Джейми Кэссиди, ливерпульская старлетка, ставший наркоторговцем

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

Джейми Кэссиди помнит точную дату, когда он понял, что его жизнь на свободе подходит к концу.

Это было 17 октября 2020 года, в тот день, когда Вирджил ван Дейк получил ту же ужасную травму колена в матче против «Эвертона», такую же, которая фактически положила конец многообещающей футбольной карьере самого Кэссиди десятилетиями ранее.

Кэссиди, который выиграл Молодежный кубок Англии с «Ливерпулем» в составе команды, в которой также выступали Джейми Каррагер и Майкл Оуэн, и тренировался со сборной Англии на Евро-96, уже давно вышел на пенсию, когда пять лет назад он сидел и смотрел мерсисайдское дерби в своем доме в Ноусли на окраине Ливерпуля.

Вскоре после окончания матча ему позвонила встревоженная дочь его старшего брата Джонатана, которая сообщила, что тот был арестован по обвинению в торговле наркотиками в аэропорту Манчестера по возвращении из Дубая, где скрывался большую часть лета.

Кэссиди был уверен, что игра проиграна для них обоих, когда в понедельник утром адвокат показал ему копию полицейского отчета. Французские следователи взломали службу обмена сообщениями EncroChat, которую он и его брат использовали для связи с наркокартелями в Южной Америке. У Джонатана было погоняло WhiskeyWasp, а у Джейми — NuclearDog. Оба имени фигурировали в деле, но только 5 ноября, в 6:30 утра, у его двери появилась небольшая армия полицейских с ордером на арест, которые надели на него наручники, когда он сидел на диване в своей гостиной.

Когда его допрашивали в полицейском участке в 65 километрах от Эштон-Андерлайна, Большой Манчестер, Кэссиди помнит, как его глаза остекленели, когда он понял, что доказательства, представленные перед ним, могут отправить его за решетку на очень долгое время.

«В ту минуту, когда тебя арестовывают, твой разум несется со скоростью скоростного поезда, — рассказывает он. —Они передают мне эти фотографии, и я думаю: ”Ого, эти знают все”».

Заключенный под стражу, Кэссиди думал, что его отправят в тюрьму ее величества «Форест Бэнк» близ Манчестера, где содержался его брат. Вместо этого его сопроводили обратно в Ливерпуль, где он проехал мимо своего дома рядом с автомагистралью М57, который он едва мог разглядеть через маленькое окошко одной из камер предварительного заключения в фургоне.

«Я говорю себе: ”Не оглядывайся назад”, потому что, когда Джона арестовали, я видел, какое влияние это оказало на моих маму и папу, а также на пятерых детей Джона и его партнершу, — вспоминает он. — Но я все равно смотрю и понимаю, что вся моя семья, скорее всего, там, плачет и волнуется. Это было худшее чувство, которое я когда-либо испытывал в своей жизни. Я знаю, что вернусь не раньше, чем через пять-десять лет, а может, и намного дольше».

Кэссиди отправили в Ливерпульский исправительный центр викторианской эпохи в Уолтоне, в том же районе Ливерпуля, где он вырос.

Воспоминания о прибытии в Уолтон запечатлелись в его памяти. После того, как Кэссиди раздели догола, его попросили присесть на корточки и положили на пол зеркало, чтобы убедиться, что он ничего не взял с собой. Затем ему выдали два комплекта «серой» тюремной униформы, а также пару белых футболок и оранжевое одеяло, которое на вид и на ощупь было в ходу с момента открытия тюрьмы в 1855 году. Заключенные называли одеяло «колючим».

Это было в разгар второй карантинной кампании против Ковид-19, и вирус распространялся по тюремному сообществу. Это означало изоляцию и по-настоящему тяжелые времена. Первые шесть недель Кэссиди не мог принимать душ и проводил 24 часа в сутки в помещении размером не больше маленькой ванной.

В течение первых 18 месяцев режим не улучшался. Посещения были запрещены. Не было ни спортзала, ни доступа во двор. В камерах не было ни простыней, ни подушек. В них не было окон, а по ночам температура резко падала из-за ветра с Ирландского моря.

Единственное, что мог делать Кэссиди, — это лежать на голом матрасе, размышляя о решениях, которые он принимал в своей жизни, уставившись в сломанный телевизор и расстраиваясь из-за того, что чайник тоже нуждался в починке. Когда он сказал одному парню, что ничего не работает, тот ответил: «Добро пожаловать в Уолтон, парень».

В марте 2024 года Кэссиди признался, что получал зарплату за свою «руководящую» роль в контрабанде 356 кг кокаина в Ливерпуль из Нидерландов, и был приговорен к 13 годам и трем месяцам тюремного заключения.

Уличная стоимость наркотиков составляла £28 млн., и Королевская прокурорская служба Великобритании, орган, ответственный за предъявление обвинений, назвала его «бухгалтером» из-за его ответственности за поставки и инкассацию, в основном по всей Северной Англии.

Хотя его брат, чья апелляция на тюремный срок в 21 год и девять месяцев была отклонена в июне, считался более высокопоставленной фигурой в заговоре, основное внимание СМИ было приковано к Кэссиди, учитывая его прошлое в качестве футболиста.

Тот факт, что он не был выдающимся игроком, стал интригующим элементом этой истории. Каррагер в своей автобиографии отметил Кэссиди как человека, который «был бы основным игроком», если бы не две серьезные травмы, но многое из того, что произошло с тех пор, до сих пор остается невысказанным.

Кэссиди был условно-досрочно освобожден из тюрьмы Торн-Кросс близ Уоррингтона в прошлом месяце. При вынесении приговора судья, в частности, учитывал его поведение во время предварительного заключения в Уолтоне, где он стал «слушателем» самаритян, помогая заключенным, склонным к суициду, отвлечься от своих самых мрачных мыслей. Судья также признал раскаяние и «стыд», выраженные Кэссиди, «искренними и воистину глубокими», поскольку пришел к пониманию последствий его решений как дилера среди заключенных, страдающих от проблем с наркотиками.

The Athletic освещал дело Кэссиди при вынесении приговора, пытаясь заполнить значительный пробел между моментом, когда он покинул «Ливерпуль», чтобы присоединиться к «Кембридж Юнайтед», выступавшему в третьем эшелоне английского профессионального футбола, и появлением на скамье подсудимых в королевском суде Манчестера четверть века спустя.

Кэссиди прочитал наш репортаж и вышел на связь, предложив рассказать более подробно о том, что произошло с ним в возрасте от 22 до 42 лет, а также о том, как повлияла на него тюрьма. Последовали три беседы, и в первой из них он пришел к выводу, что провел почти всю свою взрослую жизнь, «совершенно потерянный».

Кэссиди был подтянут, благодаря занятиям в тюремном спортзале, и выглядел как бывший футболист. И все же он не чувствовал себя таковым в прямом смысле этого слова, потому что его карьера оборвалась так внезапно.

Исследование, проведенное в 2024 году, показало, что только шесть процентов футболистов академии становятся профессионалами в низших лигах Англии и еще меньше — в высшей лиге. Это удручающе низкий показатель успешности, но, по крайней мере, сейчас есть больше систем защиты для молодых игроков, которые не достигают должного уровня. Во времена Кэссиди, времена до академий, игрокам практически никто не помогал справляться с отказами или неудачами.

Кэссиди был ближе всех к земле обетованной. В начале сезона 1996/97 он получил 22-й номер на футболке «Ливерпуля». Оуэн получил 18-й, Каррагер — 23-й, а Дэвид Томпсон — 25-й. Трио последних сыграло за «Ливерпуль» в общей сложности 1090 матчей; Кэссиди, несмотря на участие в товарищеских матчах, был единственным, у кого не было полноценного дебюта.

Он не винит футбол или кого-либо, кроме себя, в своих решениях и, конечно, не ищет сочувствия, но он знает, когда начались его проблемы. «Никто не вкладывал Encro в мою руку», — подчеркивает он. Тем не менее, он верит, что игроки, родители, консультанты, а также клубы могут извлечь уроки из его опыта, а также из того влияния, которое они оказали на других людей.

«Особенно футболисты, — добавляет он. — Потому что я был футболистом и был так близок к этому. Если бы не травмы, я думаю, что сыграл бы 15-20 матчей за «Ливерпуль» в сезоне 1997/98 и моя карьера пошла бы в гору. Но у меня не было плана «Б». Все зависело от футбола. Я провел в «Ливерпуле» почти 12 лет, но когда я ушел, то не смог переключиться и внезапно оказался на улице, как старый бродячий пес».

Единственный признак эмоций с его стороны при вынесении приговора проявился, когда судья упомянул об одной из его дочерей, у которой было диагностировано заболевание, изменившее всю его жизнь. Ему очень больно осознавать, что его не было рядом последние пять лет, чтобы помочь ей.

«Ей было 16, когда меня посадили, и она полностью зависела от меня, — говорит он. — Как родитель, ты должен быть рядом со своими детьми, а меня не было, когда ей поставили диагноз».

Он также смотрел через зал суда на своих родителей, которые переживали из-за того, что их двум сыновьям предстояло долгое время провести взаперти. Кэссиди беспокоился об их здоровье, задаваясь вопросом, доживут ли они до 70 лет.

Кэссиди выпустили тюрьмы Торн Кросс 11 июня, а днем позже его отец Томми скончался из-за проблем с сердцем. Ему был 71 год. Условия его условно-досрочного освобождения означают, что до февраля 2026 года он не сможет покидать свой дом с 19:00 до 7:00. В конце концов, Кэссиди был благодарен, что смог быть со своим отцом, когда тот умирал, потому что это произошло в то время, когда были сняты ограничения с его собственной жизни. В то время как он смог присутствовать на похоронах и произнести надгробную речь 2 июля, его брат, все еще находящийся в тюрьме категории А, не смог.

«Должно быть, ему было очень тяжело из-за того, что двое сыновей сидели в тюрьме, но он всегда поддерживал меня, навещал, когда мог, и где бы я ни был, — размышляет Кэссиди. — Мне повезло, что я был рядом, когда он умирал, но я бы хотел, чтобы у меня было больше возможностей быть рядом с ним в его последние годы жизни. Единственный человек, который виноват в этом, — это я, и мне придется с этим жить».

Когда дело Кэссиди рассматривалось в суде, во многих репортажах появилась фотография, на которой он, еще маленький, сидит на мяче на Мелвуде, бывшей тренировочной площадке «Ливерпуля». Когда он оценивал этот образ в тюрьме с помощью психолога, это вызывало у него только грусть, потому что заставляло думать о возможностях, которые когда-то казались бесконечными.

Для Кэссиди все всегда было связано с футболом, но он также осознавал, что карьера на самом высоком игровом уровне позволила бы ему материально обеспечивать свою семью. «Ты поставлен в тупик: ты будешь этим, ты будешь тем», — говорит он.

В его подростковом возрасте это означало играть за первую команду «Ливерпуля», а также за сборную Англии, которую он представлял на юношеском уровне. С 14-летнего возраста он в течение двух лет посещал Лиллешолл, бывшую школу передового опыта Английской футбольной ассоциации в Шропшире, где учился вместе с Каррагером.

Его талант проявился еще в юном возрасте, когда его выбрали для участия в тренинге по коучингу с участием Джона Барнса и Брайана Робсона. Кэссиди помнит, как, вернувшись в школу в Уолтоне, он вместе с одноклассниками посмотрел видеоклип на видеокассете.

Вскоре он предпочел «Ливерпуль» «Эвертону», клубу, за который болел в детстве, поскольку жил на Сити-роуд, недалеко от  «Гудисон Парк». Он посещал старшую школу Олсопа, где преподавал будущий менеджер «Ливерпуля» Жерар Улье, когда жил в городе десятилетиями ранее.

Кэссиди ехал на командном автобусе «Эвертона» на финал Кубка Англии 1989 года, и ему подарили футболку, подписанную его кумиром Грэмом Шарпом, но он чувствовал, что «Ливерпуль» менее напорист, и ему больше нравились тренировки под руководством директора молодежной команды Стива Хевея.

Его опыт работы в «Ливерпуле» был настолько высок, что в возрасте 10 или 11 лет его пригласили в Мелвуд на летние каникулы поработать с молодыми специалистами. Старшим тренерам понравился внешний вид мальчика, которого все называли «Касс», и иногда Ронни Моран и Рой Эванс позволяли ему присоединиться к последним 15 минутам тренировок с первой командой. Кэссиди был агрессивным полузащитником, но при этом у него была рабочая левая нога, и это выделяло его из толпы.

Лето 1996 года, когда он забил гол за юношескую сборную Англии в матче против Шотландии на «Уэмбли», стало знаменательным. После победы в молодежном Кубке Англии с «Ливерпулем» в составе команды, в которую входили Каррагер, Оуэн и Томпсон (в финале соперниками «Вест Хэм Юнайтед» были Фрэнк Лэмпард и Рио Фердинанд), Кэссиди был вызван тогдашним тренером сборной Англии Терри Венейблсом для тренировки с основной национальной командой во время чемпионата Европы, проходившего в Англия. Он гордился тем, что смог достать билеты для своего отца и брата Джонатана на «Уэмбли», прямо за скамейками запасных.

У него сохранились яркие воспоминания о том, как Пол Гаскойн танцевал в командном автобусе, напевая «Three Lions», а во время скачек, когда Кэссиди проигрывал деньги, кто-то из игроков настаивал на том, чтобы покрыть его расходы. Этот опыт укрепил веру Кэссиди в том, что ему суждено стать футболистом международного класса. Венейблс регулярно общался с ним, и другие игроки давали ему почувствовать, что он является ценной частью команды.

«Это были лучшие недели в моей жизни, — говорит он. — Никто из молодых ребят не был там в отпуске. Мы играли активную роль в тренировках, а также в общественной жизни. Мне казалось, что я был близок к тому, чтобы совершить рывок. (Терри) Венейблс дал понять каждому из нас, что если мы будем продолжать в том же духе, то сможем выступить в полном составе на чемпионате мира во Франции или на чемпионате Европы в 2000 году. Два года спустя был выбран Рио, и Фрэнк не сильно от него отстал. Томмо также был вызван в сборную Англии (в 2002 году). Я был единственным, у кого не получилось».

Лето 1996 года закончилось тем, что Англия проиграла Германии по пенальти в полуфинале, и Кэссиди перешел на тот же турнир для юношей до 18 лет, где Англия заняла третье место, уступив команде Франции, вдохновленной Тьерри Анри и Давидом Трезеге. Каррагер не попал в сборную Англии, но это означало, что он вернулся в Мелвуд, где смог проявить себя в старшей команде. Проведя полную предсезонную подготовку, Каррагер стал первым из молодых местных игроков «Ливерпуля», пробившимся в основную команду.

Кэссиди думал, что худшая из его травм уже позади, поскольку почти два года назад он сломал большеберцовую кость. Вернувшись в футбол, он почувствовал себя сильнее физически и морально, чем когда-либо прежде, но как раз в тот момент, когда он стремился пробиться в первую команду, во время товарищеского матча против «Транмер Роверс» в Мелвуде у него хрустнуло колено. Специалист, который сказал ему, что у него разрыв связок, объяснил причину травмы так: «Представь, что ты берешь кусок веревки и крепко держишь ее обеими руками, берешь новенький острый нож и просто разрезаешь ее аккурат посередине».

Кэссиди помнит, как он в слезах возвращался домой из клиники в Шропшире и спрашивал: «Почему я?» Его отец ответил: «А почему не ты, парень?»

Кэссиди любил своего отца, который, как он подчеркивает, всегда был рядом с ним, но это был единственный значимый разговор, который он провел с кем-либо о своих чувствах в связи с травмой или о направлении своей карьеры. «Это было другое время, — говорит он. — Если у тебя была проблема, ты должен был попытаться справиться с ней».

Эта травма стала для Кэссиди развилкой на пути.

Ранее он подписал двухлетний контракт с «Ливерпулем», хотя клуб хотел сохранить его еще на три года. Он поддерживал себя, думая, что рано или поздно он станет игроком основного состава, а его игра позволит ему заключить еще более выгодную сделку. Вместо этого он теперь сражался за спасение своей карьеры, а время на то, чтобы обеспечить себе безопасность, уходило.

Несмотря на дюжину операций, он не мог справиться с опухолью в колене. Тем временем менеджер первой команды Рой Эванс вместе со своим персоналом боролся за то, чтобы остаться на работе. Казалось, что при таком давлении все меньше людей в клубе были готовы бороться за него. Когда в конце 1998 года Жерар Улье сменил Эванса, Кэссиди почувствовал себя «не у дел».

«Я не хотел уезжать, потому что «Ливерпуль» был всем, что я знал, это был мой дом, — говорит Кэссиди. — Но когда я встретился с Улье, стало ясно, что этого не произойдет. Хотя он сказал мне, что хотел бы видеть меня левым защитником и что это место в его команде открыто, он объяснил, что просто не видел меня достаточно хорошо, чтобы предложить новый контракт. С уходом Роя (Эванса), а также всех старых тренеров, которые знали меня лучше, таких как Сэмми Ли, Джо Корриган и Дуг Ливермор, не было никого, кто мог бы заступиться за меня».

«Возможно, потребовалось время, чтобы вылечить мое колено, но в «Ливерпуле» у меня было больше шансов на это. У меня нет никаких претензий к Улье, потому что на него оказывали давление, требуя перемен, и он никого не ждал».

«Кембридж» предложил выход, но он находился в 320 километрах от дома, где его партнерша родила сына. Это означало, что Кэссиди провел большую часть первого года двухлетнего контракта, разъезжая по автострадам, «вероятно, не будучи лучшим профессионалом, каким я могу быть»

Однако более горькой правдой было то, что его колено все еще беспокоило его настолько сильно, что он понимал, что его карьера подходит к концу.

«Ты всю свою жизнь думал, что станешь звездой, будешь играть за «Ливерпуль» и сборную Англии, — говорит он. — А потом ты оказываешься в «Кембридж Юнайтед» с больным коленом. Такое тяжело было пережить. Психологически тебя к такому никто не готовит».

«Я купил дом недалеко от Хантингдонского ипподрома и, когда не собирался ехать домой, сидел там, погруженный в свои мысли».

Кэссиди заключил мировое соглашение с «Кембриджем», и после непродолжительного выступления за «Нортвич Виктория» в Конференции (ныне Премьер-лига Национальной лиги) он присоединился к «Берско» в Северной Премьер-лиге, получая £60 в неделю, что дополняло его доход от работы в строительной фирме отца. У него больше не было к этому привязанности, и он быстро покинул шестой уровень английского футбола, пытаясь найти в себе немного энтузиазма, играя со своими товарищами в воскресной ливерпульской лиге. Однако на сцене были совсем другие задачи.

«На бровке можно было увидеть мешки с пистолетами и ножами внутри, — говорит он. — Центральный нападающий получал нокаут после подачи углового, и судья в ужасе удалял некоторых игроков с поля. Такое было не для меня».

Какое-то время он все еще пытался играть пять на пять, но иногда ему требовалось две недели, чтобы его колено восстановилось. Кэссиди признается, что он «возненавидел футбол». Он знал, что ему невыносимо смотреть на «Ливерпуль», где такие товарищи, как Каррагер, закрепились в первой команде, выиграв множество трофеев, как это было в 2001 году. Он полностью отошел от своей прежней общественной жизни, отрезав себя от круга друзей, с которыми он был так близок в «Ливерпуле».

«Я был рад за этих парней, потому что я не ревнивый человек, — настаивает он. — Но я все время думал: «Я должен быть с вами в этом путешествии»».

Кэссиди заявил королевскому суду Манчестера, что стал международным наркоторговцем из-за оппортунизма. За годы работы в строительном бизнесе он познакомился с криминальным миром Ливерпуля. Друг, занимавшийся торговлей наркотиками, заболел, но перед своей смертью летом 2020 года этот друг, переехав в одно из помещений Джонатана Кэссиди, смог помочь братьям в ведении бизнеса.

Бывший футболист говорит, что он не проснулся в один прекрасный день и не решил стать дилером. «Медленно, но верно ты помогаешь им, вовлекаясь в игру, но это не было единомоментным решением, — настаивает он. — Все происходит со временем. В тюрьме некоторые говорят, что парни хотят стать либо футболистами, либо наркоторговцами. К сожалению, я был и тем, и другим».

Кэссиди признает, что употреблял кокаин, и это облегчило переход к наркотикам. Он говорит, что также обратился к алкоголю, чтобы изменить свое самочувствие. Он инвестировал большую часть своих футбольных доходов в недвижимость, и хотя у него была пенсия, ее едва хватало, чтобы держать голову на плаву. Казалось, что у него никогда не было достаточно наличных.

Сделка с наркотиками стоимостью в десятки миллионов фунтов стерлингов потенциально могла бы решить любые финансовые проблемы. В суде выяснилось, что Джонатан Кэссиди во время одной из бесед в чате сравнил себя с мексиканским наркобароном Хоакином «Эль Чапо» Гусманом после просмотра серии сериала «Наркос» и выяснения, что они родились в один день.

Роль Джейми в заговоре заключалась в том, чтобы следить за тем, кто кому что должен, и собирать деньги, а также перевозить кокаин с места на место после того, как он попадал в Ливерпуль из Роттердама.

По его словам, после ареста юристы посоветовали ему оспорить доказательства из-за споров о способах получения ордеров после взлома EncroChat. Это означало, что он провел почти четыре года в предварительном заключении, пока его дело не было рассмотрено.

Ребенком он бесчисленное количество раз проходил мимо тюрьмы в Уолтоне, задаваясь вопросом, что же находится за высокими, мрачными стенами. И вот теперь ему предстояло это узнать.

Кэссиди маленький, но он спортивный и может постоять за себя. Несмотря на это, он признает, что был «напуган». Любой, кто говорит вам, что он крутой, когда садится в тюрьму, лжет. Это опасное место. Это как скороварка, которая может сработать в любой момент. Вы должны быть начеку 24 часа в сутки и 7 дней в неделю».

Будучи заключенным, он был свидетелем того, как заключенных резали ножом и нападали на персонал. Работая в организации «Самаритяне», он слышал, как заключенные рассказывали о том, что подвергались сексуальному насилию. Некоторые истории были от убийц, которым грозил срок от 30 до 45 лет. Не раз Кэссиди помогал кому-то удержаться от попытки самоубийства, и это имело значение для судьи, когда дело доходило до вынесения приговора.

Он узнал больше о себе, изучая опыт других. За последние 20 лет он ни с кем не говорил о «травме», вызванной тем, что его футбольная карьера пошла под откос так стремительно, как это произошло. «До 42 лет я не понимал себя, потому что никогда не задумывался о том, что случилось с моей футбольной карьерой, — размышляет он. — Это привело к ряду неверных решений@.

Однако сейчас он говорит об этом более уверенно, и клубы из самых разных видов спорта пригласили его пообщаться со своими молодыми игроками. Мотивирующие выступления — это то, чему Кэссиди хотел бы посвятить свое время, но он понимает, что другим может потребоваться время, чтобы снова начать доверять ему, особенно учитывая, что прошлогодний приговор кажется таким свежим.

Тем не менее, он был воодушевлен первыми откликами. После одного из выступлений он получил электронное письмо от организатора, в котором тот описал его занятие как не только «невероятно эмоциональное, но и невероятно вдохновляющее, оставившее неизгладимое впечатление на всех, кто присутствовал».

В тюрьме он столкнулся с последствиями своих действий, потому что наркомания была широко распространена.

«Многие парни употребляют наркотики и выпивают, чтобы избавиться от решетки и скоротать время, — говорит он. — Но я хотел чувствовать боль каждого дня, чтобы никогда не возвращаться».

Когда он размышляет о последних пяти годах, его мысли уходят гораздо дальше в прошлое. В тюрьме он прошел курс психотерапии ДПДГ (Десенсибилизация и переработка движением глаз), чтобы попытаться докопаться до корня своих проблем, и полученные результаты привели к его травмам.

«Умственно, физически и эмоционально я теперь чувствую себя другим человеком, — говорит он. — Ясность ума помогла мне пережить смерть моего отца».

Его семья поддерживала его на протяжении всего пребывания в тюрьме, и они никогда не заставляли его чувствовать, что он должен восстанавливать свои отношения с ними.

Он чувствует себя иначе, особенно по отношению к своим детям.

«Я прошел через тюрьму, но то, что за этим следует, еще более травмирует, потому что это влияет на твою семью, — говорит он. — Срок отбывает не только заключенный. Мои мама и папа, моя жена и дети сидели в тюрьме другого типа. Они постоянно испытывают стресс. В них много беспокойства. Вы не можете компенсировать то, что создали для них такую жизнь, но вы можете попытаться».

Автор: Саймон Хьюз (источник)

Иллюстрация: Уилл Туллос / The Athletic, фото: Getty Images)

Приглашаю в свой телеграм-канал — переводы статей о футболе и порой просто новости и еще много всего интересного!