Я назову свой текст «Аршавин»

Андрей.

Андрюша. Андрюшенька, Андрейка, боже ты мой… Что ты наделал, что ты сотворил с собой, со всеми нами, с футболом, с родиной, с верившими в тебя мальчишками и девчонками, с их родителями, с их любовью, величиной с  бюджет «Газпрома»...

За что ты растоптал ее пьяным носорогом, спустил в унитаз своей лени, опозорил клеймом неистовой никчемности, куртуазной бессмысленности своего прозябания под небом Лондона?

Что произошло, Эндрю?

Меня знобит, растет температура, пульс и рейтинг. Мне херово, Андрюша.

Ты убивал нас не спеша, как в наибанальнейшем голливудском триллере, ты насиловал наши надежды с изощренностью персонажа третьей серии первого сезона, казнь наших мечт была растянута, как репортаж комментатора-заики.

Ты стал лавочником, Андрей.

Это хуже, чем убить. Хуже чем поджечь богадельню и отнять медяки у нищего.

Ты равнодушен как паталогоанатом, абсурден как автонекролог и расточителен как распорядитель новогоднего корпоратива.

Ты пьешь.

Меня все еще трясет от понимания, что это правда.

Пять лет назад я назвал в честь тебя дочь. Зачем я это сделал, Андрей, скажи мне? Скажи мне это прямо сейчас. Скажи мне Андрей, как переименовать ее в Лионеля, как?!

Верни мне меня, потерянного в лабиринте твоих ошибок, измельчавшего от не взаимности, «как рекам иным не грезилось и во сне».

Купился, а?

У меня есть все – безлимитный Интернет, генератор мемов, офигительный ник, масса свободного времени.

У меня все еще есть ты, Андрей, и я рад этому. Я рад, что имею все основания думать – ты такой же неудачник как и я, только тебе хуже, ты падаешь с высоты, Андреа, а я никогда в жизни не узнаю, какого это.

И я мечтаю, что б ты упал до предела, что бы постучать тебе снизу.