаврилов и Черенков. Если любишь футбол, то любишь и этих двух игроков. Они - оправдание нашему футболу 80-х. Но из этих двоих Федя - как ребенок. Наивный, с детской улыбкой. Неслучайно все время распускались слухи о его психических проблемах.
Он - как кнзяь Мышкин, "идиот". Как Дон-Кихот. Чтобы Федя сдал матч? За такое можно было и в морду получить, только за одни эти слова.
Голы "Астон Вилле" перед глазами. Кажется, вживую матч не показывали, но в "Футбольном обозрении" потом крутили по любому случаю. Потому что людей не обманешь, люди всегда чувствуют, кто сделанный герой, а кто - настоящий, народный.
Никогда по отчеству его не звали, всегда с уменьшительными, ласкательными. Федя, Феденька, "наш". Те - пусть хоть все пузо медальками себе обвешают, а Федя - наш.
Он и останется наш. Все фуфло забудут и предадут забвению. А Федю будут помнить, пока будет футбол.
Плакать хочется, вот что.
