Майкл Кэлвин. «Жизнь на вулкане. Секреты выживания футбольного менеджера». Глава 17. Вернуться навсегда
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
- Нетерпимость к неопределенности
- От короля до клоуна
- Живой и пинающий
- Вон
- Летающий цирк Олли
- Вид с вертолета
- Доводы в пользу защиты
- Человек, сделавший себя сам
- Надень корону
- Регулировщик
- Становление менеджера
- Выполняющий свою работу
- Ложность неудачи
- Ни черных, ни ирландцев
- Дневной уход за папой
- Видеть сквозь шум
- Вернуться навсегда
- Голодный как волк
- …
17. Вернуться навсегда
У главного входа на «Дин Корт» припаркован единственный автомобиль, черный «Рендж Ровер». Начинается рассвет, серая акварель придает текстуру тополям и серебристым березам, которые выстроились вдоль дорожек на прилегающей территории парка. Сейчас 6:35 утра, и свет со второго этажа стадиона сигнализирует о том, что самый желанный молодой менеджер футбола уже на работе.
Эдди Хау сидит за ноутбуком в своем кабинете, методично анализируя очередную победу. Он вырезает небольшие фрагменты игры, как хорошие, так и плохие, и переносит их в электронные папки отдельных игроков. Он стремится хвалить, когда это возможно, и предостерегать в частном порядке, на индивидуальных занятиях, призванных устранить самолюбие и неуверенность в себе из процесса обучения.
На улице бегуны в хорошо заметных костюмах очищают свои души, бросая вызов биологическим часам своего организма. Офисные работники начинают заполнять остальные 399 мест на парковке. Охранник отправляется в свой последний патруль ночной смены, проходя мимо Восточной трибуны и под баром шампанского «Баблз».
Прибывшие помощник менеджера Джейсон Тиндалл и тренер первой команды Саймон Уэзерстоун готовы добавить глубины обсуждению. Для того чтобы оставаться в выигрыше, необходимо также утвердить планы тренировок, составленные с учетом цвета, специфики позиции и индивидуальных сильных и слабых сторон.
Игрокам предоставлен выходной, но большинство из них выходят на разминку. Ритуалы успокаивают, когда длинный сезон достигает своей точки; каждое утро они логинятся в компьютере, чтобы проанализировать свое настроение и оценить свое физическое состояние. Также фиксируются любые потенциально стрессовые инциденты, включая бытовые проблемы и семейные болезни.
Круглые столы в комнате отдыха игроков предназначены для общения между членами команды. Консоль PlayStation и вездесущий стол для настольного тенниса можно использовать только после обеда. Хау постановил, что если игроки приехали работать, то им не нужно отвлекаться. Атмосфера располагает к стремлениям, а на стенах висят доски почета в клубных цветах — черном, белом и вишнево-красном.
Приз сверкает вдалеке. АФК «Борнмут» задает темп на вершине Чемпионшипа, который переполнен, как танцпол ночного клуба в феромонном безумии последнего выпада перед двумя часами ночи. Сомнения, которые отвергали их как несущественное украшение, растворились где-то на заднем плане. Место в Премьер-лиге стало досягаемым для клуба, который шестью годами ранее занимал 92-е место в пирамиде из 92 клубов.
Хау вошел в местную легенду, проведя «Борнмутом» через внешнее управление и снятия 17 очков. Будущее клуба было обеспечено в последней домашней игре сезона 2008/09, когда была одержана победа со счетом 2:1 на «Гримсби». Один из пунктов в его списке «дел» — найти подходящее вдохновляющее изображение Стива Флетчера, забивающего решающий гол за десять минут до конца. Он намерен увеличить его и установить на трибунах.
«Это был потрясающий момент. Я никогда, никогда его не забуду. Это был один гол, но именно он позволил нам остаться в Лиге. Его забил парень, которого я переподписал на правах свободного агента. Стив был такой ключевой фигурой в истории клуба. Ему было тридцать шесть, наш рекордсмен по количеству матчей. Это был его сотый гол в Лиге. Я чуть не расплакался на бровке из-за того, как невероятно разворачивались события. Футбольный клуб был в безопасности. Это было самое главное».
«Я не хочу перебарщивать, но ты не сможешь написать историю о том, как и почему мы захватили власть. Я был так молод, тридцать один год. У меня не было опыта работы менеджером. Несколько членов совета директоров сказали мне: «Если мы опустимся в Конференцию, этому клубу конец». Возможно, все уже было кончено, потому что судебные приставы приходили буквально каждый день. Это было: «Мы хотим форму, мы хотим денег, мы хотим это, мы хотим то»».
«Игрокам не платили два, два с половиной месяца. Мы не могли платить за тренировочную базу, местную школу, и они угрожали выгнать нас. Не думаю, что сценарий мог быть более мрачным. Я вел переговоры о счетах за электричество, вел беседы с водоканалом о том, чтобы нас не отключали. Это было нереально, потому что я с такой любовью вспоминаю те времена. Мне очень понравилось, и я многому научился».
«У нас ничего не было. Я знал, что мы должны создать действительно хороший командный дух. Нам пришлось использовать трудности в своих интересах, создав менталитет осады и практически настроив игроков против всех остальных, включая свой собственный совет. Я не думаю, что мы понимали, насколько это серьезно для них — объяснять все своим женам и семьям».
«Я сталкивался со случаями, когда результаты влияли на работу людей. Это не обязательно касается игроков. Речь идет о тех, кто занимает якобы менее значимые роли в клубе. Мне это нелегко дается, правда, нелегко. Этот груз ответственности — одна из тех вещей, которые побуждают меня вставать утром, когда еще темно, приходить и пытаться сделать команду лучше».
«Когда ты берешься за работу, ты знаешь, что тебе придется смириться с последствиями. Я всегда прихожу к шести тридцати, и мне все равно не хватает времени, потому что дела бегут сами собой. Утро — ключевое время, когда ты планируешь и организуешь. Именно тогда ты зарабатываешь деньги, потому что от твоей тренировки зависит, что произойдет в субботу».
«Я знаю, что это немного клише, но больше всего мне нравится планировать занятия. Перед тобой чистый лист. Это не значит, что мы не повторяем тренировки, потому что есть ключевые вещи, которые подтверждают то, что мы собой представляем, но в основном я всегда говорю ребятам, что хочу чего-то нового и свежего. Цель — придумать что-то, что стимулирует и испытывает игроков».
«Мы с Джейсоном, Саймоном и Джеймсом очень хорошо взаимодействуем друг с другом. Мы прорабатываем все вместе, обмениваемся идеями, пока не разработаем план. Мы очень практичны, и когда мы встречаемся с игроками, первое, на что мы обращаем внимание, — это язык тела. Это очень важно: ты можешь сразу определить, счастлив человек, грустен, расстроен. Ты можешь чувствовать хорошее и плохое настроение».
«Я постараюсь поговорить со всеми перед тренировкой. Это не долгие разговоры, скорее «Как дела? Все ли в порядке?», но эти маленькие жесты так важны, что их нельзя недооценивать. Я могу говорить только на основе своего опыта, но эмоциональная сторона игры повлияла на мои выступления, возможно, больше, чем я сам тогда понимал».
«Когда я играл, то говорил: «Приступайте к делу. Вы здесь для того, чтобы выполнять работу, тренироваться и играть, поэтому неважно, болен ли ваш ребенок». Я стараюсь быть плечом, на которое можно опереться, помочь, чем могу, в таких обстоятельствах, потому что в конечном итоге это может помочь и тебе, как менеджеру, и самому игроку».
«Отношение меняется. Мы все продолжаем жить. Некоторые игроки могут принять индивидуальные отзывы о своей игре, но ты можешь получить такое «Почему вы мне это говорите, оставьте меня в покое», особенно от старших ребят. Молодые ребята более привычны к пересмотру из-за культуры академии, поэтому они гораздо более открыты к этому. Мне все равно, потому что я считаю, что это правильно, и я так поступаю. Они привыкнут к этому, и это станет частью их повседневной работы».
Сейчас Хау переехал из своего кабинета с его нервным центром в корпоративную ложу на втором этаже. Он — заботливый хозяин, наливает чай и ведет светскую беседу на управленческие темы. Вероятно, сейчас не время признаваться, что в схожих обстоятельствах один из его сверстников назвал его и Тиндалла «бойз-бэндом».
Это было легкомысленное замечание — «Они чертовски красивы для нашей игры», — в котором была доля правды. Хау, с его намеком на застенчивость и признаками творческого темперамента, подошел бы под модель Гэри Барлоу. Тиндалл, чуть более высокий, темноволосый и немного более грубый, вполне может быть похож на Робби Уильямса [Перечисляются участники британского бойз-бэнда Take That, прим.пер.]. Каким бы ни был полет фантазии этих сравнений, Хау признает, что они представляют собой хорошо отрепетированный дуэт.
«Твой второй номер должен тебя как-то вдохновлять. Если не будет этого позитива, в отношениях возникнут трения, ведь вы так близки. Я провожу с Джейсоном больше времени, чем с женой, в этом нет никаких сомнений. За то время, что мы играли, мы были товарищами по команде, но никогда не были друзьями. Мы никогда не сходились в социальном плане».
«Когда я получил эту работу, а я не ожидал, что мне ее предложат, он уже работал в группе вторым номером Джимми Куинна. Это было странно. Я просто знал, что хочу, чтобы Джейсон остался. Я не знаю, почему. Я общался с ним, когда он был менеджером сам по себе в «Уэймуте». Я пришел посмотреть на игру его команды. Мы оба дали друг другу немного информации. Я просто подумал: «Да, я хотел бы иметь возможность поработать с ним»».
Как и многие другие менеджеры, Хау, бывший защитник сборной Англии до 21 года, компенсирует игровую карьеру, разрушенную серьезной травмой. Он получил травму на 51-й минуте своего дебютного матча за «Портсмут», проигранного «Престон Норт Энд» со счетом 0:2 30 марта 2002 года, после того как Харри Реднапп подписал его из «Борнмута» за £400 тыс. Последствия вспоминаются с понятной ясностью.
«Я вывихнул коленную чашечку. Она сломала часть кости под ней, и у меня образовался дефект, из-за которого при любом приседании я с трудом мог встать. После восемнадцатимесячного перерыва мне удалось продержаться еще несколько лет, но после травмы я уже не был прежним игроком».
«Один хирург сказал мне, что я больше никогда не буду играть. Когда тебе двадцать четыре года и ты слышишь нечто подобное, это концентрирует твой разум. Я всегда думал о тренерстве, а не о менеджменте, но ничего не предпринимал для этого. Я все еще пытался вернуться к своим лучшим игровым качествам, но было совершенно очевидно, что мне это никогда не удастся. Я знал, что нахожусь на последнем издыхании».
«Кевин Бонд, который в то время был здесь менеджером, предложил мне войти в тренерский штаб. Мы очень хорошо ладили, когда оба были в «Портсмуте», но я не хотел сразу переходить из команды в тренеры. Как оказалось, я очень быстро справился с этой задачей. Я очень и очень давно дружил с некоторыми игроками. Я бы не сказал, что полностью от них отгородился, но динамика изменилась».
В то время он этого не знал, но в воскресенье, 3 декабря 2006 года, на «Рэймонд Макинхилл Стэдиум» направление движения Хау изменилось. Его отправили на разведку матча второго раунда Кубка Англии, в котором «Солсбери Сити» из Южной конференции сыграл с «Ноттингем Форест», лидером Лиги Один, вничью 1:1.
«Думаю, Кевин оценил мою трудовую этику. У нас были очень углубленные разговоры о футболе, когда я был игроком, а он — менеджером. У нас были одинаковые взгляды на игру, и я отчетливо помню тот кубковый матч. Кевин не смог добраться до нее, как и Роб Ньюман, его помощник. Следующая игра была против «Форест». Мы не могли заплатить скауту за поездку, поэтому он попросил меня сделать это. Это был переломный момент».
«Я сделал для него доклад, и мне понравилось. Мы выиграли игру против «Фореста». Я играл в нем, как это ни смешно. С того момента Кевин смотрел на меня и думал, что, возможно, ему есть что мне предложить. Я был одним из самых опытных игроков в группе. Он знал, что может доверять мне. Все, что он говорил мне, и все, что я говорил ему, мы знали, что это будет конфиденциально».
«Теперь я нахожусь по другую сторону и понимаю ход мыслей. Когда ты, как менеджер, чувствуешь, что кто-то может тебе чем-то помочь, ты хочешь, чтобы он был рядом. Все меняется на человеческом уровне, когда тебя продвигают из раздевалки. Люди говорят о точке пересечения, о черте, которую нужно провести».
«Я согласен с этим, но у тебя все еще могут быть хорошие, близкие отношения с игроками, просто на другом уровне. Это не значит, что вы не уважаете друг друга, не значит, что вы не близки друг другу, просто это разные вещи. Честно говоря, мне было легко смириться с разными ролями и обязанностями».
«Всем не угодишь. Этому учат сразу же, как только ты приступаешь к работе. Ты будешь непопулярной фигурой, будь то в раздевалке, потому что тебе приходится принимать сложные решения, или у публики, потому что тебе приходится продавать игрока, которого они любят. Лидер должен идти тем путем, который он считает правильным. Ты должен принимать критику, если это не работает».
«Не было никакого периода привыкания в течение двух или трех месяцев. Я чувствовал и думал как менеджер в день своего назначения. Не знаю, почему так получилось. Возможно, я подсознательно готовился к этому моменту. Думаю, каждый игрок мечтает и думает: вот так бы я поступил на месте менеджера. Я не согласен с этим, но я согласен с тем. Это естественно».
«Когда я получил эту работу, мы были в тяжелом положении. Необходимо было во что бы то ни стало остаться в Лиге, а за кулисами царила суматоха. Но я чувствовал себя нормально. Справиться с подобными вещами — это не то, чему тебя научат; не думаю, что ты сможешь изучить это на тренерских курсах или где-либо еще. Это просто интуитивно понятно. Ты знаешь, что можешь это сделать, поэтому просто приступаешь к делу».
«Общение с игроками — то же самое. Я мгновенно чувствую человека. Я не знаю, как это описать, но я чувствую их с первой же встречи. Иногда подход к конкретному человеку может меняться с течением времени, но, как правило, ты должен забить гвоздь как можно раньше. Если ты будешь плохо управлять отношениями, пострадает производительность».
«В нынешней группе есть несколько игроков, на которых я могу повысить голос. Есть и другие, которых, если у них была не хорошая игра, я буду игнорировать и говорить с ними в другой день. Я знаю, что конфронтация ничего не решит, потому что будут подняты барьеры, и вокруг возникнет ненужный негатив».
«Быть футбольным менеджером — это уникальная работа, потому что у тебя нет учителя в формальном смысле или кого-то, кого можно было бы подменить. Люди назначают тебя и говорят: «Ты должен быть хорош в этом. Давай, выиграй нам несколько игр». Я бы сказал, что я самоучка. Я каждый день просматриваю тренировки, это занимает у меня больше времени, чем само занятие, потому что только так я могу определить, становлюсь ли я лучше».
«Каждые два месяца я сажусь и думаю: как прошли наши тренировки, как все работает? Верны ли наши принципы? Нужно ли нам развиваться, нужно ли нам меняться? Никто не придет и не скажет: «Так, я собираюсь прийти и посмотреть, как ты тренируешь». Я посмотрю, как ты выполняешь свою работу, и дам тебе несколько советов»».
«Во-первых, ты никогда не пригласишь в дом незнакомца. Во-вторых, на эту роль все равно никто не подходит. Ты не можешь пойти к конкуренту. Ты проходишь курсы, и иногда тебе везет на менеджеров Премьер-лиги, которые позволяют тебе приехать, но даже это сейчас становится все сложнее, если только ты не сидишь без работы».
«Образование нелегко дается. Хотелось бы получить ответ. Хотел бы я сказать, что проработал с Жозе Моуринью или Бренданом Роджерсом один-два года. Уверен, что я был бы гораздо более продвинутым в своей работе, чем сейчас, но реальность такова, что у тебя нет ни времени, ни роскоши, ни возможности сделать это».
Роджерс с пониманием отнесся к стремлению Хау учиться. За ним закрепилась репутация сэра Алекса Фергюсона своего поколения, человека, заботящегося о коллективном благополучии тех, кто работал в более скромных условиях. Это была улица с двусторонним движением, поскольку щедрость в отношении своего времени позволяла ему оценить потенциал тех, кто стремился к его статусу.
Хау розовощекий и немногословный. Возможно, он не подходит на роль энергичного молодого менеджера, но от него ждут профессионального инстинкта, позволяющего добиваться своего. Такие менеджеры, как он, которых определяют как будущих мужчин, должны тщательно планировать свою карьеру. Преданность приветствуется, но самодовольство легко угадывается. Правильное предложение двигаться дальше должно быть в нужное время принято.
«Я действительно уехал отсюда из-за внешнего давления. Это может показаться смешным, но я быстро отказался от двух работ в клубах более высокого уровня, чем мы были тогда. Это одна из тех вещей, которые приняты в менеджменте, не так ли? Ты такое просто не делаешь. Все говорили мне: «Ты должен уйти. Эти парни придут за тобой, и ты должен уйти»».
«Первым пришел «Питерборо», за ним — «Саутгемптон». Я сказал: «Но я работаю всего шесть месяцев». Это моя первая работа на должности менеджера, и мне всего тридцать один год. Для меня это не имело смысла. Я сказал «нет», но потом мы очень хорошо начали следующий сезон. Мы были первыми или вторыми в Лиге Один. Начали расти домыслы. Внезапно я снова оказался в безумной ситуации. Ко мне обращались три клуба, в которых не было менеджеров, и клуб, который хотел меня заполучить».
«Я мог выбрать «Чарльтон», «Кристал Пэлас» и «Бернли». Я оказался в положении, когда решил, что не могу отказаться от такой возможности, потому что меня сочтут недостаточно амбициозным, или как там еще считают люди, если ты отказываешься от работы. Мне пришлось принять одно предложение, и вот как все обернулось».
«У меня были небольшие разногласия с председателем совета директоров. Они подтолкнули меня к тому, чтобы уйти. В конце концов я немного запутался, потому что разрывался, и в итоге выбрал самый дальний, самый сложный вызов, потому что хотел проверить себя и выйти из зоны комфорта в «Борнмуте», на южном побережье. Я подумал, что мне нужно показать, что я могу уйти и попробовать себя в чем-то другом».
«Я провел в «Бернли» двадцать один месяц. Я с большой любовью вспоминаю проведенное там время. С большой любовью, хотя это был самый сложный период в моей карьере менеджера. Я никогда не думал, что совершил ошибку, отправившись туда, но все так и не пошло. С точки зрения результатов это было разочаровывающе, потому что мы чувствовали, что близки к этому, но так и не добились».
«Я так многому научился. Мы продали много игроков, и мне пришлось строить совершенно новую команду. Когда ты приходишь в новый клуб, никому неизвестный, без игровой карьеры, на которую можно опереться, тебе приходится решать вопрос: кто этот парень без имени? Я должен был доказать болельщикам «Бернли» свою состоятельность, и они, наверное, скажут, что я так и не смог этого сделать».
«Я считаю, что проделал большую работу за кулисами, чтобы изменить все внутри клуба. Мы набрали много молодых игроков, намереваясь начать все заново. Мы так и не довели дело до конца, поэтому я не знаю, получилось бы у нас или нет. Шон проделал огромную работу и вывел команду в Премьер-лигу. Они были добры ко мне, и приятно видеть, что клуб летает».
Естественный вопрос о том, почему он вернулся в «Борнмут», вызывает откровенный ответ. Он слегка наклоняется вперед и смотрит на длинный темный стол на мгновение дольше, чем это необходимо. Он сжимает пальцы, словно прилагая сознательные усилия, чтобы сохранить спокойствие. Причина становится очень быстро понятна.
«Я потерял маму. Это был настоящий шок, неожиданность. Это та часть работы менеджера, которую никто не видит. Мама умерла в субботу утром, и я пропустил в тот день игру против «Кристал Пэлас», потому что был здесь, с ней. В понедельник утром тебе предстоит вернуться на работу, а ты только что потерял ключевую фигуру в своей жизни. Мне было невероятно, невероятно трудно».
«У меня не было никакого процесса горевания. Все мои родные вернулись в Борнмут. Я чувствовал себя очень отделенным от них. Все только строилось, строилось и строилось, хотя я не сказал бы, что это повлияло на мою работу, потому что я был абсолютно сосредоточен на ней на сто процентов. Я вернулся в Бернли в понедельник, потому что это был лучший способ справиться с этим: работать и пытаться забыть обо всем остальном».
«Реальность такова, что я никогда не рассматривал возвращение сюда как вариант, пока они не остались без менеджера и не обратились к «Бернли». Как только я это услышал, я понял, как сильно мне недоставало этого клуба. Потом я подумал: у меня есть люди, которым я должен помочь. Я не старший сын, но в каком-то смысле меня всегда считали ответственным. Возможность вернуться к своей семье была для меня огромной. Я должен был дать понять «Бернли», что именно этого и хочу. Это не имело никакого отношения к футболу».
«У меня никогда не было отца в жизни. В детстве отцом для меня был дедушка . Он был великолепен по поводу футбола, возил меня повсюду. Моя мама была моей опорой. Она без денег воспитывала пятерых детей. Потерять ее было для меня сокрушительным ударом».
«Ты не сверхчеловек, но как менеджер ты не можешь быть расстроенным или слабым, потому что игроки ищут в тебе силу. Они хотят, чтобы ты направлял их, вел за собой и вдохновлял. Не думаю, что после этого периода я стал по-настоящему собой. Скорее всего, нет. Часть тебя умирает, когда умирает один из твоих родителей. Это важный момент в твоей жизни».
Комната пропитана его печалью. Глаза у него влажные, а голос — слабый. Он признается, что стоит на бровке во время матчей, потому что «болельщики хотят, чтобы их менеджер дарил им эмоции», но здесь, наедине с собой, он настолько далек от бесполезной театральности, насколько это вообще возможно. Влияние Шона О'Дрисколла, который вслед за Эйди Бутройдом покинул клубный футбол и стал тренером сборной Англии в возрастных группах, не вызывает удивления.
«Мы с Шоном жили в Бервуде. Он играл, а я был в Центре передового опыта совсем юным парнем, лет четырнадцати-пятнадцати. Он привозил меня сюда. Вы знаете Шона, он очень тихий парень и вряд ли сказал мне хоть слово. Я его очень боялся, но часто садился рядом с ним на пассажирское сиденье. Он стал моим тренером молодежной команды, а затем и первой, так что я прошел с ним небольшой путь».
«Я узнал невероятно много нового, просто в плане его честности. Он был из новой породы, с другим мышлением. Он поставил под сомнение многие стереотипы в футболе, в менеджменте и тренерской деятельности — «Почему мы это делаем? Я больше так не делаю. Мы сделаем так». Ты слушаешь его и вдруг думаешь: да, он прав».
«Маленькие вещи остаются с тобой. Когда я был начинающим профессионалом в восемнадцать лет, Мел Мачин, который был блестящим менеджером, брал нас на пробежку вдоль пляжа каждый понедельник утром. Это был почти ритуал восстановления. Сделали дело, сели в машины и поехали домой. Но для тех, кто только начинает свой путь, как я, кто не играл в субботу, это последнее, что тебе нужно».
«Шон сразу же сказал: «Мы не будем этого делать». Мы будем тренироваться. Мы сделаем вас лучше». Думаю, я разделяю многие его философские взгляды. Мы верим в доминирование во владении мячом, но не ради статистики. Мы очень верим в позитивный футбол, в комбинационную игру, во фланговый футбол. Если есть положительный путь, воспользуйтесь им. Шон очень сдержанный, глубокомысленный человек. Я всегда был таким же интровертом, глубокомысленным и анализирующим. Ты ведь не можешь изменить свою личность, не так ли?»
Это так и есть, но успех в столь громкой индустрии требует тонкости характера и силы воли. Вывести клуб такого уровня, как «Борнмут», в Премьер-лигу было бы достижением, определяющим карьеру, мощным ориентиром. Спекуляции стали звучать в его профессиональной жизни; его связывали с «Ньюкасл Юнайтед», «Вест Хэмом» и даже упоминали в депешах как возможного преемника Роя Ходжсона на посту менеджера сборной Англии.
«Честно говоря, я не знаю, как будет развиваться моя карьера. Я стараюсь отвечать на вопросы абсолютно прямо, потому что, как мне кажется, я просто пытаюсь остаться на работе. Это не будет иметь значения, пока кто-то не постучит меня по плечу и не скажет: «До встречи, ты нам больше не нужен», или другой клуб через десять лет не скажет: «Мы возьмем тебя»».
«Если ты начнешь строить свою карьеру, говоря: «Я сделаю то-то, то-то и то-то», — ты провалишься сквозь землю, потому что в этом и заключается суть футбольного менеджмента. Я не могу предсказать будущее, так же как не могу предсказать все, что произошло со мной за последние пять или шесть лет. В чем смысл? Просто старайся выполнять работу как можно лучше. Постарайся получить образование, стать лучшим человеком, каким ты только можешь быть, и посмотри, какие повороты ждут тебя впереди, потому что это будет неровная дорога, по какой бы дороге ты ни пошел».
«Я работаю в очень конкурентном бизнесе, и в данный момент эта работа была бы очень привлекательной для любого. У клуба очень хорошее финансовое положение, он очень амбициозен. Зачем все переосмысливать? Это напрасная трата энергии, напрасные эмоции. Зачем беспокоиться о том, на что ты не можешь повлиять, например, о том, что кто-то присядет владельцу на уши? Что будет, то будет. Я контролирую ситуацию, я могу влиять на результаты».
«Я до сих пор не могу справиться с управлением временем. Баланс между работой и семьей, вероятно, составляет девяносто к десяти в пользу футбольного клуба. Мне очень трудно отключиться. Мой телефон всегда включен на всякий случай. Ты живешь этим, ты дышишь этим, но тебе нужен понимающий партнер и понимающая семья. Моим детям три года и три месяца, так что они еще не знают этого. Когда они подрастут, я уверен, что они поймут».
Он смеется и рассказывает о том, как иногда освобождается, бегая с Эриком, своим псом-боксером, по пляжу с наступлением темноты в очередной насыщенный день. Ноутбук зовет, и он собирается обновить последнее издание своего тренировочного дневника. И последний вопрос: почему он делает эту работу, требует так много от себя и окружающих?
«Если бы я не занимался этим, что еще я мог бы сделать, чтобы заявить о себе в обществе? Насколько нам известно, ты живешь на планете всего один раз, и ты хочешь попробовать сделать что-то, что повлияет на жизнь людей. Я не могу придумать лучшего способа. Футбол — такой эмоциональный вид спорта. В зависимости от результатов он влияет на людей как положительно, так и отрицательно. Я видел, как радуются повышению в классе и тому, как мы сейчас развиваемся. Я хочу иметь возможность оглянуться назад и сказать: «Ты добился чего-то незабываемого»».
Место в плей-офф было гарантировано, но в сезоне Чемпионшипа, который включал в себя элементы бейсбольных гонок за вымпелами, неожиданностей и постоянного давления, на поле вышли еще четыре менеджера высочайшего класса.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только!