Самое важное

Иногда, в какие-то трудные моменты, вспоминаю, как однажды, в 15 лет, перебрался в Москву из Магадана. Бывают такие ностальгические моменты, мысли приходят разные в голову… Решение принимал я сам. Отец со мной поговорил, разложил все по полочкам, объяснил ситуацию.

– Решай, – сказал. – Я не заставляю тебя, не советую. Я просто хочу, чтобы ты принял решение: остаешься ты здесь, в Москве, или возвращаешься в Магадан.

А мне уже понравилось и в коллективе, и тренер, и зал…

К тому моменту я уже месяца два занимался в ЦСКА, съездил с командой на сбор на море, сработался со своим будущим личным тренером Нагимом Хайрутдиновичем Хуснутдиновым и настолько привык к этой атмосфере, что не видел себя в другом месте. И когда пришла пора, конец августа, то мы просто забрали документы из школы, и я остался жить в Москве.

А ведь получилось это случайно. Я должен был выступать на первенстве России, перелет стоил солидных денег, что сейчас, что тогда. Мы приехали в Москву в отпуск, чтобы отсюда отправиться на соревнования. Супруга одного нашего знакомого работала в ЛФК ЦСКА. Она сказала, что в ЦСКА есть свой боксерский зал, где можно тренироваться. Мы жили здесь рядом – около Боткинской больницы, поехали, посмотрели, спросили у тренера, можно ли прийти потренироваться.

Тренер сказал, что мне надо поехать и себя проявить. Судьба? Может, я понравился ему как человек, как спортсмен, он быстро нашел общий язык с отцом

Я пришел, а Нагим Хайрутдинович как раз вел тренировку. Я переоделся. Он увидел, что пришли новенькие, подошел, поинтересовался, кто мы, откуда. А я на тот момент был кандидатом в мастера спорта. Нагим Хайрутдинович сказал, чтобы я приходил тренироваться. Занимался в зале недели три, а затем наша группа уезжала в лагерь.

Тренер сказал, что мне надо поехать и себя проявить. Судьба? Может, я понравился ему как человек, как спортсмен, он быстро нашел общий язык с отцом. Когда приехали со сборов, то Нагим Хайтрутдинович рассказал, что есть специальный интернат для спортсменов, школа, пообещал отцу, что будет следить за мной и опекать. И я втянулся настолько, что уже не смог уехать.

До последнего момента не понимал, что родители не будут жить со мной. Когда уже их проводил, помню до сих пор, как шел и просто плакал, рыдал. Только тогда осознал, что они уехали, когда они скрылись в зале ожидания. И я остался один. Без дома, без друзей. Конечно, первое время мне очень не хватало близких, одноклассников, но со временем втянулся. В Москве были знакомые, наши земляки, и я мог, если что, к ним обратиться.

А через год родители уехали в Америку. Но тогда я это легче пережил, потому что уже целый год прожил в Москве один, и меня это здорово закалило. Просто я понимал, что другого выхода нет в такой ситуации: произошел дефолт, все деньги, которые были у семьи, на которые рассчитывали переехать в Москву, это все было в один миг потеряно. И нужно было что-то делать. Отец у меня мудрый очень человек, и он все сделал правильно. Мы не виделись 8-9 лет, и за это время, я считаю, ничего не потеряли, а только приобрели. Стали сплоченнее, сильнее.

А Матвеем меня назвали, кстати, в честь моего прадеда. Русское старое красивое имя. Насколько я знаю, означает дар божий. А я ведь еще родился 7 января…

Я съездил и увидел, как родители живут, как они устроились, как себя чувствуют. Убедился, что все было не зря. Я всегда доверял отцу, понимал его и не мог ему перечить, демонстрировать какие-то свои капризы. У меня была цель. Отец воспитывал меня так, что если я чем-то занимаюсь, то должен полностью отдаваться этому делу. Учиться так хорошо, как хотела моя мама, у меня не получалось, но и она со временем поняла, что спорт занимает у меня большую часть времени.

А Матвеем меня назвали, кстати, в честь моего прадеда. В детстве меня звали Матюша, Мотя, а Матвей – редко. Честно говоря, и сейчас в основном Мотя называют. Матвей – ну не то, чтобы непривычно, но ... Русское старое красивое имя. Насколько я знаю, означает дар божий. А я ведь еще родился 7 января…

Родители ко мне сюда в Пекине, наверное, не приедут. Будут переживать дома. Папа понимает в боксе все от и до, уже начинает нервничать, берет отпуск, чтобы спокойно смотреть все бои. Они очень переживали, когда были на чемпионате мира. До этого мы долго не виделись. Они знали, что раз я уже чемпион мира, значит, мне надо отстоять этот титул. Отец меня настраивал, мы с ним разговариваем всегда перед соревнованиями. В подсознании держу, что надо победить, но держу в себе это настолько, насколько мне это не будет мешать.