«Спартак». Душа ушла — остались баннеры
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Сложно в это поверить, но когда-то «Спартак» был больше, чем клуб.
Он был эмоцией, языком, шумом, который слышно даже через бетонные стены. Сегодня - это просто бренд.
«Народная команда» больше не чувствуется таковой. Не потому что проигрывает. А потому что перестала быть настоящей.
Термин «народная команда»
Это выражение появилось ещё в советское время, когда «Спартак» действительно был клубом «из народа», в отличие от большинства других команд:
«Динамо» представляло милицию (НКВД, позже МВД); ЦСКА - армию; «Локомотив» - железнодорожников; «Торпедо» - завод;
А вот «Спартак» не имел за собой ни ведомства, ни министерства, ни государственного покровителя. Клуб создавался спортсменами и энтузиастами, не связанными с властью - отсюда и образ «вольной команды», «команды простых людей».
Основатели «Спартака», братья Старостины, построили клуб буквально с нуля, без «крыши».
И этот дух независимости стал его ДНК:
команда выигрывала у «Динамо» - символа системы.
болельщики воспринимали это как победу простого человека над властью. Даже после репрессий против Старостиных в 30-е годы, «Спартак» оставался символом свободы.
Почему это прозвище прижилось
Со временем «народная команда» перестала быть только историческим ярлыком. Это стало чувством принадлежности.
Люди видели в «Спартаке» - своих: не армейцев, не чиновников, не элиту.
Просто футболистов, которые бьются за титул без погон.
Сейчас многие спорят, можно ли по-прежнему называть «Спартак» народным -
в эпоху, когда клубом владеет корпорация, а болельщик стал просто частью «фан-базы».
Но смысл не в вывеске. А в том, чувствует ли народ, что команда - его.
Симптомы утраты “народности”
“Народная команда”, которой владеет корпорация
Когда клуб принадлежит корпорации - он перестаёт быть народным по определению.
Народная команда живёт эмоцией, улицей, стадионом, а не балансом и отчётами совета директоров.
«Спартак» теперь - не идея, а актив.
И в этой модели нет места той самой искре, которая делала его живым и близким людям.
Фанаты превратились в потребителей, игроки - в контент, а решения принимаются не на стадионе, а в Excel.
Спартак сейчас - это “Народная команда”, где нет народа на поле
15 туров — ни одного гола от россиян.
Это рекорд, но не тот, которым стоит гордиться.
Для клуба, который десятилетиями был символом м
ассового футбола, где всегда был свой парень — Федотов, Черенков, Тихонов, Комбаров - такая статистика звучит как диагноз.
Если в “народной” команде нет ни одного человека, который представляет этот самый народ на поле - значит, от слова осталась только вывеска.
Команда, которая перестала себя уважать
Когда футболист публично говорит, что готов уйти к главному сопернику, а через неделю выходит на поле в стартовом составе - это не история про доверие. Это история про отсутствие гордости. Такое случилось с Соболевым.
Когда вратарь ЦСКА Илья Помазун заявил, что не против перейти в «Спартак», его тут же отстранили от тренировок и при первой возможности продали. Невозможно представить, чтобы после такого заявления игрок вышел в стартовом составе. Речь идет не о бессменном вратаре и капитане ЦСКА, а о самоуважении и приверженности традициям.
Народ уходит — но не из футбола
Если «Спартак» перестал быть народной командой, это не значит, что народ исчез.
Он просто ушёл туда, где его ещё слышат.
«Краснодар» - команда, которая строит
Не столичный, не модный, но честный. Ставка на своих воспитанников,
уважение к болельщику.
«Краснодар» - это сегодня, возможно, самый искренний футбольный проект России.
ЦСКА - команда со стержнем
Когда «Спартак» говорит о “народе”, ЦСКА просто играет.
Без громких слов, без баннеров о великом прошлом, но с уважением к делу, которое делает.
ЦСКА пережил всё: смену владельца, уход армейской поддержки, финансовые ямы.
Он не пытается казаться чем-то - он просто живёт футболом, в своей логике и стиле.
«Народная команда» - это не про миф, а про уважение.
ЦСКА может ошибаться, проигрывать, но не вытирает ноги о собственные принципы.
И
в этом — главное отличие.