Свет маяка в «Динамо»
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Я мало похожа на болельщицу «Динамо». С детства вместе с родителями я смотрела по телевизору фигурное катание, с годами интерес не пропал: теперь я иногда смотрю соревнования и ледовые шоу не по телевизору, а с трибуны. Я даже несколько раз пробовала сама кататься на коньках, правда, не совсем удачно – катание на коньках поднимает мне настроение, но, когда я понимаю, насколько грустно это выглядит со стороны, мне начинает казаться, что это не мое. И пока эти попытки я оставила.
Поскольку я слежу за фигурным катанием, я знаю о фигуристке Жене Медведевой. Сейчас она уже не соревнуется, но я по-прежнему подписана на ее страницы в соцсетях и ее фан-группы. С некоторых пор Женя является амбассадором футбольного клуба «Динамо», соответственно, все ее динамовские активности появляются и обсуждаются в ее фан-группах. Иногда можно даже не смотреть матчи с участием «Динамо», но быть в курсе, кто на какой минуте забил и какой счет игры.
Не так давно, в день матча «Динамо» – «Зенит», у Жени была автограф-сессия. Чуть позже я увидела в фан-группе ссылку на фото и видео с этой автограф-сессии и решила посмотреть – победило чисто женское любопытство: Женя недавно сделала довольно короткую стрижку каре, эта новость появилась на всех спортивных (и не только) сайтах, было интересно взглянуть, насколько хорошо она сама справляется с укладкой (пару лет назад у меня тоже была такая стрижка, но в итоге я немножко подустала делать укладку и вернулась к длинным волосам).
Кадры с автограф-сессии были почти в начале ролика, я посмотрела, оценила укладку (красиво, что уж там) и, поскольку счет матча мне был известен, готова была уже закрыть эту страницу. И вдруг слышу такие знакомые музыку и слова: «И в груди вместо сердца динамит, динамит, динамит». Тут же моя богатая фантазия составила в голове примерно такой сценарий: «Динамо – динамит, очень созвучно. Круто звучит. И в сочетании с именем исполнительницы песни выглядит как очень хороший пиар-ход: заменить этот надоевший всем маяковский счетчик на более светлую и искреннюю историю».
Об этом (и не только) я решила поговорить с певицей маяк.
– Скажите, насколько далеко от истины мое предположение? И что на самом деле привело вас в «Динамо»?
– Вначале я хочу сказать, что если вам нравится кататься на коньках, надо обязательно продолжать, потому что не все сразу получается, это же нормально. И никогда не поздно, не стыдно пробовать то, что нравилось в детстве или много лет назад, даже если кажется, что сейчас не сможете уже это делать. Если есть какой-то запал, надо продолжать пробовать.
А по поводу Жени Медведевой – я тоже заметила, что она сделала каре, она на матче била в гонг. Я смотрела в детстве матчи, в основном футбольные, но как-то пропустила традицию бить в гонг (если говорить о футболе, то традиция бить в гонг за пять минут до конца основного времени появилась в «Динамо» в конце 30-х годов XX века – авт.).
В целом мое знакомство с «Динамо» началось с Константина Сидоркова (раньше работал в VK, делал VK Fest, сейчас перешел в Яндекс), он амбассадор «Динамо». Он постоянно выкладывал что-то с матчей «Динамо», постоянно был в их символике. Я всегда наблюдала и думала: «Прикольно, когда ты из мира музыки (для меня мир музыки – основной) взаимодействуешь еще с какой-то вселенной». Потому что я это воспринимаю как некие вселенные – в каждой сфере есть свои особенности, и в это интересно погрузиться. А потом на матче последнем я увидела Женю, которая бьет в гонг, увидела все эти активности и узнала, что она тоже является амбассадором.
Я третий раз уже выступала на стадионе, два раза случились за этот последний месяц, и до этого год назад я выступала в парке рядом со стадионом, там была летняя сцена, это тоже было в рамках развлекательной программы для болельщиков. И туда пришел один из очень активных болельщиков «Динамо», который состоит во всех чатах, он меня снял на видео, у нас завязался разговор – он рассказал про маяк, мы поговорили про «Динамит». И, я так понимаю, он скинул видео моего выступления во все эти чаты, и спустя год практически ко мне снова приходят замечательные сотрудники «Динамо» и говорят: «Наши болельщики очень вас любят, очень ждут». Мне было суперприятно, потому что это некая магия, которая произошла, и я говорю: «Да, конечно, с удовольствием выступлю».
Перед матчем «Динамо» – «ЦСКА» я выступила акустически. Приехала на стадион, а до этого я один или два раза в жизни была на стадионе, лет десять назад. И я никогда не была там внутри, в павильонах, я просто на трибуне была. А тут я окунулась во все помещения для персонала, раздевалки. И это было вау, такой детский восторг: как это все выглядит, как у них там все устроено, какая экосистема и какие сотрудники. То есть видно, что люди делают массовое мероприятие, и, так как я артистка, я знаю, как можно не работать и как можно работать плохо. А тут у них все четко: это сюда, это туда, проводили, все положили, покормили, чаем напоили, и все, вперед выступать.
И все было так круто, что я потом после выступления написала: «Спасибо большое». Детский восторг я испытала, я прямо болела, потому что меня посадили там, где сидит диктор, который кричит, когда выходят футболисты (у них это называется «медиабар»). Я там стою, и это еще фан-сектор, и мне просто тоже захотелось болеть, и вот это единение я прямо прочувствовала, зарядилась и уехала в тур. После тура возвращаюсь (меня неделю не было в Москве), и мне в этот же день снова пишут, что будет матч и меня очень ждут.
В этот раз был матч «Динамо – Зенит». Мы выступили с ребятами из моей группы, потому что я могу выступать акустически, могу выступать в большом составе. На уличной сцене – там, где заходили болельщики, – мы выступили в полном составе. И я еще успела выступить в фойе акустически, где спела, конечно, прекрасную песню «Динамит». Я тоже сама об этом думала: так классно – «Динамо» и «Динамит», очень круто. И вся эта история у них с маяком – кажется, что это теплая такая, дружеская линия намечается.
Я надеюсь, что мы с ними еще поработаем – даже не поработаем, а сделаем что-то вместе, потому что в целом я близка к спорту. Правда, может, не к футболу, но к другому точно.
– Вы сказали, что близки к спорту. Я видела ваше интервью Андрею Клюкину и Юлии Воронцовой для Mint Music Home, именно тогда я о вас впервые услышала. И вы сказали, что занимались боксом и довольно успешно. Потом посмотрела некоторые ваши другие интервью – вы еще и плаванием занимались. Расскажите, пожалуйста, о спортивной составляющей своей жизни. Может быть, и сейчас чем-то занимаетесь? Тоже очень интересно.
– Знакомство с Андреем Клюкиным позитивно повлияло на мою карьеру, на мою жизнь. Я очень рада, что выступала у них на «Дикой мяте» два раза. Надеюсь, еще приеду обязательно, тем более у них там появилась сцена «Маяк», как-то очень символично, правда?
А по поводу спорта – я сегодня после интервью собираюсь как раз пойти в зал, так что спорт присутствует в моей жизни, может быть, с переменным успехом когда-то, но я люблю физические нагрузки, они мне помогают стресс сбросить, я называю это «выбивать дурь из себя». Лишние какие-то мысли, лишние переживания – спорт мне очень хорошо помогает справиться с этим. Для меня это один из главных источников настоящего дофамина в эту эпоху потребления легкого дофамина, контента в соцсетях. То есть очень тяжело почувствовать счастье. И я обратила внимание, что когда я хожу в зал или на групповые занятия, то после этого есть длительное ощущение радости от усталости.
А в детстве я занималась боксом, потому что мой папа – кандидат в мастера спорта по боксу, и, соответственно, он меня тоже приучал в детстве к боксу: мы с ним дома что-то делали, у нас дома всегда была груша, ее можно было повесить, турничок. Всегда на велосипеде катались, то есть я была довольно-таки активным ребенком. У меня была музыкальная школа, а после музыкальной школы как раз была спортивная секция. Потом мой папа – он долгое время работал с машинами – представляете, лет в сорок он пошел учиться, отучился в физкультурном вузе и стал тренером по плаванию, он из боксера превратился в пловца. И сейчас он тренирует детей разного возраста, его обожают дети, его обожают родители этих детей. Лет 10 он уже тренирует в школе спортивной. И я тоже хожу плавать, но плаваю очень непрофессионально, хожу в зал на разные занятия по типу йоги, растяжки. То есть я что-то делаю, такие функциональные тренировки, стараюсь поддерживать свое тело в тонусе.
– Вы упомянули, что и в школе учились, и в музыкальной школе учились, и бокс, и плавание. А каким образом вам удалось закончить школу с золотой медалью при всех этих вводных? Как у вас на все хватало времени?
– Это удивительно на самом деле, потому что район, в котором я жила и росла, не считается благополучным в Москве. И мне кажется, мои родители (моя мама, наверное, больше) загружали меня максимально, чтобы, не дай Бог, какая-то там плохая компания, потому много моих одноклассников в параллели… Я сейчас вижу, какой они образ жизни ведут, и понимаю, что шанс того, что я могла тоже стать совершенно другим человеком, высок.
Поэтому меня, наверное, культурно очень образовала музыкальная школа, прекрасная музыкальная школа, прекрасные педагоги. Я занималась фольклором, это русское народное творчество, которое тоже открыло во мне эту русскую душу. И, наверное, немножко синдром отличницы, хотя я не считаю, что я была вот этим ребенком суперпослушным, у меня всегда было много друзей, я даже прогуливала уроки. То есть у меня было совершенно нормальное подростковое время, где я как-то умудрялась совмещать стремление угодить родителям и себе в плане учебы, но при этом все вот эти подростковые штуки – первая любовь, первая пьянка – все это у меня было. Как у меня все совместилось? Не знаю, возможно, просто такой ум.
– После школы вы поступили в университет. Как получилось, что вы свою жизнь не связали – именно образование высшее – ни с музыкой, ни со спортом? Пропал интерес, может быть, либо вы просто такой разносторонний человек, что вам оказалась интересна культурология?
– Мне кажется, что музыка — это и есть культура. Мне хотелось получить какое-то фундаментальное образование исходя из опасений моих родителей. Мы все прекрасно понимаем, что значит, когда родители говорят – обязательно получай образование, обязательно делай вот это. Хотя на тот момент я понимала, что музыка — это то, чем я дышу, чем я живу, что мне этим очень нравится заниматься и я бы хотела именно в этом развиваться.
И Бог дал мне вот это трудолюбие, упорство, что я не сдаюсь, я иду и как-то вскапываю эту грядочку – я всегда как грядку это ассоциирую. Но при этом в момент моего взросления, 18-летия, конечно, было много сомнений, много страхов. Когда со школой расстаешься, кризис возраста происходит и давление со стороны родителей все равно присутствует из-за их страхов. Ведь у нас как: музыканты – это что-то несерьезное, отбросы общества, это какие-то люди, которые ведут не очень хороший образ жизни, деструктивный, девиантный местами. И я подумала: «Хорошо, мама, если тебе будет так спокойнее, я пойду и закончу университет».
Мне очень нравилась история в момент моего обучения в школе. И еще мне нравилась химия. Да, я довольно разносторонний человек, и у меня был такой выбор после девятого класса, куда мне больше склониться – в сторону химии или в сторону истории. И очень теплый классный момент, который я вспоминаю – я прихожу к своей учительнице по химии и говорю: «Елена Аскольдовна, я хочу сдавать химию». И она мне отвечает: «Да ты что, ты же наша звездочка, мы тебя по телевизору еще смотреть будем, какая тебе химия?» Не знаю, сказала она это, потому что она меня правда так сильно любила и правда ценила творчество, но хочу думать, что так. Я прислушалась к ней и решила, что все равно надо идти получать образование, и я ни разу не жалею, что я его получила. Я всех призываю получать высшее образование, идти в вузы, учиться, потому что за этим открывается еще огромный мир.
Мне всегда нравилась культура: живопись, музыка. Я понимала, что мои родители не могли оплачивать мое обучение и у меня был выбор либо идти работать, либо поступать на бюджет. Я поступила на бюджет по направлению культурологии, исторический факультет в университете. И это мне дало такое фундаментальное образование, которое помогает взаимодействовать с культурой и историей разных веков. Мне до сих пор это интересно, я с огромным удовольствием смотрю разные документальные фильмы про все, что связано с историей и живописью. Мне это нравится, мне культура очень сильно близка.
– Хотелось бы вернуться к вопросу спорта и выяснить, насколько вам нравился бокс. Сколько вы занимались и было ли это сложно? Все-таки в моем понимании это более мужской вид спорта. И еще один вопрос: пригодился ли вам бокс в реальной жизни? То есть были ли такие случаи, когда ударили человека, потому что другие способы не помогли?
– Моя мама была против бокса. Единственное, что она это воспринимала как фитнес, потому что можно не спарринговаться, можно просто ставить удары и работать по груше, мой папа тоже на этом настаивал. Но я такая была девчонка, которой было тогда весело и забавно. И я плотная всегда была, не худышка, у меня всегда были мышцы, длинные руки, и мне было интересно. И тренер меня ставил спарринговаться. Девочек в секции, когда я туда пришла, было две – я и еще одна девочка, потом их стало чуть больше. Когда я уже уходила и перестала заниматься, их было совсем много.
В тот момент, когда я начинала заниматься, ни о каких соревнованиях (хотя я очень просила меня отправить на соревнования) речи не шло, потому что мало девочек было. Это были 2010 − 2015 гг., вот этот период, и получается, что я спарринговалась в зале. И у меня есть такая особенность, что, если меня вывести из себя, я могу и не остановиться. И я мальчику одному на спарринге разбила нос. Мне было очень страшно, очень сложно и больно. Для мальчика это позор, когда в секции все мальчики, а тебя девочка бьет по лицу и у тебя кровь из носа. Тренер сказал, что никогда в жизни нельзя извиняться: «Оставь, это спарринг, все хорошо с ним. Посидит, кровь успокоится, перелома нет, все нормально». Но после этого я задумалась, что это, конечно, страшный спорт. И было подростковое желание продолжать и развиваться. Но крест на этой возможности поставило мое зрение. У меня был тогда минус, прогрессировала миопия. И потом у меня из-за спорта, именно из-за бокса, я так полагаю, начались протрузии в позвоночнике. И поэтому мне пришлось в какой-то момент это закончить.
Сейчас у меня стоит удар, я все помню, я знаю, как двигаться. Если мне поставят спарринг, то я, скорее всего, поспаррингуюсь. И у меня до сих пор есть желание походить куда-то в секцию, поработать с тренером. Объясню, почему. Вы спросили, пригодился ли мне бокс. Да, он пригодился, но не в целях ударить кого-то. Хотя я всегда чувствую эту силу, если происходит какой-то конфликт, я всегда оцениваю соперника. И всегда думаю, смогу ли я себя защитить. Что дал мне бокс — это баланс в ногах, то есть я смогу, если на меня нападут, по крайней мере устоять на ногах, и у меня будет хоть какой-то план действий. И второе — это стремление, упорство, силу именно в характере он мне дал. И это было еще особенно важно в тот момент, когда был подростковый период, когда мы все нестабильные, он мне подарил эту стабильность. Поэтому нет, в жизни мне это, слава Богу, не пригодилось, я совершенно мирный человек. Я чаще стараюсь разрешить конфликт именно словами. Я не буду провоцировать, потому что моя жизнь мне дороже, чем показать, что я сильнее или слабее, потому что я не знаю, что у другого человека в голове. Я лучше убегу, поэтому сейчас тренирую свою выносливость. Но бокс подарил мне стойкость в характере, что очень важно. Желание не сдаваться, идти вперед. Это точно в этой секции было заложено.
– Я неслучайно задала вопрос, и, кстати, мне понравился ваш ответ, что в первую очередь нужно пытаться решить конфликт словами, договариваться. Я редко вспоминаю эту ситуацию, это случилось где-то в начале нулевых годов. Я была старше вас на пару лет в тот момент. Я шла мимо магазина, который расположен очень близко к дороге, поэтому пришлось почти вплотную приблизиться к стоящим у него автомобилям, чтобы пройти. В этот момент прямо передо мной появился молодой светловолосый мужчина, видимо, хозяин ближайшего ко мне автомобиля, открыл дверцу, схватил меня за локоть и довольно резко сказал: «Садись в машину!»
К счастью, это было среди бела дня. Я не знала, кем был этот человек на крутом по тем временам авто, чего он хотел, но неожиданно для себя отреагировала спокойно: «Знаете, мне сейчас не нужно никуда ехать. Я иду вот туда, через дорогу. Меня там ждут». И показала в сторону остановки. Возможно, там кто-то стоял. Возможно, кто-то в этот момент вышел из магазина. На все ушло примерно полминуты. Я несколько раз примерно с одной и той же интонацией голоса повторила одну и ту же фразу, что мне никуда не нужно ехать. В какой-то момент он меня отпустил и я, не оборачиваясь, ушла.
И я потом анализировала эту ситуацию: в тот день я выглядела обычно - худенькая, платье до щиколотки, плечи закрыты. Возможно, волосы были распущены, может быть, яркая помада была. И в то же время если бы я была более крепкого телосложения и могла дать отпор, ситуация могла бы иначе сложиться, и не факт, что в мою пользу. Как найти эту золотую середину, чтобы и спортом заниматься, но в то же время не рассчитывать только на силу, то есть в первую очередь решать такие ситуации словами, договариваться?
Как вы считаете?
– Я понимаю, что такое время было. Сейчас, например, в большинстве городов есть камеры видеонаблюдения, какие-то новые средства защиты существуют. Но вряд ли ты сможешь договориться с человеком, который что-то замышляет. У меня с собой всегда есть средства защиты, которые я не использовала пока, но показывала. В момент конфликтов, когда я понимала, что люди становятся агрессивными, например, я с продуктами один раз возвращалась домой, я просто доставала (средство защиты) , делала одно предупреждение: «Еще раз ты сделаешь шаг в мою сторону…» На людей это действует, но не всегда.
У меня были несколько раз ситуации такие очень страшные. В 15 лет я ходила по электричкам, я пела, и у меня в тот момент была очень короткая стрижка, у меня была черная толстовка, черные штаны. И один гражданин за мной проследил, это была электричка вечерняя, но в ней люди были. Меня мама учила, что в целях безопасности всегда нужно идти к первому вагону, всегда быть ближе к машинисту. И вы представляете, я еще девчонка, мне 15 лет, и я иду, и он идет за мной, я понимаю, что что-то не так. Я иду с гитарой, дохожу до первого вагона, и вот этот один тамбур до машиниста, и тогда я оцепенела, потому что этот человек меня схватил за руки и начал приставать ко мне. Он был крупнее меня намного, человек другой национальности, скажем так. Мы подъезжали к какой-то станции, причем эта станция была вообще левая, то есть не большая станция, а между большими станциями, где обычно никого нет. В такие моменты очень многие женщины теряются, они цепенеют, а я подросток, девочка. И я просто завыла. Он, видимо, испугался, и люди, которые сидели в вагоне, их там было немножко, они тоже сообразили, что что-то не так. И он, когда мы подъехали, выбежал.
Сейчас, оборачиваясь по прошествии 10 лет, я очень много раз возвращалась в эту ситуацию, что он мог меня схватить и вытащить с собой, и тогда это была бы совершенно другая история.
Но последний раз у меня была ситуация — этот ролик набрал в интернете больше миллионна просмотров везде. Нас с подругой в Питере преследовал мужчина, то есть он за нами шел. Был вечер, но район спальный, и там много людей, которые возвращались с работы. И он шел, шел за нами, я оборачиваюсь — он идет, идет, идет. Мы пытались от него уйти, ускориться на перекрестке, но он не отставал. Какие у него были мысли, чего он хотел от нас, я не хотела выяснять.
И в какой-то момент я подняла в себе такую злость невероятную! Я вообще всем женщинам советую: когда вы идете домой одни или вы видите подозрительного человека, который идет за вами, если вы ничего не можете сделать, главное не растеряться в этот момент, поднимите в себе такую злость. Злость — это выброс адреналина, поднимите в себе ярость, чтобы в случае если кто-то вас схватит, если он нападет, у вас была эта сила, чтобы вы не потерялись, чтобы вы не встали так, что даже не сможете слово сказать. Поднимите вот эту ярость и дойдите домой в этой ярости, в этой злости. И про этого мужчину: я понимаю, что он уже не отвязывается от нас, он постоянно нам машет. Все, я достаю телефон, и я просто к нему подхожу и говорю: «Вы за нами идете?» Это видео у меня есть в соцсетях, можно посмотреть. И после этого знаете, что я делаю? Я начинаю орать. Я ору во весь голос просто. Все люди сразу обратили внимание, а он… Он испугался, он не ожидал. То есть он не ожидал этого, а я защитила себя. Как в животном мире, когда ты показываешь, кто здесь главная кошка. Но я понимала, что так лучше это делать в крайнем случае, в тот момент я понимала, что это будет хороший элемент защиты, потому что темно, но какое-то количество людей есть, и вряд ли он что-то сделает, и надо вести себя немножко неадекватно, чтобы его отпугнуть. И он ушел, у него сразу появились дела, то есть это сработало, иногда вот такие методы срабатывают.
— Получается, что у вас тоже сработал эффект неожиданности, как и у меня. То есть я на произошедшее со мной отреагировала спокойно, хотя, наверное, я должна была сесть в машину, испугаться, может быть. Но я оставалась спокойной.
Но в этой жизни бывают и приятные неожиданные случаи. Таким эффектом неожиданности было то, что мне понравились ваши песни, потому что у нас с вами возраст, скажем так, сильно отличается. И то, о чем вы поете в своих песнях, пережито очень давно и годами не вспоминалось.
В первый раз, когда я услышала несколько ваших песен в программе Андрея Клюкина, я вдруг почувствовала что-то знакомое из детства, из юности, когда я вела дневники, они у меня до сих пор хранятся, я изредка достаю их, чтобы полистать какую-то из тетрадей. И примерно такое же действие на меня оказывают ваши песни. То есть я не могу слушать их каждый день, это скорее что-то исключительное, под настроение, когда необходимо дать время своему внутреннему подростку.
Я, кстати, была на двух ваших выступлениях, но об этом чуть позже. Сейчас у меня такой вопрос: кому вы адресуете свои песни? Я обратила внимание, что на вас подписаны люди разных возрастов, то есть вас слушают и дети, и взрослые. Как считаете, с чем это связано?
— Мне кажется, главный плюс творчества, что каждый в нем ищет то, что ему нужно в данный момент, что он хочет на самом деле услышать. Это что-то такое терапевтическое, то, что помогает преодолевать, и всегда мой основной посыл музыки — это протянуть руку помощи ближнему своему.
Да, у каждого артиста есть целевая аудитория. Есть блогеры (тире) артисты, они заточены на очень маленьких детей, делают веселые песни. Есть те, кто заточен на подростков, есть те, кто заточен уже на более взрослую аудиторию. Есть старая гвардия — вы росли в то время, и они тоже росли, и вам это близко. Например, пройдет 20 лет, и там мои сверстники или люди чуть постарше меня, чуть помладше меня, они будут тоже разговаривать с новыми юными артистами и говорить: «Мне твое творчество тоже напоминает что-то из моей юности, а моя юность — это маяк, сейчас я слушаю маяк». Это течение жизни, и я к этому очень классно, нормально отношусь, здорово, что каждый находит в моей музыке что-то свое, то есть для кого-то это, как вы сказали, окунуться в личные дневники юности, для кого-то это сейчас актуально, кто-то слушал меня с 10 лет, сейчас им 15, и они мне пишут: «Спасибо за детство, легенда!»
Мне кажется, это хороший знак для меня как для артиста, что я могу зацепить такой большой пласт аудитории. И с годами моя музыка поменялась, и, правильно подметили, сейчас очень много людей, которые (я по концертам сужу) ровесники моей мамы и чуть-чуть помладше моей мамы. И дети приходят, и их родители. И мне часто пишут подростки, например, 15− 16 лет: «Да мы с мамой в машине тебя постоянно слушаем!» Мне это очень приятно.
Я взрослею со своей музыкой, например, когда я была у Андрея Клюкина на интервью, это был 2020 год, мне было 20 лет, я выпустила альбом «Грустно взрослеть» в 18 — вот для меня это тоже личный дневник. Я говорила о том, что музыка для меня — это тоже как дневник, который я могу переслушать и тоже вспомнить свои годы, годы юности уже сейчас. Сейчас у меня есть более взрослые, более мудрые песни, они не только о любви, они про жизнь, они про то, что происходит с нашим миром. Я стараюсь в творчестве, в музыке ухватить этот момент в своем сердце, в своей душе и протранслировать его, то есть я себя воспринимаю как проводника, условно говоря. Я не знаю, откуда это во мне, я иногда перечитываю свои стихи какие-то или переслушиваю песни (я нечасто их слушаю, это тоже нормально у артистов) и думаю: «Откуда ты вообще это вытащила? Как это у тебя появилось в голове?» То есть иногда такие строчки трогательные, такие ранящие, или такие точные, или такие подбадривающие. Не знаю, как это получается, но всегда пишу для всех. Я везде это говорю в последние пару лет во всех интервью, и хочется как-то за собой эту фразу действительно зафиксировать.
Мне пришла эта мысль, что не я выбрала музыку, музыка меня выбрала, то есть я столько раз пыталась от нее сбежать. И после того, как я закончила музыкалку, я срезала косы: «Все, больше я никогда в жизни не буду с этой музыкой». И потом вернулась. Потом кризис после того, как я пела на Арбате: «Все, нет, никогда в жизни». И опять вернулась. Музыка меня выбирает как будто, она каждый раз говорит мне: «Ну давай еще, давай напиши». И люди — они приходят и говорят «спасибо тебе», они плачут. Невероятное благо разделить это с людьми и знать, что им это нужно, что им мои песни в чем-то помогают, или дарят радость, или дарят грусть, что они им помогают справиться с какими-то эмоциями, или вспомнить что-то.
— В одном из интервью вы сказали (я просто всегда замечаю такие фразы, потому что их редко кто говорит) об ответственности музыканта. Вы сказали, что воспринимаете себя как проводника, но, например, у Вячеслава Бутусова фраза была: «Есть вещи, которые не нужно изрекать: своих собак надо держать на привязи, иначе они покусают в первую очередь близких твоих, а потом всех остальных».
Что именно вы подразумеваете под ответственностью, что это в вашем понимании?
— Возможно, будет разниться мое мнение сейчас по ответственности музыканта, не помню, что я тогда говорила. Нормально же, что мы меняемся с годами, но всегда есть страх, что кто-то достанет какие-то твои… Там уже сто лет прошло, ты что-то там говорил, уже сто раз передумал. Мне кажется, это благо, если люди меняются с годами, меняют мнение, очень круто.
Понятное дело, когда ты медийная личность, на тебя накладываются определенная… нет, я не назову это ответственность, это как у каждой работы: есть то, что человек должен делать, и то, что он не должен делать — обязанности, вы принимаете эти обязанности. И Вячеслав Бутусов, наверное, прав. Я могу все, что угодно говорить, но я, будучи девушкой думающей, воспитанной, конечно, всегда думаю, что я выкладываю интернет. Нет, бывают ошибки, а кто не ошибается? Бывают ошибки, но чаще всего я довольно критична к себе и могу оценить, что надо, а что не надо показать миру. Поэтому здесь про ответственность. В каком плане? Конечно, я имею в виду, что я проводник. Я не могу это описать, как ко мне снисходит вот это вдохновение, как бы оно вот рождается, а я… То есть я не могу это отследить, я не могу сказать… Меня спрашивают: «Как ты пишешь песни?» Я не знаю, как я пишу песни. Я просто сажусь и пишу, потому что меня что-то вдохновило. Я из тура вернулась, три песни написала, потому что со мной что-то там происходило и я потом это переработала и выдала.
Про ответственность: я считаю, что надо всегда быть осторожным. И мир такой изменчивый, мы живем в разное, непростое время. Действительно, надо быть осторожными и понимать, что люди, которые будут по ту сторону экрана, совершенно разные. И вот эти границы, которые всегда надо щупать и проверять, никогда не угадаешь.
Если мы говорим про цензуру какую-то, то большая ответственность в этом плане лежит на плечах родителей. Любой чарт возьмем сейчас и что там творится: кого кто изнасиловал (такое будем слово использовать), у кого сколько денег, тачек, сучек и всего остального. Вот такая лексика, и дети спокойно это слушают, и не дай Бог где-то какой-то прецедент будет. Короче, ответственность главная на плечах родителей, учителей, чтобы они объясняли, чтобы ребенок научился критически мыслить и не воспринимать, например, советы музыкантов или блогеров как последнюю инстанцию.
А если мне обращаться к музыкантам или блогерам — нужно видеть границу. Если ты готов за свои слова отвечать, если ты готов столкнуться с последствиями своих слов необдуманных перед законом в том числе и перед обществом, которое, возможно, воспримет это неправильно, то, конечно, окей.
Мир интернета он такой: все когда-нибудь ошибаются, всех когда-нибудь подловят, все когда-нибудь будут стоять с голой попой. Но я стараюсь, пытаюсь всегда добрую какую-то мысль — да, может быть мрачную, может быть грустную, но объяснить и сказать, что да, я такая, но я другой не буду, у меня есть веселые песни, но больше у меня грустных песен.
Так вышло, что люди в целом больше испытывают негативные эмоции, они их лучше запоминают. Я меланхоличная сама по себе с самого детства, я такая. И что с этим поделать? Если вы хотите слушать веселую, задорную музыку — есть другие исполнители, можно совмещать, ради Бога. Надеюсь, я ответила на вопрос про ответственность.
— Да, меня ответ вполне устраивает. Еще два вопроса у меня остались. Я первый раз вас услышала вживую на «Дикой мяте», это был 2022 год, шел 4-й месяц новой нашей жизни непростой, когда кто-то уже уехал, кто-то готовил чемоданы, кому-то предстояло уехать через пару месяцев. Мне как простому человеку, который никуда ехать не собирался и у которого мыслей таких не было (а если были, то только в пределах России), иногда было обидно и грустно смотреть в спину тем, кто уходит. Это были не только медийные личности — некоторые знакомые закрыли все соцсети, потом спустя какое-то время я узнала, что они уехали из страны.
И очень радостно было видеть вас среди оставшихся. После вашего концерта у меня было желание подойти к вам и обнять, но подходить и обнимать незнакомого человека — вы неправильно поняли бы, наверное. Скажите, были ли мысли уехать, поддаться этой волне, и если были, то почему вы остались?
— Нет, вообще не было. Это мой дом. Испуг — это нормально, и я знаю, что мы все по-разному реагируем на события, на стресс, на какую-то боль. Да, испуг, горесть, страхи — все это, конечно, было. У меня есть старший брат, и у меня отец есть тоже.
И, конечно, страхи были, но в плане моего места в этой жизни. Кстати, можно послушать песню «Остаюсь» с нового альбома, она тоже может ответить на все вопросы. Когда я поездила по городам России во всех этих турах, я поняла, что мне очень близка мысль широкой русской души.
В детстве и когда ты подросток думаешь: «Вот, я уеду туда, уеду сюда, все, надо уезжать». А потом я выросла и думаю: «Я себя чувствую нужной здесь, я чувствую здесь тепло, любовь, мне близки люди, которые здесь живут, мне близки все эти пейзажи за окнами, когда я еду в РЖД в плацкарте или в электричке или лечу на самолете. Мне все это очень близко. Если выбирать, то я уже выбрала. То, что я выбрала, это я и сделала. Я не сидела на чемоданах, скажем так. И я выбираю быть здесь. Это мой выбор.
— Не могу не сказать, что у меня есть одна любимая песня с недавних пор, хотя я не так часто ее слушаю. Можете воспринимать как комплимент, можете иначе: я под ваши песни не живу, но я о них знаю и они где-то глубоко в сердце есть. Песня, которая меня поразила, по-своему стала подарком в мой день рождения — она вышла 28 февраля этого года. Это песня «се ля ви». Дело в том, что у меня были достаточно непростые отношения с родителями (их, к сожалению, уже нет в живых). И эта песня напомнила уже не дневниковые записи, а скорее переписку — те самые бумажные письма, которые я писала родителям и младшему брату, когда уехала из дома учиться, это были 90-е годы. И между строк в моих письмах было как раз то, о чем у вас в песне «се ля ви».
Но неожиданно я поняла, что словами этой песни я мысленно иногда обращаюсь к родителям сейчас, хотя их нет. Потому что есть ощущение, что пока ты живой и у тебя в памяти люди живы, то они на самом деле живы. Когда я писала и отправляла по почте письма, я родителей не видела, в любой момент их могло не стать, в любой момент могло не стать меня, но была уверенность, что мы помним и думаем друг о друге.
Я очень благодарна вам за эту песню и хотела бы узнать историю ее написания.
— Я соболезную вашей утрате, про родителей это всегда как-то очень грустно. Моя мама тоже рано лишилась своих родителей, рано осталась сиротой. Мы никогда не разговаривали про бабушку, мы ездим на могилу, убираемся, я ей всегда помогаю, но она недавно обмолвилась: «Нет ни дня, где я не вспоминаю маму». И для меня это так больно прозвучало, потому что она мне всегда казалась такой сильной мамой — она редко плакала при мне. И из-за того, что я ее очень сильно люблю, я в творчестве своем, можно заметить, довольно часто обращаюсь к маме.
А по поводу фразы, что пока мы помним о них, они живы — мне очень нравится мультик «Тайна Коко», не знаю, смотрели вы или нет, если нет, я вам очень советую (я прислушалась к совету и посмотрела этот мультфильм, он действительно очень хороший — авт.). Это зарубежный мультик, но он для меня каждый раз просто до слез. Он, кстати, еще с музыкой связан. Есть там эта мысль, что пока мы помним, они живые. Он такой, скажем так, детский, но недетский при этом, и про эту тяжелую тему смерти.
Я восприму ваши слова, что вы нечасто меня слушаете, как комплимент. Единственное, прошу всех лайкать мои записи и поддерживать мое творчество, конечно. По поводу «се ля ви». У меня был очень непростой период в жизни сейчас, последние полгода. Вот такое кризисное время: накануне выхода своего альбома, над которым я работала очень долго, я осталась без команды — человек, с которым я работала, принял решение больше не работать со мной. И у меня был выбор (это, кстати, про бокс тоже, про спорт) лечь и ничего не делать, страдать и все.
И у меня развалилась вся работа, представляете — вы работаете четыре с половиной года, у вас все сложено, у вас через человека идут все контакты, вообще все активности. И просто в один день этого не стало. И я помню этот день, я побежала к маме в слезах, говорю: «Мама, все, ну все». И мама сказала: «Ну, ничего». Она меня поддержала очень сильно. Мы разрешили внутренне, семейно какие-то дела, связанные с деньгами, еще с чем-то. И я поняла, что нельзя сдаваться. Я поплакала один день от стресса, от эффекта неожиданности, потому что я оказалась в безденежье полнейшем. Я оказалась в своем страшном сне, где я без денег и не знаю, что делать дальше. И при этом у меня лежит работа, которую я делала последний год, записывала, работала. И вот это предательство. Даже не рабочее предательство, а то, как человек поступил, то есть именно сугубо личное отношение человеческое.
Это было очень больно, но я справилась. Слава Богу, меня окружают (тоже, наверное, это о чем-то говорит, что-то говорит обо мне как о человеке) такие классные поддерживающие люди, у меня такие родители, у меня такой брат, они меня все укутали в такую поддержку и сказали: «Мы с тобой, мы рядом». Спасибо большое, что мои зрители, мои слушатели, мои подписчики, моя фан-база — они у меня такие чувственные, они тоже со мной остались, постоянно меня поддерживают. Понятное дело, ты одно время на хайпе, потом ты не на хайпе. Эти качели у всех артистов, это надо просто принять как правила игры этого медиа-мира. И я подумала: «Да, бывает непросто порой. И кажется, будто все мимо, и в этой трагикомедии я главная героиня». Я просто восприняла это как серию сериала, я сказала себе: «Сейчас такая серия, маяк, но завтра все вот так: па-па-па». И реально так. Потом пришли «Динамо», у меня начался тур. Как-то все перевернулось, я познакомилась еще с людьми прекрасными. Мы с вами записываем интервью, прекрасный разговор, которым я вдохновилась сегодня тоже.
Я всегда боялась разочаровать своих родителей. Я боялась, что они мне скажут: «Вот, мы же тебе говорили. Твоя музыка − это все такое нестабильное, давай ты лучше найдешь работу 5/2». А я живу, я счастлива, вы представляете? Я живу, и то, чем я занимаюсь, несмотря на все трудности, приносит мне такое счастье. И разве не это главное в жизни? Я могу прожить эту жизнь с деньгами, стабильной работой, но мне это не будет приносить радости. Или я могу рисковать, падать, не знать, что будет завтра, но при этом дарить и себе радость, и другим людям. Может быть, потом будет по-другому, но вот сейчас я выбираю жить так, как мне подсказывают мое сердце, моя душа.
Во время разговора с мамой пришли эти строчки: «Неужели у вас, мам, так не было? Неужели у тебя не было времени, когда не было денег? Неужели у тебя все было всегда классно? Да, бывает непросто, но вы же сами такие были, вы же сами были юные, вы же сами говорили — мы гречку ели пять недель подряд. Вы же сами знаете, что все не так плохо. Деньги можно заработать, проблему можно решить. Главное, что мы друг у друга есть».
И я написала эту песню исходя из своего состояния потерянности и того, что огромную силу я откуда-то в себе откопала в тот момент, когда меня поддержали. И это напоминание всем — и детям, и родителям, что нормально, когда получается не сразу. Нормально, когда вот такие горки. Потому что мы живем в эпоху, где все в интернете выглядит так, как будто у всех все замечательно, все отдыхают, у всех так много денег, все просто суперзвезды, но это не так, это картинка, а за этой картинкой много боли, поражений, неудач, и мы это никогда не учитываем, потому что мы всегда пытаемся видеть, что вот у этого все хорошо, а у меня все плохо.
Песня была вдохновлена этим моим состоянием и тем, что я хотела родителям своим показать, чтобы они не переживали за меня.
Фото и видео: