Джо Познански «Почему мы любим футбол: 100 моментов истории». Эпилог и благодарности

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

ЭПИЛОГ

Вспоминается одна футбольная история.

Много лет назад я еженедельно играл в шахматы с футбольной суперзвездой по имени Прист Холмс. Он был раннинбеком команды «Канзас-Сити Чифс», и его знали по всей стране не только потому, что он был великим игроком, но и потому, что он был звездой фэнтези-футбола, которую каждый хотел видеть в своей команде. Он был желанной целью любого фэнтези-менеджера, потому что был лучшим раннинбеком лиги, фантастическим ловцом пасов и зарабатывал тачдауны, как никто другой.

В 2002 году на его счету было 24 тачдауна, хотя и пропустил 2,5 игры из-за травмы.

В 2003 году он установил рекорд, сделав 27 тачдаунов. 

Никто другой не набирал 50 тачдаунов за два сезона, и владельцы команд фэнтези-футбола были настолько благодарны, что называли команды в его честь — «Джудас Пристс», «Мобильный Холмс», «Разрушители Холмса» и так далее. Прист, кажется, получал кучу благодарственных сообщений каждый день, они не имели для него особого смысла — он не очень понимал смысл фэнтези-футбола, — но всё равно ценил их.

«Наверное, фэнтези-футбол сделал меня знаменитым», — сказал он.

Приста было нелегко понять. Ему это нравилось. Он не был выбран на драфте после окончания Техасского университета, он волевым усилием проложил себе путь в «Балтимор Рэйвенс» и был лидером команды, когда они выиграли Супербоул. Он переехал в Канзас-Сити и стал божеством фэнтези-футбола благодаря силе воли [*]. Он не хотел отвлекаться, а внимание было отвлекающим фактором. СМИ были отвлекающим фактором. Даже другие игроки были отвлекающим фактором. Товарищи по команде говорили, что он иногда мог не разговаривать по несколько дней.

Вот почему я написал колонку про шахматы. Чтобы пробиться. Прист любил шахматы. Он верил в силу шахмат. Именно поэтому он основал шахматный клуб при Полицейской спортивной лиге Канзас-Сити. «Всю жизнь тебе будут говорить, что ты можешь делать, а что нет», — сказал он мне. «Этим детям придётся слышать это снова и снова. Только в шахматах нет ограничений».

Я сыграл в шахматы с Пристом ради колонки. Я проиграл. Неделю спустя мой телефон зазвонил. Это был Прист Холмс. Он хотел снова сыграть в шахматы. На следующей неделе он снова захотел сыграть. Так и повелось: каждую пятницу перед игрой я садился с Пристом Холмсом и играл в шахматы.

Он всегда выигрывал. Схема обычно была одна и та же: я получал преимущество в начале, он надолго задумывался — Прист был очень осмотрительным игроком — находил выход из опасной ситуации, ждал моей неизбежной ошибки и использовал её. Однажды, на автограф-сессии, кто-то попросил его описать меня как шахматиста.

«Он хороший игрок», — сказал Прист. «Но он не выдерживает давления».

Мы редко говорили о футболе за шахматной доской. Но однажды всё-таки заговорили. И он рассказал мне такую ​​историю: в начале игры он вынес по центру, добежал до линии секондари и  корнербек, не особо известный своей игрой на захватах, сравнял его с землей. Просто раздавил. Корнербек встал над Холмсом и сказал: «Я буду здесь весь день!»

А Холмс поднял глаза и без улыбки ответил: «Нет, не будешь».

«Видишь, в этом-то и суть футбола», — сказал Холмс. «Можно притвориться кем-то на время. Можно быть корнербеком, который в начале матча наносит мощный удар. Но когда наступает четвёртая четверть, корнербеки снова становятся теми же корнербеками. Все возвращаются к тому, кем они являются».

В конце той же игры Холмс выбежал на открытое пространство, посмотрел на этого корнербека и увидел, как он слегка дрогнул, чего оказалось достаточно, чтобы Холмс пробежал мимо него.

«Ты ему что-нибудь сказал?» — спросил я.

Он улыбнулся. «Знаешь, почему я люблю футбол?» — спросил он. «Потому что вообще ничего не нужно говорить».

* В конце сезона он смотрел каждый матч, в котором участвовал, как минимум десять раз.

БЛАГОДАРНОСТИ

После написания книги «Почему мы любим бейсбол» я полагал, что у меня есть довольно хорошее понимание того, как я хочу написать «Почему мы любим футбол». Оказалось, что нет. Ритмы футбола и бейсбола настолько различаются, что это как очевидно, так и непонятно. Я начинал и переписывал эту книгу десятки раз. Я постоянно просыпался посреди ночи с мыслью: «Ничего не получится!» 

Эта книга совсем не похожа на футбол! Прорыв случился, когда я провёл несколько дней с Крисом Уиллисом в офисе NFL Films в Маунт-Лореле, штат Нью-Джерси. Крис — глава научной библиотеки и один из ведущих историков футбола в Америке. Он также чертовски хороший парень, и просто общаясь с ним, наблюдая вместе с ним за легендарными футбольными моментами, обсуждая его идеи, я постепенно начал понимать, чем должна стать эта книга, и, да, почему я люблю футбол. Я бы не смог написать эту книгу без него.

То же самое можно сказать о выдающемся футбольном историке и писателе Майкле Маккэмбридже, с которым я дружу уже двадцать пять лет, а значит, он простит меня за то, что я называю его «выдающимся».

Многие говорили мне, что мои благодарности всегда слишком длинные, поэтому я завершу книгу общей благодарностью всем, кто давал интервью, советы, делился интересными подробностями или оказывал поддержку. Я особенно благодарен моему редактору Джону Парсли и невероятной команде Даттона; Слоану Харрису, Томми Томлинсону, Алану Сепинволлу, Элу Майклсу и Майку Шуру за их непосредственный вклад в книгу; и, прежде всего, Марго, Элизабет, Кэти и нашей собаке Уэстли, которая иногда не лаяла, когда я был поглощен написанием этой книги.