Роман Березовский: «Рауль забивал мне в каждом матче»
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Специальный корреспондент издания «В мире спорта» Александр Косяков побеседовал с известным вратарём Романом Березовским, который известен по выступлением в России за санкт-петербургский «Зенит», московские «Торпедо» и «Динамо», а также подмосковные «Химки». Но больше всего его ценят и почитают в Армении, за национальную сборную которой он провёл 94 матча. О его долгом пути в футболе, о том, кто сформировал его как личность, что закалило его характер, что сделало его одним из лучших специалистов по отражению пенальти, о его встречах Фёдором Черенковым и Раулем. Об этом и многом другом читайте в этом эксклюзивном интервью.
Фото: Александр Косяков/ «В мире спорта»
Вратаря Романа Березовского хорошо знают не только на его родине в Армении, но и у нас в России. Его помнят и любят болельщики из Питера и Москвы, а также и из ближайшего Подмосковья. И с кем бы мне не приходилось говорить перед встречей с ним, а это и сотрудники клубов, где он играл, и простые болельщики, все говорят, что он очень хороший человек, скромный, порядочный, спокойный, настоящий спортсмен и вратарь высшей пробы. Роман не имеет много титулов, но это не обесценивает его многолетнее служение футболу. Он — человек, который отдаёт всего себя без остатка делу всей его жизни, которое приносит радость людям, и уже только этим он заслуживает огромного уважения.
Готовясь к интервью с Романом Березовским и читая различные материалы о нём, я заметил, что он уже давно пребывает у себя на родине в Армении в статусе легенды. Сейчас никого не удивишь этим высоким званием, которым наделяют многих людей направо и налево. И не удивительно, что происходит его девальвация или, проще сказать, обесценивание. И в случае Романа, я был уверен, что это опять очередное сотворение себе кумира. Но внимательно посмотрев видеоматериалы из Армении, я понял, что Романа называют так по праву. И даже не за его 94 матча, сыгранные за национальную сборную Армении, и не за 14 отбитых пенальти, а скорее всего, за бескорыстную любовь к футболу, за преданность болельщикам, за его природную скромность, и, конечно же, за его отношение к людям. Я это отношение прочувствовал на себе во время нашего, если так можно сказать, дружеского и доверительного разговора. И ещё, у Романа есть одно очень редкое качество или, можно сказать, свойство характера: это магнетизм. Он сразу располагает к себе, и ты в его присутствии чувствуешь себя тепло и непринуждённо. И я уверен, что с такими людьми как Роман не только приятно общаться, но и вместе играть в футбол, и делать общее дело.
Фото: из личного архива Романа Березовского
— Роман, не у каждого человека такая интересная биография как у тебя, не у каждого мама и папа знакомятся на Шпицбергене, недалеко от Северного полюса? Расскажи, пожалуйста, о своих родителях?
— Понимаешь, я не слишком многое знаю о том периоде жизни моих родителей. Но романтики, которую ты ждёшь, там не было. Папа оказался там после окончания Донецкого Политеха, а мама просто поехала туда работать, можно сказать, чернорабочей. Образования у неё не было. Она ведь толком школу не закончила. Родители мои — дети войны. Так сложилось, что мою бабушку и пятилетнего папу немцы угнали на работы в Германию.
— В концлагерь?
— Нет. Она находилась в немецкой семье и помогала по дому. Бабушке и моему папе в какой-то степени повезло, могло быть всё намного хуже. И мама тоже была ребёнком под немцами во время оккупации в Луганске. А от Шпицбергена остались только фотографии, где мои родители запечатлены в каких-то специальных одеяниях. На головах у них надето что-то похожее на скафандры. Там же зима круглый год
— Я знаю, что у тебя есть брат, который на 14 лет старше. Получается, ты поздний ребёнок?
— Да. Мама меня родила, а через 20 дней ей исполнилось 39 лет. А папа был на два года её младше. Есть и старшая сестра, которой уже больше 60-ти лет.
— Родители долго работали на Севере?
— Точно не помню. Но брат мой родился в 1960 году, когда они уже работали в Тульской области, потом жили недалеко от Донецка. А уже после был Ереван и строительство тоннеля под горами, который должен был вести на озеро Севан. Оно мельчало, его нужно было спасать и соединить с рекой Арпа. Папа участвовал в этом строительстве в качестве инженера. А мама была с ним. И там уже родился я.
Фото: из личного архива Романа Березовского
— Ты жил среди армянских семей, впитал их быт, культуру, обычаи, традиции, язык, на котором ты говоришь, как на родном. Мне показалось, что ты даёшь интервью и стараешься долго искать подходящие фразы в ответах. Это твой армянский не даёт твоему русскому выразить точно мысль?
— Нет. Просто я не говорю так быстро, как москвич (cмеётся). А так с русским у меня всё в порядке. С рождения на нём разговариваю и проблем никаких нет.
— А откуда у тебя такой рост? Твой папа был высокий? Я видел детскую фотографию вашей футбольной команды, так там мальчик Рома Березовский самый маленький, да ещё к тому же и вратарь.
— Да, есть такое фото, не ты первый заметил (cмеётся). Отец был высокий, но мы с братом его перегнали. Я ростом метр восемьдесят восемь. Брат где-то на три сантиметра ниже. Я здорово прибавил в росте с 14 до 16 лет. А что касается фотографии, то там все ребята 1973 года, на год меня старше.
— А кто-то ещё раскрылся в дальнейшем из той вашей команды?
— Гамлет Мхитарян, но это не папа Генриха, а прямой однофамилец.
— Ты был в «Зените» с Саркисом Овсепяном, а с ним в молодом возрасте нигде не пересекался?
— Нет. Он старше меня на два года. Встретились мы только в «Зените» и потом вместе в сборную ездили.
— Я читал, что твой брат Александр сыграл большую роль в твоей судьбе, как футболиста?
— У меня было два периода вхождения в футбол. Первый — когда мне было 7 лет. Тогда я сам просился, говорил, что хочу в футбол играть, запишите меня в секцию. И мне было тогда интересней полевым игроком быть, забивать, создавать, созидать. И всё это длилось полтора года. Потом, по-моему, была вторая смена в школе, и я бросил это дело, в итоге в занятиях футболом у меня наступила пауза. А брат у меня в то время учился в институте физкультуры в Ереване. Один из его товарищей взялcя тренировать команду 1973 года рождения, и мой брат подтянул меня в его команду. Какой-то период я там тоже был полевым игроком, а потом наш вратарь стал неудачно играть, и меня поставили в ворота. И я как-то сразу стал себя там проявлять, и мне сказали, что у меня получается. А в детские времена важна не техника, не какие-то там ещё специальные навыки, а бесстрашие, игра на выходах, броски в ноги сопернику и. т. д. Так я и стал вратарём.
Фото: из личного архива Романа Березовского
— Получается, это судьба…
— Да. Вот так бывает.
— Выходит, что ты самородок. Ведь вратарь – это, можно сказать, штучный товар. Тут и особое умение, и своеобразная психология, и определённые навыки должны быть: и игра на линии, и выходы из ворот. А тут, как говорится, ты сам всему учился у жизни. Насколько я знаю, тренер вратарей у тебя появился только в 24 года в 1998 году.
— Да. Мне тренер детский пытался помочь с какими-то упражнениями, что-то подсказать. Но, скажу честно, вратарскому опыту я набирался сам, привносил что-то своё. Единственное, пробелы были в области психологии. Играю нормально, стабильно, но до гола в свои ворота, а потом, не важно виноват я или нет, начинаешь в голове этот эпизод прокручивать: правильно ли я сыграл, или надо было по-другому. Накручиваешь себя, концентрация теряется. Даже когда опыта набрался, самоедство меня не покидало. Но старался как-то всё это потихоньку изживать в себе.
— И ещё у меня вопрос о твоей футбольной судьбе. Обычно родители хотят, чтобы их дети шли по их стопам, а футбол или спорт высших достижений — это в какой-то степени лотерея: заиграет — не заиграет. Получится или не получится. Как родители относились к твоим занятиям футболом? Или они хотели, чтобы ты в какое-то высшее учебное заведение поступил?
— Когда я был маленький, родители моё увлечение футболом воспринимали нормально, всё-таки это спорт и здоровье, а уже ближе к окончанию школы, конечно, они хотели, чтобы я что-то основательное выбрал, пошёл в институт. Но я чувствовал, что надо продолжать. У меня уже с детских лет были мечты стать футболистом. Я с интересом следил за сборной СССР на чемпионате мира 1986 года в Мексике, знал всех, кто тогда в ней играл. Очень переживал, когда наши проиграли бельгийцам. И бросать футбол мне не хотелось.
— А отголоски победы ереванского «Арарата» в чемпионате и в кубке СССР в 1973 году наложили на тебя отпечаток или, может быть, вдохновили как-то?
— Нет. Я это не прочувствовал. Я ещё тогда не родился, а потом, когда дорос до сознательного возраста, то отголоски того успеха, естественно, были, они и до сих пор остаются. В позапрошлом году 50 лет исполнилось тем победам. Конечно, люди ими гордятся!
Фото: из личного архива Романа Березовского
— А как ты в Питере оказался в команде Второй лиги?
— Дело в том, что до Питера я уже приезжал в Москву, на просмотр в московский «Спартак». Мой тренер Сергей Арматунович Кайфаджян был когда-то непродолжительный срок в дубле красно-белых, и познакомился там с Фёдором Черенковым, и вот с тех пор они поддерживали связь. Фёдор был как-то у нас в Ереване, приходил к нам, молодым ребятам, раздавал автографы. Потом мы с ним виделись в Москве на турнирах памяти Всеволода Боброва в манеже ЦСКА в конце 80-х, куда мы приезжали на весенние каникулы. И мой бывший тренер договорился с Черенковым, чтобы меня посмотрели. И я на своих новогодних каникулах в начале 91-го года оказался в Москве. Мы тренировались в манеже в Сокольниках. Тренером тогда у «Спартака» был Олег Иванович Романцев. В той команде тогда было четыре вратаря: Стауче, Черчесов, Плотников и Прудников, который был действующий и занимался тогда нами. Мной все были довольны, и Романцев сказал, как закончишь школу, то приезжай, ждём. Я уехал и начал уже играть во Второй союзной лиге, но это была зональная лига в Армении. Команда называлась «Обувщик», а по армянски «Кошкагорц». И я неплохо за неё выступал. Потом настало лето, я закончил школу и поехал снова в Москву в «Спартак». Тренировался три недели на базе в Тарасовке и, чувствую, что ко мне спокойное отношение, и внимания, которого бы хотелось, не было.
— А почему ты там так долго тренировался, если не понравился? Почему тебя назад в Армению не отправляли?
— В том то и дело, что я подошёл команде, но сложилось впечатление, что «Спартаку» сейчас не до меня, шёл сезон, они боролись за какие-то серьёзные места. В основе стоял Черчесов, в дубль они взяли Валерия Чижова. И может быть, если бы я там и остался, то меня бы взяли. Но я сам подошёл к Романцеву и сказал, что хочу поехать доиграть сезон за свою команду. Он подумал и тоже согласился, что так будет лучше и сказал, что мы с тобой не прощаемся, и я даже написал заявление о приёме в команду. Потом я уехал, пришла осень, и уже у меня самого были сомнения, а стоит ли туда снова ехать. Я узнал, что там уже Плотников в товарищеских матчах за «Спартак» в воротах стоит. Да и уже начинался везде этот хаос экономический, всё по талонам, перебои с электричеством. И мне брат опять помог найти команду. У него сосед по квартире был руководителем или даже президентом клуба в приграничном районе. Команда называлась «Сюник», брат с ним договорился, и я там оказался. В итоге провёл за эту команду один сезон.
Фото: из личного архива Романа Березовского
— И всё-таки, ты не ответил на вопрос: как возник в твоей карьере «Зенит» из Санкт-Петербурга?
— С Питером получилось всё как-то спонтанно. Сижу вечером дома, сезон закончился, это был конец 1992 года. Прибегает брат и говорит, что договорился с этим своим другом, который у нас был президентом. А у него в свою очередь есть товарищ в Питере, и что меня возьмут в команду Второй лиги, и я завтра должен туда улетать. Когда прилетел, то увидел, что там была детская команда «Звезда».
— Назад не потянуло?
— Ситуация неприятная была. Но были постоянные обещания этого знакомого, я на него надеялся, и мне всё-таки удалось попасть в команду «Космос-Кировец». А потом уже на меня в «Зените» обратили внимание, и Вячеслав Михайлович Мельников пригласил в команду, которая играла тогда в Первой лиге. Основным вратарём в ней был Юрий Окрошидзе, местный воспитанник, любимец болельщиков, звезда, уже в сборной был в юношах и выиграл чемпионат мира, его даже Пеле отметил. Но шанс у меня всё же появился. Это произошло после Читы, где было крупное поражение 1:4, и против сильной на тот момент команды из Иркутска в воротах стоял уже я, и мы выиграли в гостях 2:1. Потом была победа в кубке, а после пошли поражения, и в ворота встал снова Окрошидзе. Да и сезон тот для команды был неудачный, мы заняли 13-е место. Мне ещё помогло, что у Мельникова был помощником Борис Завельевич Раппопорт, бывший вратарь. Он в меня поверил, подсказывал кое-что и вселял в меня уверенность.
— Роман, да ты удачливый человек! Мог бы расстроиться, уехать назад или прозябать во вторых или третьих лигах. А так – «Зенит», а это совсем другой уровень, тут и узнаваемость, другие возможности, да и другие деньги наконец. Сколько тогда платили в «Зените» в начале 90-х?
— Уровень был действительно другой, футболистов всех знали, да и я был в таком возрасте, 22 года, что говорить, молодой, беззаботный, конечно, жизнь бурлила. Да и для болельщиков я стал любимцем в Питере, как потом ещё и в московском «Динамо». А если про деньги говорить, то возьмём 1994 год: нас всех брали на ставку эквивалент 230 долларам и плюс премиальные почти в размере оклада или поменьше долларов 150-200. Это было тогда нормально. За питание я не платил. Нашу базу ремонтировали, и мы жили в пансионате «Красный Октябрь» на Озерках. Нас там хорошо кормили, денег на жизнь вполне хватало.
— С родителями связь поддерживал?
— Да. Но тогда мобильников не было. Надо было на почту ходить звонить. Да и ты знаешь, я лет с 13-14 был сам себе предоставлен, родители разошлись тогда в разные стороны. Мама уехала на Украину ухаживать за бабушкой, которая перенесла инсульт, а у папы были свои дела. Я рано стал самостоятельным, мог без проблем себе еду приготовить, картошку пожарить, сварить что-нибудь. Сестра приходила, готовила поесть для меня. Ну а потом было разрушительное землетрясение, затем Карабахский конфликт, а следом развал Союза. Всё это вынудило меня уехать из Еревана в Питер.
Фото: из личного архива Романа Березовского
— Насколько известно, тебя из «Зенита» в молодёжку Армении вызвали, тебе было тогда 20 лет…
— Да, я уже какие-то игры за «Зенит» сыграл. Меня, наверное, как-то вычислили и пригласили на первый сбор в Сочи, а потом был первый матч против Бельгии в Генте, 0:7 мы проиграли. Я на разминке травму получил, прыгнул и приземлился неудачно, но вышел и сыграл нормально минуты до 25-й, пока не сделал пенальти вместе с удалением и потом уже был разгром. А когда приехал в Ереван, то столкнулся с главным военкомом, который нашему тренеру, чемпиону СССР 1973 года Оганесу Арутюновичу Заназаняну, сказал, что Березовский у нас в розыске (смеётся). Но ситуацию как-то разрулили. Я был тогда с ещё с советским паспортом, а прописка была в Ереване. А уже в Питере тянул «лямку» до 27 лет в Лесгафте (Ленинградский институт физкультуры имени Лесгафта, — прим. автора). У меня отметки о воинской службе сейчас в двух паспортах: российском и армянском. А с молодёжкой мы потом и против Испании играли, и Албании. В Испании тогда совсем молодой Рауль играл, его ставили с более возрастными ребятами. Потом мы с ним много друг против друга на уровне сборных играли. В каждом матче мне забивал (смеётся).
— Ещё вопрос: ты практически никогда не был дублёром, всегда выигрывал конкуренцию, ещё и пенальти хорошо умел отбивать. За счёт чего?
— Да, я почти не сидел в запасе. Это для меня принципиальный вопрос. Я ещё когда молодой был, лет 19-ти, то у меня уже тогда было чувство веры в себя и в свои силы, казалось, что всё могу, амбиции огромные и если что, то надо немного потерпеть, подождать, поработать, и всё придёт. А пенальти я начал «щёлкать» ещё в начале своей карьеры, играя в «Зените». Не знаю, как это у меня получалось, но была вот эта нужная резкость, взрыв, толчок с места. И интуиция тоже должна работать. Хорошо помню, как наш нападающий, лучший бомбардир команды Володя Кулик попросил меня остаться после тренировки. Тогда ещё холодно было, и гаревое поле обледенело. Так вот, он пробил мне пять пенальти, и я все их взял. Уже тогда я в себя уверовал. Ясно, что ты гадаешь, но важно словить вот этот самый миг «счастья», тайминг, не раньше и не позже, когда и ты прыгнул вовремя куда надо, и мяч летит в нужную сторону.
— Ты сам из Еревана, но жизнь твоя была связана с двумя самыми крупными городами России, с двумя столицами: Москвой и Санкт-Петербургом. Мне очень интересно, как ты их воспринимаешь, будучи человеком со стороны?
— Москву я увидел первый раз, когда приехал на смотрины в «Спартак». Честно говоря, чувствовал себя там муравьём. Огромные широченные улицы, громадные дома, здания. Потом уже, когда в московском «Торпедо» играл, а затем в «Динамо», то, конечно, привык к таким масштабам. А в Питере для меня всё начиналось, я с ним сроднился. Там была особая атмосфера, аура, особенно в летний период, когда хорошая погода. Когда меня в «Торпедо» пригласили в Москву, то я на выходные постоянно летал в Санкт-Петербург. Очень туда тянуло. Этот город имеет магнетические свойства. Потом стал приезжать туда реже. А сейчас бываю там всё больше по делам или когда за ветеранов пригласят выступить. Да и людей, которых я там знал тридцать лет назад, всё меньше и меньше остаётся.
— На 100-летний юбилей «Зенита» тебя пригласили?
— Да. Игонин мне сообщил, поеду.
Фото: из личного архива Романа Березовского
— Роман, ты очень много матчей провёл за сборную Армении. Их набралось 94!!! Играл ты под руководством многих тренеров: армянских и зарубежных. Среди них бывший наш игрок сборной ССCР Хорен Оганесян, и менее известный Сурен Барсегян, датчанин Ян Поульсен и швейцарец Бернар Шаланд, а всего я насчитал 17 наставников. Тренеры наверняка все разные. Что-нибудь запоминающееся о них осталось в памяти, я имею в виду что-то необычное?
— Да, действительно, перед моими глазами прошло много тренеров. Каждый пытался что-то позитивное сделать. Понятно, что у армянских специалистов душа всегда болела за сборную. А вот если брать иностранцев, то сразу вспоминаю шотландского тренера Яна Портефильда. К сожалению, я при нём мало сыграл. По договорённости со сборной, я помогал «Химкам» тогда выйти в Премьер-лигу и какие-то матчи пропускал. Но и за короткое время моего знакомства с этим тренером меня потрясло в нём и чувство долга, и чувство ответственности, да и потрясающая любовь к людям. Такое нечасто увидишь.
— А можешь поподробней…
— Этот тренер как будто что-то предчувствовал. У него была сразу заряженность на работу. По нему было видно, что он хочет какой-то след оставить после себя. Не просто свой срок отбыть. О деньгах тогда речи и не шло. У него и игра была поставлена у команды, и результаты сразу пошли. Две победы и четыре ничьи из десяти матчей — это совсем немало. Но у Яна внезапно обнаружили уже неизлечимое онкологическое заболевание, и в Ереване ему сразу сделали операцию. Больше для того, чтобы облегчить ему страдания. Но он, несмотря на это, продолжал руководить командой и больше всего потрясло то, что на свой, как выяснилось позже, последний отборочный матч в августе 2007 года с Португалией в Ереван шотландец приехал чуть ли не с трубками в сопровождении своей жены и дочери. Я уверен, что 99% людей в его положении остались бы дома, лежать в кровати, а он на перекладных прилетел из Шотландии и перед игрой практически полуживой сказал: «We are Armenians». «Мы — Армяне. Давайте сегодня покажем всем, на что мы способны!». Он на всех произвёл сильное впечатление. Мы тогда сыграли 1:1. А через три недели он умер. Его в Армении все помнят, после его ухода был всплеск у команды, его труды не пропали даром. Тогда у нас не такая сильная команда была, но за счёт тренера, а также за счёт огромной самоотдачи и желания мы и Польшу обыгрывали, и Казахстан. Портефилд мог очень хорошо настроить команду, затронуть у нас, если так можно сказать, патриотические струнки. Вы знаете, я больше, чем уверен, если человек чист душой, то ему обязательно это воздастся или, что чаще бывает, его детям.
Фото: из личного архива Романа Березовского
— Да. Это трогательная история.
— У него был помощник Вардан Минасян. Он этот цикл довершил. Вардан был молодой парень, рано закончил играть, лет в 29, и пошёл по тренерской стезе. Он был помощником у нескольких подряд тренеров. А потом настал момент, и он возглавил команду. Как раз тогда пришло новое поколение молодых ребят во главе с Генрихом Мхитаряном. И мы в то время очень хорошо играли.
— Не спрашивал у Мхитаряна, почему он так быстро из Дортмунда ушёл?
— Да, не скажу, что быстро. Он там больше двух лет отыграл. Помню, тогда он с Робертом Левандовски хорошо в «Боруссии» взаимодействовал. А так, что сказать, рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Человек, когда в одном месте долго играет, то нужны мотивационные толчки, новые вызовы, новая среда, чтобы не закисляться. Да и «Манчестер Юнайтед» наверняка хороший контракт предложил. Генрих – молодец, пять языков знает, в самолёте постоянно с учебником летал. Он и футболист классный, гордость Армении.
— И ещё не могу не спросить о завоёванном тобою трофее — Кубке России с «Зенитом». Он в итоге оказался единственным в карьере.
— Ты знаешь, для меня, скажу тебе честно, и я не кривлю душой, даже не трофеи дороги в жизни, а отношение болельщиков, людей, которые до сих пор меня приветствуют. Когда на старом стадионе «Динамо» люди вывешивали баннер «Березовский равно Яшин», вот что ценнее, чем десять чемпионств и десять кубков. Я уже не играю давно, но люди подходят, благодарят, просят сфотографироваться: и в России, а в большей степени в Армении. Раньше это немного отягощало, а сейчас это очень приятное чувство, которое трудно с чем-то сравнить
— Роман, ты в какой-то момент стал тренером вратарей. Почувствовал в себе какие-то способности передать мастерство молодым или это случилось за определённые заслуги. Как это произошло у тебя?
— Скорее за определённые заслуги меня сразу после окончания карьеры оставили в московском «Динамо», тогда там спортивным директором был Аджоев Гурам Захарович. Я сразу поехал с молодёжной командой на сборы в Словению, всё было нормально. Но потом начались разборки с УЕФА. Нарушение Fair Play, что много денег растрачено необоснованно. Санкции и. т. д. И на этом фоне произошла пертурбация в клубе. Черчесов был тогда тренером, но он почти сразу ушёл, и на его место назначили Андрея Кобелева, вот он и подтянул меня в основную команду.
— Вы же с ним в «Зените» как игроки пересекались…
— Не только в «Зените», но и в «Динамо». Он правда взял себе в помощники Гонтаря. А Николай Павлович рекомендовал меня, как более молодого и активного. У меня с ним всегда были суперские отношения, он был ещё моим тренером. Так что я успел поработать в клубе, в котором прошли мои запоминающиеся годы.
Фото: из личного архива Романа Березовского
— А в «Химках» как ты оказался?
— Когда в 2006 году в «Динамо» Сёмин пришёл, он привёл Овчинникова, и я оказался не у дел, сидел дома, ждал предложений. И тут звонят из «Химок» и говорят: «Рома, давай к нам!» и. т. д. Но я им сказал: «Давайте я к вам приду потренироваться для поддержания формы, а там посмотрим». А потом увидел, что там команда-то приличная собирается, играющая: Тихонов, Бесчастных, Мор. Я решил остаться и не пожалел. Правда нагрузка была серьёзная в Первой лиге: выездные спаренные матчи, и в воротах скучать не приходилось, но воспоминания самые хорошие от этого времени. Да и тренер был тоже хороший — Владимир Казачёнок, я его немного по Питеру знал. Он ко мне с симпатией относился. Даже когда у меня ангина была, попросил меня, чтобы я вышел, и сказал мне, что я только в тебя верю. Мы тогда, не помню кого, но кого-то 4:3 обыграли.
— А в московском «Торпедо» играющая команда была?
— Везде хорошие команды были, а в «Торпедо» Кормильцев и Зырянов — думающие игроки, и Семшов тогда здорово прибавил, его тогда наш тренер Виталий Викторович Шевченко направлял в нужное русло (смеётся).
— А ещё можешь сказать несколько слов о своей семье…
— Могу сказать, что у меня прекрасная жена Евгения, с которой я познакомился в Москве. Она москвичка — моя надёжная опора в жизни. А что касается детей, у меня есть сын Глеб и две дочки — Ева и Софья.
— Роман, я поддерживаю очень хороший дружеский контакт с бывшим начальником подмосковных «Химок» Игорем Викторовичем Торубаровым и перед встречей с тобой он мне сказал, что выход «Химок» в Премьер-Лигу — это заслуга даже не столько Андрея Тихонова в большей степени, а Ромы Березовского.
— Спасибо. Приятно слышать.
— Спасибо за интервью.
— И тебе тоже спасибо.
Юрий Шейн, журналист, болельщик московского «Динамо» с 1962 г.:
— Роман Березовский играл много лет за московское «Динамо». Вратарём он был смелым, с отличной реакцией и никогда не давал повода усомниться в своём профессионализме. Болельщики его все уважали. До сих пор помню великолепную игру Березовского в матче второго круга 2003 года с «Зенитом», который на своём поле стремился взять реванш за поражение в Москве в первом круге со счётом 1:7. Матч в Санкт-Петербурге завершился со счётом 0:0, хотя «Динамо» с 11-й минуты играло вдесятером, Роман был капитаном.
Фото: из личного архива Романа Березовского
Евгений Фролов, вратарь «Крыльев Советов», игравший в московском «Динамо» в 2011-2015 г. г.:
— Про Рому Березовского могу сказать самые добрые слова! Восхищаюсь его человеческими качествами. Уважаю, как профессионала. Обожаю, как человека! Дядю Рому любят все! Это Факт.
Текст: Александр Косяков.
Заглавное фото: из личного архива Романа Березовского.
Фото: из личного архива Романа Березовского и Александр Косяков.