Жизнь в машине, бои с Бигфутом и Исмаиловым, звонок от Яна – 10 лет карьеры Ивана Штыркова

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

Большое интервью.

Российский полутяжеловес Иван Штырков 12 июня встретил десятилетие профессиональной карьеры. За это время Уральский Халк успел подраться с Монсоном и Бигфутом, подписаться в UFC, но так и не провести там бой, подраться с Магомедом Исмаиловым и привыкнуть к объему хейта, который волнами накатывался на него на разных этапах. 

Мы поговорили со звездой RCC и подвели итоги этих 10 лет: 

● Спал в машине на старте карьеры 

● Попал в ММА случайно

● Не умел бить на старте карьеры

● Созвонился с Петром Яном и за две минуты позвал его в команду 

● Разбил свою карьеру на три этапа

● Как хочет закончить карьеру

«Между тренировками буквально жил в машине»

– 10 лет – серьезный срок. Если взять тебя 10 лет назад и тебя сегодняшнего, как поменялась твоя жизнь?

– Полностью. Спорт стал основой, основным аспектом в жизни. Отношение, осознание и восприятие, ответственность, цели, задачи, ставки, возможности – все поменялось, кардинально. Если раньше я так же жил спортом, занимаясь самбо, то даже не осознавал этого. Но когда я начал заниматься боями уже профессионально, когда меня начал поддерживать Игорь Алексеевич [Алтушкин], «Русская медная компания», то понял, что уже не сам за себя.

– Каким был мир ММА на тот момент?

– Для меня это в принципе был другой мир единоборств, я шагнул в новый, непонятный еще на тот момент никому вокруг. Не было ни узконаправленных тренеров, ни специалистов, да даже спортсменов-то было не так много.

ММА как базы в России не существовало. По-моему, Союз ММА только зарождался. История ММА как спорта в России тоже только начинала развиваться. Промоушены, Союз ММА как любительский вид спорта, база для роста спортсменов и их перехода в профессионалы – все это появилось не так давно. Для меня это было что-то новое и неизведанное.

Путь был неясен, и выбор я сделал, исходя из двух вариантов: остаться на службе или уйти в профессиональные ММА. Где-то помогла удача, где-то – подсознательная вера в себя. В любом случае какой бы выбор в сторону спорта я ни сделал, он для меня был бы правильным. 

– О чем думаешь, оглядываясь назад?

– С учетом опыта и прожитых лет в этом спорте, понимаю, что тогда даже не представлял, сколько всего нужно знать, уметь и видеть. За эти 10 лет будто прожил еще одну жизнь. Началась новая глава. Был Иван Штырков до ММА – одна история. А вторая – уже «до и после».

Штырков vs Сильва. 2016 год

– Как бы оценил себя как бойца спустя эти 10 лет?

– Трудно оценивать себя со стороны. Я не из тех, кто поет себе дифирамбы. Руководствуюсь простым принципом: «Надейся на лучшее, но готовься к худшему». Почти на всем моем пути – вплоть до последних года-двух – постоянно сопровождала волна хейта. Критиковали мои бои, функциональные кондиции, профессионализм. Откровенно говоря, похвалы и поддержки было очень мало. 

Признаюсь, я даже не всегда воспринимал одобрение близких. Конечно, приятно слышать от родителей «Ты молодец», но это естественно. А вот необоснованная критика от фанатов ММА, экспертов или просто зрителей заставляла меня искать ответы, работать над ошибками, расти. 

Если бы после боев с Бигфутом или Монсом меня только хвалили – «О, ты мощный, красавчик!» – возможно, я бы остановился в развитии. Но критика, даже та, которую я внешне игнорировал, заставляла меня становиться лучше. И когда я начал видеть прогресс – путь назад уже был закрыт. Я привык постоянно расти, тренироваться, держать форму.

Ты спрашиваешь, кто я сейчас? Я до сих пор не пожинаю лавры, потому что не могу остановиться. Все еще чувствую себя на пути. Да, я вижу, как вырос, но из-за той же критики не склонен переоценивать достижения. 

Моя карьера в ММА – всего 10 лет, но по-настоящему осознанный тренировочный процесс занял не так много времени. Это слишком короткий срок для радикального роста, особенно при переходе из другого спорта. База самбо, которая у меня была, неидеальна для ММА: борьба в куртках, акцент на захватах, отсутствие полноценной ударной техники.

Именно это и двигало меня вперед – необходимость доказывать, учиться, преодолевать. Была проделана колоссальная работа, это очевидно.

– Я слышал, что на старте карьеры ты чуть ли не жил в машине?

– 10 лет назад у меня не было собственного зала, той Академии, где я тренируюсь уже 7 лет. Мой путь начинался совсем иначе. Да, были времена, когда я буквально жил в машине между тренировками.

Жил тогда с родителями за городом – 30 минут езды без пробок по пустой трассе. График был жесткий: утренние тренировки в одном зале, потом персональные занятия с Денисом Войновым, который ставил мне ударную технику. Это были мои первые по-настоящему индивидуальные тренировки.

«Позвонил Петр Ян: «Есть один перспективный парень. Может, возьмете в команду?» Я ответил: «Кто?» А он: «Да это я сам»

– Тогда RCC занимался исключительно боксом. Почему ты стал выступать на боксерских турнирах именно по смешанным единоборствам?

– Тогда был период становления ММА в России. Набирали популярность Fight Nights, M1 Global, ACB. Этот спорт начинал привлекать внимание. Меня пригласили не лично – просто подошли знакомые и спросили: «Хочешь подраться?» Это был мой первый бой. Я тогда служил и интересовался ударной техникой для себя. Когда мне предложили бой, я удивился: «Где? Когда?» Так все и началось.

Я уже практически оставил самбо, понимая, что не пойду по пути профессионального самбиста. Чтобы добиться успеха, нужно было попасть в сборную, а у меня не получалось. В то время я немного выступал в комплексных единоборствах, иногда тренировал ударную технику с другом в фитнес-клубе, проводил индивидуальные тренировки.

Мне было интересно освоить ударку, чтобы хотя бы не растеряться в бою. Казалось странным: всю жизнь занимаюсь спортом, а толком ударить не умею. Постепенно начал участвовать в спаррингах, ребята стали заявлять меня на различные соревнования. Так все и закрутилось. Я тогда толком не понимал, что такое ММА, хотя мой знакомый Миша Рагозин уже начинал выступать в этом виде спорта. Я согласился попробовать.

Спустя несколько таких турниров «Русская медная компания» начала проводить гала-турниры, мне доверили главный бой вечера против Джеффа Монсона. Почему именно я? К тому моменту я уже выиграл 4 боя подряд, все – досрочно. Видимо, на меня уже приходили посмотреть зрители, иначе бы не поставили в главное событие.

Что касается бокса – я сознательно не пошел этим путем. Бокс – отдельный мир, где важна исключительно боксерская школа. Там нельзя компенсировать недостаток техники физикой или борьбой. Но мне никто и не предлагал серьезно выступать по боксу. Это просто не рассматривалось.

В ММА же тогда было проще пригласить известных бойцов, чем звезд бокса, что тоже сыграло роль. Трудно сказать, в чем была основная причина. Возможно, совокупность факторов. Я начал выступать в главных боях на боксерских турнирах, хотя был ММА-бойцом. Сейчас это выглядит странно – боксеры и ММА-бойцы в одном ринге, но с чего-то же нужно было начинать.

Думаю, сыграли роль и физические данные, и зрелищность моих выступлений. Бокс в то время не мог предложить таких ярких персонажей. После боев с Бигфутом и Монсоном пошли эффектные фото – моя фактура действительно привлекала внимание. Людям нравятся крупные, мощные бойцы.

– Лига RCC MMA появилась благодаря тебе?

– ММА в RCC началось с меня. Но говорить, что из-за меня не буду. Нашли бы другого бойца. Причина появления лиги – желание Игоря Алексеевича Алтушкина развивать спорт. Я просто был тем, кто выходил в клетку.

– Что почувствовал, когда тебе предложили пост президента Академии единоборств?

– Это было полной неожиданностью. Я буквально заморгал от неожиданности. И так жил с установкой «победа или смерть», не мог позволить себе подвести организацию, а теперь добавились административные обязанности. Пришлось учиться представлять компанию на официальном уровне, а не просто отвечать на вопросы как боец. Для меня это был совершенно новый уровень ответственности.

Вместе с тем появилась команда «Архангел Михаил», которая будет представлять наши ценности и принципы на турнирах. Мне поручили подобрать бойцов, соответствующих не только спортивному уровню, но и морально-этическим стандартам. Важно было, чтобы они понимали, как вести себя как в клетке, так и за ее пределами. Это оказалось непростой задачей. Я начинал с тех, кого хорошо знал лично: Михаил Рогозин, Алексей Кунченко – тогда чемпион M-1 с перспективами в UFC, Тимур Нагибин и Павел Гордеев, Артур Караваев.

– Каким образом к команде присоединился Петр Ян?

– С Петром Яном история особая. Мы тогда не были знакомы лично. Он уже был чемпионом ACB и провел первый бой в UFC, мне неожиданно позвонил незнакомый номер. Это был Петя – он представился, мы быстро нашли общий язык. Он сказал: «Есть один перспективный парень, может быть, возьмете в команду?» Я ответил: «Давай, кого ты предлагаешь?» А он: «Да это я сам». Мы посмеялись, и я согласился – действительно, кто же еще так подойдет? Быстро согласовали с Николаем Клименко [глава RCC] – вопрос решился буквально за пару минут.

«Сейчас мне 36. Понимаю, что я еще не на пределе»

– На какие ключевые этапы разбил бы свою карьеру?

– Многие говорят, что мои бои до ACA и после – небо и земля. Но дело не в организации как таковой. ACA дала мне ментальную закалку – после серии побед там я почувствовал себя увереннее. Однако главное изменение произошло в тренировочном процессе. Перед подписанием контракта с ACA я нашел человека, который полностью перевернул мой подход к подготовке.

И я бы свой путь в ММА разделил на несколько этапов в плане тренировочных концепций.

Сначала была система из «Шторма», которую я привез в Академию. Мы активно использовали кроссфит, но я чувствовал, что чего-то не хватает.

Я еще не понимал философию ММА как спорта, не осознавал его сути. Особенно заметны были пробелы в ударной технике. Все это требовало комплексного подхода – нужно было видеть полную картину. В самбо, которым я занимался с шести лет, таких вопросов не возникало. А здесь пришлось заново познавать и перестраивать мышление.

Если честно, 10 лет на осознание всех этих нюансов параллельно с выступлениями и тренировками – срок не такой уж большой.

Поначалу наша система напоминала тренировочный процесс Александра [Шлеменко]. Но я начал понимать: просто убиваться на тренировках не выход. Без базовой подготовки, которая была у бойцов «Шторма», такой подход не работал. Я тратил уйму времени – по две тренировки в день, но результаты только ухудшались. Тогда я начал менять подход. Сначала полностью отказался от кроссфита.

Позже появился тренер из «Ратиборца», которому я очень благодарен. Результаты не заставили себя ждать – моя спортивная база позволила быстро адаптироваться к правильным нагрузкам. Позже этот прогресс закрепился выступлениями в ACA.

Сейчас мы применяем собственную концепцию подготовки, которая впитала в себя лучшие наработки, в том числе и свои. При этом лишнее мы отсекли.

При этот я не считаю себя тренером – не учу технике. Современные бойцы из Союза ММА уже приходят полностью подготовленными. Мое дело – помочь им выстроить правильный тренировочный процесс. Когда я годами пытался адаптироваться к спаррингам без должной базы, для современных бойцов три пятиминутных раунда – обычная тренировка. Они с детства развивали универсальные навыки: защиту, борьбу, ударку. Это чистые ММАшники, и моя задача – не мешать их естественному развитию. Главное – дать им возможность выступать, как это делает лига RCC, и следить, чтобы они не перетренировались. Моя роль – делиться опытом, помогать избегать ошибок в весогонке, подготовке и других нюансах.

В профессиональном спорте нет мелочей: победу определяют именно детали – те небольшие преимущества, которые делают бойца уникальным. Я не тренер, а скорее наставник, который помогает оптимизировать процесс.

– Можешь назвать вещи, о которых сожалеешь за эти 10 лет?

– Их нет. Каждое поражение и победа были ценными уроками. В отличие от некоторых, я всегда принимал конструктивную критику от специалистов. Моя философия – только объективная оценка ошибок.

Если боец побеждает слабого соперника – это не повод для похвалы, а возможность указать на недочеты. Настоящий рост возможен только через критику и работу над ошибками.

Вы спрашиваете, о чем я жалею? Честно – ни о чем. Каждое поражение – ценный урок: сгон веса перед Эномото – урок, который я хорошо усвоил – так делать нельзя. Бой с Магой научил верить в себя, независимо от формы. Поражение от Кости Ерохина показало, что нельзя заглядывать за спину сопернику и строить далеко идущие планы.

Отрицательный опыт – это самое ценное, что может быть у спортсмена.

– Чем гордишься?

– Гордиться? Ну, все впереди. Наверное, горжусь тем, что смог подняться до определенного уровня, несмотря на все обстоятельства.

– Какие бои для тебя самые значимые?

– Бой с Бигфутом Сильвой. После него обо мне заговорили. Поднялся в рейтингах, вырос медийный вес. Это был бой, где я переступил через себя, выложился на 200%.

Бой с Магой Исмаиловым изменил меня. Дал веру в себя, показал, что мой потолок не предел. Возможно, даже важнее, чем победа над Бигфутом, потому что перевернул мое восприятие собственных возможностей.  

Бой с Шамилем Гамзатовым. Мы давно знали, что встретимся. Рынок сужался, и этот бой был неизбежен. Шамиль не самый медийный, но техничный, опасный соперник. После UFC у него открылось второе дыхание, и он понимал: победа надо мной даст ему новый толчок. Для меня это был вызов – доказать, что я все еще на уровне.

Хадис [Ибрагимов], Асылжан [Бакытжанулы] – тоже сложные бои, но сильнее всего на меня повлияли два боя – с Бигфутом и Магой. Они перевернули мое восприятие себя и спорта.

Сейчас мне 36. Понимаю, что я еще не на пределе. Последний бой это подтвердил. Но как определить, где пик? Люди часто пишут спортсменов со счетов после пары поражений, но второе дыхание – реальность. UFC отписывается от бойцов, а те потом находят новый путь.  

– Давай предположим, каким ты будешь через 10 лет.

– Ты просишь заглянуть в будущее, но я не строю планов дальше одного боя. Каждый выход может быть последним – травма, возраст, обстоятельства. 

Возможные сценарии. В клетке в 45+? Не исключаю, но это уже не будет системой. Примеры вроде Венера Галиева и Марата Балаева показывают, что можно, но… Идеальный финал – проснуться утром и осознанно сказать: «Все, хватит». Не после поражения или победы – просто понять, что время пришло.

Знаешь, главное – оставаться здоровым, позитивным и не останавливаться. Спорт закончится, но жизнь – нет. Что бы ни было – я приму это. Главное, чтобы финал карьеры был логичным и комфортным, а не вынужденным.

Фото: РИА Новости/Павел Лисицын; Lantyukhov Sergey/news.ru, Lantyukhov Sergey/news.ru, Celso Pupo/ZUMAPRESS.com/Global Look Press; rcc-sport.com