Оккупай, а то проиграешь: Борис Гройс и спорт
Слушал сегодня на ОккупайАбае Бориса Гройса. Он сравнил искусство и спорт как вещи противоположные и привел пример: если бегун на 100-метровке после выстрела стартового пистолета начинает бежать в противоположную сторону, то он – не спортсмен, а художник. Он не принимает общих правил, создает свою собственную альтернативную реальность. Он уходит от навязчивого дуализма «Коки» и «Пепси» - победы и поражения.
Несмотря на то, что я хотел бы прожить жизнь передвигаясь вдоль длинного бетонного забора с баллончиком красок, записывая на нем все, что когда-либо слышал от Бориса Гройса, в данном случае я с ним не согласен. За пределами его слов находится старая славная спортивная традиция болеть за лузеров. Причем не в той ее части, где болеют за слабых, желая им победы – а в более садомазохистской версии признания чести быть поверженным.
Прославлять проигравших в спорте – абсурдно именно в смысле спорта как такового, который существует для того, чтобы стремиться к победе. И вот здесь странность – радоваться поражению можно в том случае, если воспринимаешь спорт не как «вещь в себе» (чёрт, это сложная мысль, настолько сложная, что хочется как-то сбросить с себя ее философский накал и назвать Канта Cuntом) – а как часть человеческой жизни в целом.
Да, все это битническая, и буддистская, и эдуард-малофеевская хрень – все в конечном итоге сводится к поражению, сдаче позиций, неизбежному концу.
Дальше – новая странность. Гройс противопоставлял спорт и искусство, чтобы сказать – искусство может быть автономной областью, вырванной из обыденных законов жизни, оно способно навязать свои собственные правила – это он, переводя с его гройсовского, и понимает под смыслом и предназначением «оккупай»-движений. Создав для себя свои собственные правила, ты уже предохранен от опасности проиграть в общепринятом смысле. Ты сам и никто другой, собственно, уже и не может сказать, что в твоем положении значит «проиграть».
Но, думаю, именно таков для многих и современный спорт. «Благородство поражения» в нем как бы устраняет опасность страдать в случае если нужно принимать поражение всерьез.
Получается примерно так: и в искусстве, и в спорте как в самостоятельных проявлениях нашей жизни чаще всего мы стремимся не выиграть, а предохранить себя от горечи поражения. Выигрывать бывает стыдно («у нас все уверены, что если ты выиграл – значит, где-то сжульничал», - как говаривал Том Йорк) – но всегда можно не-проиграть.
Поэтому, я бы сказал так: в спорте, как и в искусстве мы часто ищем возможность укрыться от страха потерпеть жестокое последнее и неотвратимое поражение. Мы не отделяем спорт и искусство от окружающей нас жизни, мы судим их по общим законам. В этом отношении, среди всех видов спорта, которые мне известны, наиболее совершенны те, где можно сыграть вничью.