О бедном гусаре замолвите слово

Na vihod выразил желание высказаться про Роджера и его потерю, предоставляю ему такую возможность.

Тот, кто сочувствует Федереру, должен понять, что для него было благом не ложиться в предолимпийском Цинциннати грудью на амбразуру. Да он и не делал этого почти никогда — просто творил на корте и пять лет тянул за собой весь мировой теннисный пелотон. Его теннис со всеми инновациями и его победы — все-таки не одно и то же. Теннис никуда не делся, то, что делал и делает Роджер (даже проигрывая сегодня), — это живая история, это навсегда. Практически в его теннисе есть абсолютно все, как в симфониях Баха, которые, кажется, будто никто и не сочинял — вселенская гармония сама до них снизошла. Такую первую строчку у Федерера никто никогда не оспорит, потому что дело тут не в количестве собранных шлемов и рейтинге, а в искусстве и философии игры. Это, конечно, не умаляет достоинств знаменитых предшественников и нынешних молодых талантов. Просто Роджер не может быть повторен.

Мне кажется, важно понять, что все в мире развивается циклически, и энергетический провал, который произошел с Федерером в этом году, был, видимо, неизбежен. Его вроде как спровоцировала болезнь, но ведь и болезни просто так не случаются — похоже, пришло время выйти из высокого полета и побродить по грешной земле. Вот он и бродит, спотыкаясь и ушибаясь. И преодолевая собственное удивление, говорит: «Постараюсь выиграть несколько матчей». Непривычно звучит? Еще бы!

Но все же Роджер не находится в состоянии психологического кризиса, думать так — принципиальная ошибка. Он энергетически не восстановился, это большая разница. Не секрет, почему это произошло. Единственный турнир, на котором он мог реально в удобной для себя точке календаря (с началом сезона быстрых покрытий) переломить ситуацию, – это «Уимблдон». Ради него он, по сути, пожертвовал финалом в Париже, отложил битву с Рафой до Лондона и там все поставил на карту. В Англии был почти прежний Роджер: по сетке прошел до финала легко и непринужденно, не потеряв ни одного сета, и перед решающей партией находился буквально в миллиметре от успеха (даже по очкам счет был равный — 151 на 151). Но финал был проигран. И чего уж там — вполне закономерно, если вспомнить Австралию, Дубай, Майями, Монте-Карло, Рим, Гамбург. Хотя те турниры не шли ни в какое сравнение с «Уимблдоном», прежде всего — по нервным затратам. Компенсировать эти затраты могли лишь победные положительные эмоции — их не случилось. Победа в Лондоне, возможно, исцелила бы Роджера, а так к Торонто он оказался полностью обесточен. Симон, Гинепри, Карлович превратились в соперников — ну и слава богу, это стало для них событием. И для Федерера польза, что-то вроде предолимпийского теста. Кстати, результаты теста не столь безнадежны: с Карловичем Роджер уже чаще играл в площадку, чем в коридор.

Теперь Федерер — свободный человек. Хотя лишь 18 августа швейцарец потеряет первую строчку, но по существу он уже сбросил вериги лидерства. Можно, наконец, отдохнуть от шумихи и вечного ажиотажа вокруг такого формального атрибута, как теннисная корона.

Один умный англичанин — Фрэнсис Бэкон — как-то сказал: «Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин». Если иметь в виду неизбежную смену поколений, то — да, конечно, надежда сейчас нужна Надалю (надежда удержать долгожданное первенство) и в еще большей степени — Джоковичу (надежда при первом удобном случае это первенство отобрать). А Федереру надежда не нужна. Потому что он ее не терял.

Ну и я добавлю свои пять копеек. Согласна, что у Роджера нет никакого психологического кризиса. Но мне кажется, что энергетического тоже нет. Просто Родж стареет потихоньку, но дело даже не в этом, всем бы так стареть, а в том, что на этот естественный процесс наложилась болезнь и ее последствия — он стал двигаться хуже, и форхенд вышел из под контроля. Он бы и на этом багаже мог бы выигрывать почти все, что захотел бы, просто он не считает нужным напрягаться.

Он почти на всех фотографиях улыбается. Человек, которого гложет какая-та мысль, проблема, неразрешимый вопрос, просто не в состоянии замечать, что травка зеленеет, солнышко блестит. А Роджер, судя по его улыбкам, замечает и вполне доволен жизнью. Просто его больше ничего не волнует, кроме рекордов. Я считаю, он именно поэтому так бился за Уимблдон — во-первых, можно было побить рекорд Борга, во-вторых, этот титул позволил бы ему приблизиться к Сампрасу по ТБШ. Насчет первого места, думаю, ему совершенно наплевать, и он даже рад за Рафу, в которого беззаветно влюблен с момента их первой встречи ) А что — рекорд по непрерывному нахождению на первом месте он, кажется, уже побил, а побить рекорд по общему количеству недель у него еще будет возможность. Он не напрягается, он пережидает, когда пройдет эта черная полоса. Есть, конечно, вопрос: а пройдет ли она? Но сейчас ответ на этот вопрос получить невозможно. Если в его случае и есть повод волноваться, то само время волноваться еще не пришло. Некоторые самоеды начали бы есть себя поедом заранее, но Роджер не таков.