«Некоторым городам здесь больше тысячи лет — невольно начинаешь уважать эту страну». Майк Кинэн в КХЛ. Часть 3

С момента чемпионства Нью-Йорк Рейнджерс прошло двадцать лет. Неужели Майк Кинэн наконец-то нашёл своё место? 

Оригинальная статья написала Кэти Бейкер, журналисткой американского сайта Grantland, 27 марта 2014 года, после длительной командировки в Магнитогорск. Прочитать статью можно по ссылке. 

Фотографии Кэти Бейкер и фотобанка GettyImages, рисунок Майка Макграта-младшего. Картинки кликабельны.

Он никогда не боялся морозов. Майк Кинэн в КХЛ. Часть 1

«Пелино после бани сказал — его будто через автомойку прогнали!» Майк Кинэн в КХЛ. Часть 2

Жизнь тренера в России, особенно в местах вроде Магнитогорска, значительно упрощается. База, арена — и так каждый день. Зима? Ну и ладно, всё равно ты весь в хоккее. Выезды? Хорошо, порой действительно далёкие — Металлургу выпало играть первый раунд против Адмирала из Владивостока. Восемь часов на самолёте и стадион чуть ли не на границе с Северной Кореей. Но ведь календарь это по возможности сглаживает. Он здесь, кстати, короче, да и перерывов в чемпионате больше, чем в НХЛ.

Люди вроде Кинэна извлекают для себя в такой ситуации дополнительную выгоду. Здесь он не найдёт той популярности, которая его преследует в Америке. Магнитогорцы, конечно, слышали о Железном Майке, но здесь люди произносят это прозвище больше с уважением.

— Я мало про него знаю. Характер у него жёсткий, железный — вот это знаю, он этим прославился, — рассказал мне через Игоря, командного переводчика, Евгений Тимкин.

Русские известны своей впечатлительностью. Характер Кинэна — деспотичный, но вдохновляющий — сразу подошёл Металлургу.

Другой игрок Магнитки, защитник Виктор Антипин (лучший защитник КХЛ в январе), сказал, что Кинэн придерживается европейского хоккейного стиля. Когда я спросила об этом у Тимкина, он согласился:

— Да, это так. Наверно, не просто европейский, а временами даже советский стиль.

Он тут же добавил, что, конечно же, в советское время в хоккей не играл. Однако когда я вспомнила вчерашний разговор про постоянные перепасовки игроков Металлурга, благодаря которым команда по сути вещей начинала играть в большинстве, хоть и была в равных составах, он утвердительно кивнул:

— Об этом я и говорю.

Довелось мне поговорить и с одним спортивным обозревателем. Его удивило спокойствие и непоколебимость Кинэна, когда тот находился на арене или в кабинете. Я спросила Величкина, что его больше всего удивило в новом тренере.

— Он обожает петь и слушать музыку, — ответил Геннадий.

Иногда задумываешься, что языковой барьер — порой очень удобная штука. Я спросила у Кинэна, собирался ли он начать учить русский.

— Знаете, я долго думал, и я отвечу — нет, не собираюсь. У нас довольно молодая команда, а английский сейчас — международный язык во всём мире. Когда я тренировал сборную Канады и ездил с ней на чемпионат в Финляндию в конце 70-х, никто там по-английски не говорил. Теперь там язык все знают, а через 10 лет и здесь будет также.

Вместо того, чтобы подрывать свой авторитет ломаным русским, Кинэн проводит все тренировки и собрания на английском, как он это делал всю свою жизнь. Когда же требуется перевод — Воробьёв всегда поможет. Он как сын тренера знает тонкости тренерской профессии. Многие игроки умеют говорить по-английски. Некоторые из них играли в североамериканских лигах. Двое — сами североамериканцы. Один женат на модели, которая много времени проводит в Нью-Йорке и Австралии. Другие учили английский в школе. Но несмотря на это, Кинэна ситуация ограничивает. Он отточил своё мастерство в тёмном искусстве манипулятивного сарказма и психологических обманов за время работы в НХЛ, и поэтому языковому барьеру многие здесь могли бы обрадоваться. Во всяком случае, это заставило его пересмотреть многие его старые привычки.

— Тебе даже не всегда до конца надо вопрос договаривать, — перебивает он меня, когда я начала спрашивать про игроков, которых он тренировал десятилетия назад. — Мы всегда были самонадеянными. Когда к нам в команды приезжали иностранцы, им не было никаких поблажек. Нам же здесь помогает переводчик. Есть кого взять с собой, если идёшь в магазин. А в Америке мы сразу бросаем парней в пекло и говорим: «Увидимся завтра на тренировке» — а они даже не понимают, что мы им сказали.

Но не думайте, что если Кинэн не учит русский, то он не интересуется людьми и культурой. Он поражён, как страна преобразилась за то время, что он работает тренером на международном уровне. Он сравнивает дамочек на высоких каблуках и шубах, которые ходят по супермаркетам Магнитогорска, со своими родителями-рабочими, которые одевали лучшую одежду перед обычным походом на ужин к друзьям — такие маленькие символы прогресса. Ему нравится всё, что он увидел во время выездов в КХЛ. Он сравнивает Владивосток с Ванкувером, Загреб с Прагой и посмеивается над тем, как в Москве людям приходится жаться друг к другу, чтобы суметь припарковаться на обочине. После немецких автобанов он познал всю шокирующую суть дурно прославившихся российских дорог. Он заставил меня пообещать, что я схожу в Эрмитаж, если когда-нибудь окажусь в Санкт-Петербурге. 

— Интересно путешествовать по русским городам, некоторым из которых уже тысячи лет от роду, — признаётся Майк. — Начинаешь невольно уважать эту страну. Мы, американцы и канадцы, зачастую имеем слабое представление о таких городах. В Северной Америке таких не найдёшь.

За последнее время он узнавал новости о беспорядках в Крыме «с обеих сторон». Донбасс был вынужден проводить матчи плей-офф в Братиславе, потому что происходящее на Украине задело и Донецк. Жена Кинэна, Нола, сначала собиралась побыть в Магнитогорске подольше, но в этот день решила улететь домой. Илья Воробьёв постоянно рассказывает Кинэну и Пелино, как эти события освещают российские новости.

— Мы за этим постоянно следим, ведь Илья, как я уже сказал, всё нам переводит, и мы каждый день просим его рассказывать свежие новости. На базе же я смотрю CNN. Интересно посмотреть на ситуацию с двух сторон. В России Путин — герой, а потом ты узнаёшь позицию Обамы, США, Европы. С точки зрения мировой политики это удивительно. Это заставляет тебя интересоваться, что же происходило на самом деле.

Кинэн уверяет, что в России у него не возникало проблем. Канадцы становятся для русских врагами, только когда речь заходит о хоккее. Но даже в этом случае для любимой команды, у которой есть реальные шансы выиграть, люди делают исключение.

— Мы думаем, у Металлурга светлое будущее, — говорит Геннадий Величкин. — У нас много подающих надежды юниоров. Кинэн уделяет много времени молодым. Я думаю, такой международный обмен опытом намного лучше любой другой геополитической работы. Такая работа делает людей из разных стран ближе друг к другу.

 ♦♦♦

В один из последних дней моей командировки мы, как всегда, обедали на базе, а фоном по телевизору шли новости. Об Украине ничего не было — новостью дня было крушение самолёта под Казанью. Все вспомнили, но предпочли не говорить о катастрофе под Ярославлем в 2011 году, в которой погиб весь Локомотив вместе с тренером Брэдом Маккриммоном. Отец Ильи Воробьёва, Пётр, тренировал Локомотив в этом сезоне, но во время Олимпиады его на этом посту сменил Дейв Кинг. Кинэн и Пелино сказали, что за полёты особо не волнуются — по дорогам здесь ездить порой даже опаснее.

Нола была одной из тех острых на язык женщин, с которой можно долго сидеть и сплетничать обо всём вокруг. Она приготовила на обед лапшу с курицей. Также на стол было поставлено красное вино, которое мы принялись разливать в очень большие бокалы.

— За базу! — сказал тост Кинэн.

— За Горск! — добавил Пелино.

Пока мы обедали, Кинэн попросил жену принести книгу, которую он хотел посоветовать.

— Её американец написал. У него ещё родители были необычные, они коммунистами стали, а он сюда приехал и на фабрике работал. Джон Скотт, «За Уралом», — энциклопедично сказал Майк. — Да, она. Он сюда приехал и жил здесь во времена, когда город и завод только строились. Рассказывает, как люди умирали от холода, отстраивая город, как жили в чём-то вроде фургончиков, как отстаивали длинные очереди в магазин за едой. Очень интересно.

Потом, когда я взялась за эту книгу, я боялась, что это будет скучное чтиво, что-то вроде официальных документов того времени. Но «За Уралом» оказалась на удивление очень яркой и выразительной книгой. Описания, живые и жуткие, создают страшное впечатление. Об одном из ссыльных, инженере по фамилии Тищенко, он пишет: «Он вообще был скуп на слова. До революции он работал ответственным инженером в одной бельгийской компании на Украине. Тогда у него был собственный дом, он играл в теннис с британским консулом, отправил сына в Париж учиться музыке. Теперь это был старый, совершенно седой человек. С 1917 года он слышал много разговоров, и решил для себя, что большинство из них пусты и бесполезны».

Скотт жил в бараках с рабочими, сам работал сварщиком, а потом химиком. Там же он познакомился с русской и женился на ней. Он ходил в местные магазинчики, общался с рабочими и временами вместе с ними грустил о жизни. Однажды ему даже дали месячный отпуск, во время которого он попал в несколько дурацких передряг. В 1937 году его депортировали из Магнитогорска — нарастающая паранойя Сталина выливалась в ещё большее закручивание гаек по отношению к иностранцам. Скотт отмечает, что гонения тех лет были очень масштабными.

Позже он вернулся в Магнитогорск и описал его так: «С высоты Магнитогорск был совсем не похож на Челябинск или Свердловск. Не было ни сверкающего Социалистического города, ни сияющих белизной заводских зданий». Из-за проблем с транспортом людям приходилось идти из аэропорта в город пешком. Но всё же возвращение его радовало:

«...Когда мы поднялись на гребень холма и увидели Магнитогорск, лежавший перед нами как сложная дифференциальная геометрическая задача на доске и увенчанный короной густого черного дыма, нас всех охватило сильное чувство гордости. Здесь, за сотни миль от ближайшего центра человеческой деятельности, за пять лет были созданы гигантский завод и город. Даже самые простые строители, даже те, кто работал здесь, искупая якобы совершенные преступления, ясно ощутили, что это их город, потому что они помогали его строить».

 ♦♦♦

Майк Кинэн так объяснил, почему он принял решение полететь работать в Магнитогорск:

— Я люблю учить. Я люблю тренировать. Мне нравится соперничать и побеждать. И учиться самому. Главное, что я хотел получить от этой работы — со всех сторон узнать и изучить менталитет русского хоккеиста. Есть про это одна очень хорошая поговорка: «Лучше понять, чем быть понятым».

Всем спасибо, любите хоккей!