Минималистичная элегантность Месута Эзила
Летом 2010 я серьезно заинтересовался приключениями сборной Германии; впервые с момента, когда мне было шесть. Я проводил отпуск на Карибах, и смог плотно следить за Чемпионатом Мира, посмотрев все матчи «бундесманшафт». Я смотрел на новую сборную, состоящую из столь разнообразных лиц, смотрел и понимал, что буду помнить этот турнир до конца своих дней.
Центральное место в этих незабываемых впечатлениях занимают движения Месута Эзила, а также его лицо, которое вовсе не напоминало мне рыбку Немо, как его партнерам по «Реалу», мне оно напомнило скорее лицо какого-нибудь турецкого принца из XIX века.
На самом деле, довольно трудно выделить в его игре что-то конкретно прекрасное, мне запомнилось скорее чувство восторга, испытываемое от наблюдения за Месутом, чем какие-то конкретные игровые действия. Он не сливается с обстановкой, подобно тому, как сливаются футболисты, играя в системе «тики-таки» или «шахмат на поле», нет и нет, я нахожу игру Эзила возвышенной в классическом философском смысле, потому что суть ее столь прекрасна, что ты даже не можешь по-настоящему уловить её.
Я не помню ни одного выдающегося гола Месута, так же как и всей команды на том турнире; лишь голы, забитые большими соперниками в ворота «бундестим» - тяжелый, как удар кувалдой, гол Пуйоля со второго этажа в полуфинале и удар со штрафного от Диего Форлана в матче за третье место. Эзил тоже иногда забивает хорошие голы, но я их забываю, ведь это далеко не вычурный дриблинг Гарринчи или зигзаги в полузащите от Франца Бекенбауэра, и уж точно не то, что делает его особенным. Особенным его делают даже не пресловутые «передачи из глубины»; наилучшие моменты Месута настолько минималистичны, что вы вряд ли даже сможете ощутить их.
В его игре наиболее сильно сконцентрирована вся прелесть «умного» футбола – быстрые умелые касания Месута почти не изменяют материи вокруг, подобно тем ускоряющимся частицам, которые существуют в пространстве лишь пару микросекунд.
Он отдает передачу набегающему партнеру в самый последний момент, вместо того, чтобы остановить неудобный, казалось бы, мяч, а иногда может наоборот - резко остановить снаряд и встать как бы над ним; такой маневр сбивает противника с толку и он теряет одновременно контроль над ситуацией и банальное равновесие.
Кристальный минимализм, который демонстрирует Месут, легко нанизывается на любую систему, в которой он играет и одновременно отсылает его к вещам куда бОльшим и старым, чем футбол, например к принципам Ренессанса, когда и было введено такое понятие как «элегантность».
Или к математике - в науке мы точно так же находим «элегантные» решения - некоторые процедуры и функции работают быстрее и минималистичнее других, в эффективности же они ничуть не уступают более ординардным способам решения задач.
Вот почему мадридские таксисты заговаривали об «Озиле» (игнорируя специфику умлята и шепелявя на «с»), как только вы залезали к ним в машину в аэропорту, и продолжали восторженно хвалить немца до тех самых пор, как вы выходите вон с суммой на чеке от таксометра, прилично набежавшей по дороге на окраину города. Только такому игроку «Сантьяго Бернабеу» может аплодировать стоя, когда он уходит на замену в дополнительное время важного матча, в котором их любимая команда проиграет. Конечно, они вовсе не озабочены философскими концепциями материальной эстетики, но они кожей ощущают эту потребность любого настоящего ценителя футбола, потребность в красивой игре.
За всей ажурностью, впрочем, кроется большая работа - в одном из лучших «эль классико» последних лет, Месут он стал вторым в команде по перехватам в «Реале», уступив лишь Хаби Алонсо. Он старателен и умел, но вся эта дисциплинированность закономерно исчезает в его лучшие моменты – Эзил работает на поле подобно черной дыре, которая обслуживает вселенную, впитывая громадное количество энергии для производства одной невероятно яркой вспышки.
Наверняка найдется критик, который спросит меня – какую, в конце концов, ценность может представлять вся эта концепция футбольного минимализма?
На самом деле, это волнует меня не больше, чем любого посетителя «Бернабеу» в вечер понедельника. Но если задуматься, то можно продолжать проводить интересные аналогии - черные дыры не производят энергии, лишь поглощая и тем самым перераспределяя уже существующую, уже созданную где-то энергию, точно так же как и футболист, несмотря на космический уровень своих умений, всегда получает мяч от кого-то и отдает кому-то, он, в любом случае, несмотря на ослепительность своих талантов, часть системы.
Да, Месут не рожден, чтобы поворачивать своей неуемной работой исходы матчей вспять. Он вовсе не воитель и даже не универсальный тяжелый солдат.
Эзил, скорее, содержит в себе эту метафизическую способность, которая помогает ему превращать хорошие команды в великолепные, а драматичные матчи – в счастливые победы. «Кропотливый труд» - это совсем не то понятие, которое приходит мне в голову, когда я думаю о Принце с Востока. Но если вдуматься, а кем бы стал, к примеру, Сэр Саймон Рэттл, если бы у него не было Оркестра берлинской филармонии и пары – тройки удачных знакомств?
Как бы то ни было, ничто тем летом не доставило мне большего удовольствия, чем минималистичная элегантность Месута Эзила.