Единственное Настоящее

Великий Воин, выигравший свою большую битву. Фото: Fotobank/Getty Images/Ronald Martinez

Мне не кажется, что у него сегодня возьмут интервью. Я не уверен в том, что кто-то, увидев его, Джеймса, Уэйда и Боша, обратится именно к нему. Я не думаю, что есть много людей, которые по-настоящему ценят его вклад в игру, и я практически на сто процентов уверен в том, что он единственное настоящее в этом чемпионском титуле «Майами».

Шейн Баттье никогда не был самым талантливым игроком на площадке, не входил в пятерки самых одаренных баскетболистов страны, не пытался оторвать корзину от основания щита. В его игре никогда не было красоты, изящества, чудес акробатики и элементов высшего пилотажа. Он редко показывал в атаке что-то большее, чем трехи из угла, подгрузка большого оттуда же, несколько внешне корявых проходов и попыток поджать спиной того, кто уступает ему в росте. Взглянув не него, вы никогда не узнаете в нем одного из лучших стопперов на периметре для целого поколения. Намного легче играть в защите, когда ты быстрый, пластичный и резкий, как Уэйд, танкообразный, как ЛеБрон, или высокий, длиннорукий и ненормально развитый физически, как Дюрэнт. Тогда тебе есть чем компенсировать свои ошибки. У него ничего подобного не было, и ему не приходилось бить ногой в область таблища, чтобы заставить боятся и уважать себя на его половине площадки.

Баттье стал примером для подражания для любого игрока, который не обладает всем талантом этой Галактики или физикой с обложки комикса из шестидесятых. Все, чего он достиг нарисовалось перед ним только благодаря одному фактору: голове.

Баттье стал примером для подражания для любого игрока, который не обладает всем талантом этой Галактики

Ввиду отсутствия каких-то сверхспособностей в его теле начали растить баскетболиста, который в первую, вторую и пятую очередь – читает игру. В него это закладывали в Дьюке, в «Мемфисе», в «Хьюстоне». Ему было 25, а люди уже говорили, что с него выйдет прекрасный тренер или функционер, как будто он Тим Данкан, а не ролевой игрок из стартовой обоймы. Все начиналось с базы.

Он приучил не только себя и своих партнеров, но и массу исполнителей по всей лиге к тому, чтобы начать массово смотреть матчи своего сегодняшнего и завтрашнего оппонента. Это делали и до него, на собраниях, перед важными встречами, но Шейн и его эффективность и комплексный подход стали катализатором для того, чтобы другие, вместо сна и рубилова на иксбоксе в самолете, включали запись и наблюдали за каждым действием того человека, которого им завтра придется опекать. Куда он бежит при давлении с одной стороны, как реагирует на разные варианты зоны, куда двигается и как открывается при каждом конкретном варианте опеки или игры на получение, где на секундочку теряет баланс, координацию, а соответственно дарит возможность поймать себя на чардже, под каким углом атакует, отклоняется, как правильно мешать правильной механике его броска. Это нормально, когда вы будете работать с  Кобе Брайантом, Кармело Энтони, но для Шейна же не было разницы кого он завтра будет сдерживать: легенду НБА или стритболиста, у которого есть будущее только в Лиге Развития или в сосичной за углом. А все потому, что позади была Москва. Он прекрасно понимал, что, в отличие от одаренных физически игроков, ему нечем крыть после каждой ошибки, он не успеет за обогнавшим его на вираже.

Он внес в культуру баскетбола то, о чем говорил Хаким Оладжувон после завоевания чемпионских перстней, но буквально перефразировал это. «Дрим» говорил, что на таком уровне тренировки уже не имеют значения, поскольку любой, кто хочет чего-то достичь, и так пашет как проклятый, это повсеместное явление, поэтому ключ к достижению результата лежит исключительно в подготовке. Он рассказывал о плей-офф, Шейн воспринял это всерьез и для матчей регулярного чемпионата против команд, кое-где напоминавших сборную колхоза. Даже на самую рядовую игру он собирался, как на седьмой матч финальной серии.

Даже на самую рядовую игру он собирался, как на седьмой матч финальной серии

Он вносил в игру то, что американцы называют «intangibles» – нематериальными активами – то, что нельзя пощупать в статистическом протоколе, то, что не подарит рекламного контракта. Просмотр, анализ и выводы из каждого поединка приводили к тому, что он успешно предугадывал действия представителей команды соперника и работал исключительно на внутренних ощущениях. Поначалу тренеры не совсем понимали, что он делает, когда в некоторых эпизодах бросает своего опекуна, свою зону ответственности и делает несколько шагов в каком-то направлении. Им казалось, что он ошибся. На послематчевом разборе они спрашивали у него: «Шейн, куда это ты побежал?», а потом смотрели эту же атаку с другого телевизионного плана или с точки обзора видео-координатора и замечали, что он самом деле закрыл место, в которое хотел забежать тот или иной игрок соперника, двигавшийся сквозь частокол заслонов, вынудил противника изменить маршрут движения и сбил его с привычной траектории или просто вынудил расстаться с мячом на полсекунды раньше, когда партнеры бедолаги просто не были к этому готовы. Вы никогда этого не увидите в трансляции, даже они, специалисты высочайшего класса, ухитрялись только с третьего повтора понимать то, что он предпринимал, но это уже не имело значения. Исход таких эпизодов был предрешен заранее. Баттье вносил это в каждую конкретную игру, за что ему и посвятили эпический материал под названием No Stats All-Star, лежащий на полочке каждого ограниченного физически игрока, желающего пробиться в большую лигу.

Он взял Луиса Сколу под крыло практически сразу же после приезда и не отстал от него до тех пор, пока тот не адаптировался к жизни в Америке. Он каждый день возил его по городу, знакомил с местами, где можно проводить время, с испаноязычной общиной, столь важной для того, кто переехал с Пиренеев, и делал все возможное, чтобы человек почувствовал себя своим в команде, в которую переехал без году неделю как. Сам аргентинец позже признавался, что не заиграл бы так быстро, не стал бы прогрессировать такими темпами после приезда в НБА, если бы человек не заставил бы его сконцентрироваться исключительно на баскетболе, стараясь решить за него все те потенциальные проблемы, которые могли возникнуть. Шейну не прописывали это в контракте, ему не платили за это дополнительные бонусы, и он мог смело проводить это время с семьей или в клубе с черными братанами. Но он пытался внести свою лепту в улучшение условий для каждого партнера, просто потому, что так надо. Скажите, статистический протокол это то же показывает?

Может быть все дело в воспитании, скажите вы, я не буду с вами спорить. Он рос в тяжелом квартале в статусе полукровки, его не воспринимало ни афроамериканское, ни белое подростковое сообщество. Расизм был настоящий, а не этот конченый, на котором пиарится пол-Европы, но пока они спят в притонах и видят вертолеты и разноцветные сны, пока делают заточки в камерах, скрываясь от надзирателей, он поднимается на вершину мира, и его мало что способно с нее сбросить.

Он единственное настоящее в бездушной финальной серии, Великий Воин, выигравший свою большую битву

После стартового сезона в «Рокетс» его игра в атаке свелась к тяжелым броскам на последних секундах владения из одних и тех же положений. Он мог мазать и быть неэффективным в нападении, он мог вообще ни разу не швырнуть мяч в сторону корзины, но он не боялся взять на себя роль наконечника в определяющем эпизоде.

Его трехочковые в спаренных матчах в Хьюстоне в схватке с «Портлендом» позволили команде выиграть первую серию плей-офф за двенадцать лет. Затем он принес команде дебютную победу в постсезонке в истории «Мемфиса». Еще через год, когда многие перестали в него верить, он положил 15 из 26 дальних бросков в финальной серии, значительная часть из которых стали определяющими. Возможно, тем самым, он спровоцировал первый конфликт между Дюрэнтом и Прести: Кевин умолял руководство как лично, так и публично, дабы «Оклахома-Сити» подписала с ним контракт перед этим сезоном. Генеральный менеджер не решился, ирония судьбы, правда?

Я всегда говорил, что он будет большой частью чемпионской команды, и он стал ей после провального по многим аспектам регулярного чемпионата и ряда тяжелых стартовых потуг в плей-офф. Он поднял над своей головой трофей, снял проклятье Дьюка, став первым игроком, выигравшим чемпионство и в NCAA, и в НБА, и понял, что это венец его карьеры.

Кто-то будет говорить о нем как о флоппере, кто-то как о выдумщике фирменного жеста, при котором он закрывает ладошкой глаза бросающему и выводит его из себя. Кто-то посмеет рассказывать о гениальности, о человечности, о чувстве юмора, характере чемпиона и статусе души любого коллектива. Я же вспомню лишь одно, его просьбу.

«Тренер, не нужно выпускать меня в стартовой пятерке. Пожалуйста, давайте я выйду со скамьи, чтобы держать Джинобили. Так я принесу больше пользы команде».

Он единственное настоящее в бездушной финальной серии, Великий Воин, выигравший свою большую битву, и нет ни одного аргумента в мире баскетбола, который сделал бы это достижение незаслуженным.