30 лет назад «Текстильщик» ворвался в еврокубки. Автор первого гола теперь администратор ЦСКА, а легенда Наталушко – охранник

Денис Романцов поговорил со звездами Камышина.

13 сентября 1994-го команда камышинского хлопчатобумажного комбината дебютировала в Кубке УЕФА и разгромила в Москве венгерскую «Бекешчабу» (6:1). После 0:1 в ответном матче команда из Волгоградской области больше получаса на равных играла в 1/16 финала с «Нантом», чемпионом Франции того сезона.

Пятнадцатью годами ранее «Текстильщик» не считался лучшим даже в Камышине и не был единственной командой хлопчатобумажного комбината – там проводился чемпионат из двенадцати участников.

Все изменилось после того, как студент волгоградского института физкультуры Сергей Павлов потерял сознание после удара в колено, перестал играть и вернулся в Камышин, где отец работал директором одной из фабрик комбината.

Павлов читал много тренерской литературы и, приняв «Текстильщик», сразу выиграл городской чемпионат, а через несколько лет – областной. Финансирование Павлов организовал такое, что привлекал и игроков из других городов. Например, Сергея Наталушко в 1983-м.

– Жил я не в Камышине, а на другой стороне Волги, в Николаевске, – рассказывает Наталушко, отвлекаясь иногда на лай собак, что помогают охранять один из камышинских складов. – До 14 лет занимался легкой атлетикой, но долговязый был, шупленький, меня и выгнали – посчитали бесперспективным.

Тогда же, в 1974-м, сумасшедшее впечатление на меня произвел Кройфф. Раздавал, забивал, в защиту успевал. Для меня это до сих пор эталон игрока. После ЧМ-1974 я и переключился на футбол. Мне, правда, запрещали заниматься любым спортом.

– Почему?

– Зимой играли в хоккей, и мне клюшкой разбили голову. Я слишком долго держал снег у головы, и на коре мозга образовались воспалительные спайки. Начались приступы, как при эпилепсии.

Я не то что спортом не занимался – даже в школу полгода не ходил. В пятом классе это случилось. В Волгограде, помню, сознание терял, когда мне в голову закачивали кислород.

– Зачем?

– Чтобы спайки рассосались. Дальше вернулся в Николаевск и занялся футболом. Играл с мужиками на сельском уровне. Чеканить толком не умел, но придумывал упражнения, развивал чувство мяча, бегал по песку вдоль Волги.

А в 20 лет, в 1980-м, уехал по знакомству на Украину. Строил ровенскую АЭС. Работал плотником-бетонщиком. От одиночества женился (не очень удачно). С любительской командой объездил Западную Украину, но не чувствовал себя своим и в 22 года вернулся в Николаевск.

– Как попали в «Текстильщик»?

– Павлов заметил в первенстве области и позвал в Камышин. Я уже работал в типографии: думал, и дальше буду печатать всякие бланки, а футболом заниматься для души, в свободное время. Но Павлов упорствовал. Приезжал два-три раза и уговорил.

– Как?

– Сказал, что буду больше зарабатывать, занимаясь только футболом. В итоге я числился слесарем на камышинском хлопчатобумажном комбинате, но не работал там, а тренировался и играл за «Текстильщик» на областном уровне.

Сильных заводских команд тогда хватало – даже в отдельно взятом Камышине. После нас в советскую Вторую лигу вышел «Авангард» – команда камышинского кранового завода. Я и за нее поиграл после нового конфликта с Павловым.

– Сколько раз уходили от Павлова?

– За 17 лет – раз десять точно. Если не играл и чувствовал, что это несправедливо, говорил об этом тренеру. В футбол я особо играть не умел, но смотрел на больших игроков типа Мостового и думал: елки-палки, как они так умеют. И изо всех сил стремился улучшить работу с мячом. Ну и расстраивался, когда тренер это не ценил.

На фоне разрухи девяностых в Камышине платили стабильно. Директор комбината говорила, что отдаст команде последний глоток воздуха

В 1987-м Павлов (отказался от интервью из-за болезни) вывел «Текстильщик» в 9-ю зону советской Второй лиги, где соперничал с командами Сумгаита, Гянджу, Ленкорани и других кавказских городов.

К началу девяностых «Текстильщик» стал одной из самых благополучных провинциальных команд России и вышел в Первую лигу.

«Павлов вовремя сориентировался насчет финансирования текстильным комбинатом, – говорил мне Александр Беркетов, игравший за дубль «Текстильщика» с Леонидом Слуцким. – На фоне общей разрухи платили в Камышине стабильно, поэтому и ехали в «Текстильщик» футболисты из Москвы и Санкт-Петербурга».

Финансирование обеспечила директор хлопчатобумажного комбината Лидия Рыбянченко, которая говорила: «Если у меня останется глоток воздуха, я его отдам команде. Она – моя главная реклама».

Павлов называл Рыбянченко Мамой и после ее смерти в 1999-м, уже не работая в Камышине, оплатил изготовление гранитного памятника Лидии Ивановне.

Комплектовать команду помогал бывший защитник ростовского СКА и волгоградского «Трактора» Юрий Шишлов.

«Потрясающий мужик: решал игрокам жилищные, транспортные, семейные вопросы, – говорил мне полузащитник «Текстильщика» начала девяностых Олег Елышев. – По деньгам давал все, что обещал.

После Камышина мы не раз встречались: он работал с Павловым и в Элисте, и во Владивостоке. А в 2010-м Шишлова застрелили [уже смертельно больного, с целью отъема квартиры] в центре Москвы. Огромное несчастье».

Пришел Шишлов в «Текстильщик» в 1988-м. В год дебюта во Второй лиге.

– Выходит, в большом футболе я начал в 27, – продолжает Сергей Наталушко. – Тогда же старый детский садик (в пяти минутах от нашего стадиона) переделали в базу – с просмотровым залом, кухней, столовой, сауной и площадкой для дыр-дыра.

За выход во Вторую лигу я получил квартиру. Продать ее было нельзя, и я сделал фиктивный брак, после чего как бы оставил квартиру жене и получил деньги. Кому-то это не понравилось, и начали меня прессовать, подводить под статью.

– Как?

– Спровоцировали иск от первой жены (которая из Львовской области) о взыскании задолженности по алиментам. За это можно было и на год присесть.

– Сколько задолжали?

– Кажется, сотни рублей. Это 1989-й – странный год. Я уезжал в Махачкалу и Краснодар, не закрепился, приехал в Камышин в плохой форме, толком не играл, но Павлов вернул в «Текстильщик».

Там стали платить большие деньги, и я решил: не поиграю, так хоть заработаю. В итоге рассчитался с бывшей женой, но мне все равно присудили полгода исправительных работ в виде выплаты государству 20% зарплаты (в течение тех же шести месяцев).

Менты говорили: «Серег, ты нам один месячную норму покрываешь. Жалко тебя отпускать».

– 20% от зарплаты – это рублей 200?

– Больше! По 300-400 вносил. Приличные деньги.

– Слесарь на комбинате рублей 150 получал в месяц?

– 160. Кто-то 200-300. А мы в «Текстильщике» – пару тысяч.

– Как Павлов создал такие условия?

– Думаю, комбинат переводил «Текстильщику» деньги, и клуб тратил их по своему усмотрению, не отчитываясь за каждую копейку (как до перестройки).

Комбинат-то огромный. В длину где-то километр, и в ширину – метров пятьсот. Четырнадцать тысяч сотрудников. Комбинат покрывал 75% бюджета города. Как ни зайдешь – постоянно рабочая движуха. А в 2011-м заглянул – тишина, заброшенные здания. Аж сердечко защемило: елки-палки, такую махину потеряли.

– Получая в СССР пару тысяч, чувствовали себя богатым человеком?

– Да нет, деньги у меня особо не задерживались. Я любил нормально погулять, посидеть с друзьями в ресторане или гараже.

– В 1991-м «Текстильщик» дебютировал в советской Первой лиге, стал 11-м, а на следующий год попал в российскую Высшую лигу. Как вы это воспринимали?

– Неожиданно получилось. В ноябре 1991-го играли в Намангане и Фергане, а уже весной 1992-го – ЦСКА, «Динамо», «Локомотив». Подряд! «Локомотиву» я, кстати, забил первый мяч в Высшей лиге.

– Как это было?

– Павлов выпустил на второй тайм вместо Шаймухаметова. Я удачно убежал от защитника, вышел один на один с Биджиевым, на паузе перекинул его и сделал счет 3:0.

Правда, под Высшую лигу Павлов наприглашал хороших игроков. Человек шесть-семь из «Факела» – вместе с тренером Сергеем Савченковым. Меня же опять задвинули. Я снова поругался с Павловым и ушел в камышинский «Авангард». Помог подняться в Первую лигу и летом 1993-го вернулся в «Текстильщик».

– Как принял Павлов?

– Сказал: «Улетаем на сбор в Италию. А ты в Камышине готовься». Я и устраивал себе двухразовые тренировки. Утром – рывки, ускорения. Вечером – работа с мячом. Десять дней вкалывал и поехал на автобусе в Москву, а команда прилетела туда из Италии. Предстоял матч со «Спартаком».

На предыгровой тренировке я присоединился к ребятам, сравнил себя с ними и подумал: елки, а неплохо смотрюсь. Вечером услышал: «Выходишь в основном составе». Думаю: нормально вы в Италии подготовились, раз меня ставите. Обидно, что при счете 0:0 чуть не забил Черчесову, в штангу попал. Проиграли 0:2.

Зато потом «Ротору» забил, «Динамо» московскому, «Динамо» ставропольскому (два), ЦСКА (три), «Лучу», и мы с четвертого места вышли в Кубок УЕФА. Хорошее получилось возвращение.

– Как премировали?

– Дали по семерке «Жигулей». Раньше я машинами не увлекался, а тут пришлось права получать.

– Из «Текстильщика» многие уходили в «Ротор»: Полстянов, Беркетов, Саморуков. Вас звали?

– В 1991-м Горюнов подошел в гостинице: «Пойдешь в команду?» – «Я и так в команде». Павлов вызвал: «Чего с «Ротором»?» – «Никуда не пойду». Какой мне «Ротор», если я средний футболист. А мои голы – ну, раз в год и палка стреляет.

«Бекешчаба» пришлась на день рождения Наталушко. В разгар матча он уехал к другу в Подмосковье

В первом круге-1994 Наталушко забил только ЦСКА, да и то с пенальти.

– В начале того сезона я переболел ангиной, пять дней пролежал с температурой, и предсезонка пошла насмарку, – объясняет Сергей. – Ноги были как тряпки. Только к осени оклемался.

Перед еврокубками Павлов говорит: «Думаешь, почему не играешь в основном составе?» Я зарядил по простоте душевной: «Да потому что вы мне не доверяете».

Первая игра с «Бекешчабой» пришлась на мой день рожденья. На завтраке Павлов подарил мне одеколон и объявил, что я не в заявке. Я позвонил другу-чиновнику, и он прислал за мной машину. Просидел первый тайм на трибуне и уехал в Жуковку. Игру досматривал по телевизору.

– Но в Венгрию вы полетели и даже на поле вышли.

– Нападающих у нас было много, но один заболел, второй исчез, третий травмировался, и я вроде при делах оказался.

В Венгрию, кстати, летели на своем самолете – с военного аэродрома в 12-14 км от Камышина. В Бекешчабе почти такой же стадион, как в Камышине, но им разрешили играть дома. Не знаю почему – может, наши денег кому-то не дали. Или сказалось, что из волгоградского аэропорта путь неблизкий – 200 км.

– В следующем раунде Кубка УЕФА «Текстильщик» мог сыграть с «Ротором», но волгоградцы проиграли «Нанту». Во Франции вы уже вышли в стартовом составе.

– Это для всех была стрессовая игра. «Текстильщик» – простая команда. Мы бежали, боролись, создавали агрессию, но в созидательном плане уступали «Нанту» – с Макелеле, Карембе, Уэдеком, Локо…

Они чемпионами Франции стали, а у нас, кажется, только Андрюха Юдин имел еврокубковый опыт. Еще и на трибунах 35 тысяч. На поле партнеру не подскажешь – в пяти метрах ничего не слышно. Я впервые играл в таких условиях.

– Но не сказать, что вас смяли.

– Мы бились, стелились в подкатах, а ближе к перерыву я боролся за верховой мяч в нашей штрафной, Ферри упал, и мальтийский судья показал, блин, пенальти. В трансляции видно, как после этого я ругаюсь матом – не слышно, но читается по губам.

В Москве после 0:2 во Франции отыграться не удалось. Играли по колено в воде и уступили 1:2.

– Майками с французами менялись?

– Я нет. Администратор почему-то выдал нам простые футболки старого образца. Стыдно было этим говном меняться. Но другие наши пацаны менялись. Французы отдавали им свои и показывали: «Нет-нет, ваши не надо». Кто-то, помню, потом тренировался и ходил по Камышину в майке «Нанта».

– Какими вспоминаются игроки «Текстильщика»-1994?

– Филимонов – компанейский парень. Нормально со всеми общался, но всегда имел свое мнение, отличался от других поведением.

Валера Жабко – резкий, жесткий защитник. Его попробуй обведи. Очень неуступчивый.

Либеро Санек Минаев – техничный, мобильный, хорошо читал игру.

Правый фланг делили братья Морозовы. Когда Леха шел из защиты вперед, Олег помогал. Функционально были одними из лучших в команде. Мы часто забивали с их передач.

Левый защитник – Андрей Юдин из мощного «Днепра», в 1989-м брал Кубок и серебро. Цепкий, взрывной защитник.

Опорный – Витя Навоченко с нестандартным ударом: мяч как бы сваливался с ноги и крутился в воздухе. Вратарю трудно было отбить. Фишка Навоченко – голы с 20-25 метров.

В центре с ним играл Сергей Волгин – очень умный, тонкий игрок. Вносил в команду ощущение порядка. Уровень игроков не позволял нам много контролировать мяч, но острые проходы и подачи удавались.

Санек Цыганков – наш левый латераль, как сейчас говорят. Очень работоспособный. Технически не всегда был на высоте, но борьбу никому старался не проигрывать.

Серега Полстянов – хитрый нападающий, тонко чувствовал голевую ситуацию. С неплохой скоростью: прокидывал и убегал. Подстраивался под напарника: несколько голов забил с моих скидок.

Павлов сделал стадион без беговых дорожек – один из первых в России. Еще и с шикарным газоном, качество которого проверял лично

Счет в игре с «Бекешчабой» сравнял еще один нападающий – Юрий Гусаков. Автор первого гола «Текстильщика» в еврокубках – администратор ЦСКА с 2022 года, а до этого почти четверть века служил на той же должности в «Зените».

Питерский клуб Юрий покинул после инцидента с забытой формой на игру с «Рубином». Сын Гусакова – рэпер Goody – потом основал медиафутбольный клуб Goats и сказал про увольнение отца: «Это был большой стресс. Тогда я пообещал себе, что создам команду, которая обыграет сине-бело-голубых на «Газпром Арене».

Мой интерес к Гусакову вызвал легкий переполох в ЦСКА. Там особо и не знали о его футбольном прошлом – настолько давно он работает администратором. Гусаков, между тем, воспитанник ЦСКА, но дебютировал в Высшей лиге с «Зенитом», который в 1993-м сменил на немецкую «Ворматию».

– Это команда Оберлиги, – уточняет Гусаков. – После полугода в Германии жена забеременела, и решили вернуться в Россию. Сначала я тренировался у Арсена Найденова в «Жемчужине», но Камышин сделал более выгодное предложение.

Дебютировал я 14 августа 1994-го, заменив Наталушко в игре с Тюменью, а уже через месяц Павлов выпустил меня с первых минут против «Бекешчабы».

– Тренерскими функциями Павлов не ограничивался?

– Нет, он же фактически создал «Текстильщик». Заявил заводскую команду в КФК, прошел все стадии вплоть до Высшей лиги. Павлов – это и тренер, и менеджер, и президент. И агроном, кстати! Лично проверял качество поля.

– Как воспринимали историю с переносом игры?

– Павлов сделал один из первых стадионов без беговых дорожек, с трибунами у поля и шикарным газоном. Но УЕФА исследовал Камышин и решил, что расстояние от аэропорта, трибуны, освещение и гостиница не соответствуют нормам. Венгерский стадион в лучшую сторону отличался от нашего близостью к аэропорту.

– Ваши мысли после гола венгров на 15-й минуте?

– Чувствовал: мы гораздо сильнее соперника. В конце первого тайма я сравнял счет, забив головой после углового. Это единственный мой матч и единственный гол в еврокубках. Через полторы недели я порвал мышцу на первой минуте игры со ставропольским «Динамо». И не восстановился.

Перенес несколько операций, которые были несовместимы с профессиональным спортом. Меня пытались реанимировать, но, к сожалению, не получилось, и я завершил карьеру в 26 лет.

Рано, конечно. Зато есть что вспомнить: вошел в историю «Текстильщика», который Павлов собрал из игроков разных возрастов. Среднего вроде меня, молодого Филимонова (технически поначалу был не так хорош, но вылепил себя трудолюбием), и ветеранов, к которым все прислушивались, – Наталушко и Волгина.

После запрета на игру в Камышине Волгина шокировал «колхозный» стадион в Бекешчабе

Сергей Волгин – ровесник Наталушко, но в отличие от камышинского Раванелли почти все восьмидесятые провел в советской Высшей лиге. А конкретно 1986-й – в бесковском «Спартаке». Звоню Сергею в Казахстан, где он тренирует, и начинаю с московского этапа карьеры.

– Поиграть с Черенковым, Дасаевым и Родионовым – незабываемо. В «Спартаке» мне привили любовь к комбинационной игре. Тогда соперничали две философии. Киевская (прессинг, высокая интенсивность, силовой футбол) и спартаковская, которая мне ближе (короткий и средний пас, длинные передачи Бесков запрещал).

В Камышине получился симбиоз двух философий. Игра строилась на функционале, хорошем движении, но и комбинировали мы неплохо.

– Наталушко назвал вас умным и тонким игроком. Играть тонко – установка Павлова?

– Мой опыт и позиция в центре подразумевали такую игру – развитие атак, поиск нестандартных решений. Павлов меня на это особо не аккумулировал, но Наталушко респект за добрые слова. С Серегой играть одно удовольствие. Умел сохранить и придержать мяч, чтобы средняя линия успела поддержать атаку. Яркая фигура.

– В 1992-м вы стали футболистом года в Казахстане. Предложений хватало?

– Не сказал бы. Все-таки возраст – 32 года. Звал кто-то еще, но Камышин был настойчивее. Даже взяли меня в недельную поездку по Германии, где совмещались шопинг, отдых и товарищеский матч. Так игроков поощрили за сезон-1992 и заодно склонили мой выбор в пользу «Текстильщика».

– Четвертое место в 1993-м – как это вышло?

– Павлов – сильный мотиватор. Умел поднимать на баррикады. После его установок ноги сами несли тебя на поле. Состав был скромным, но после работы с Санычем полузащитника Олега Елышева забрал «Локомотив», а вратаря Андрея Саморукова – «Ротор».

Помогло и стечение обстоятельств. Мы боролись за четвертое место с «Локомотивом», и в конце чемпионата соперник сыграл вничью в Самаре, пропустив нас вперед. После того сезона три игрока «Крыльев» [и их тренер Антихович] перешли в «Текстильщик», здорово нас усилив.

– Слышал от Елышева, что летом «Текстильщик» рано проводил домашние матчи, чтобы дожимать соперника на жаре.

– Не припомню. Но знаю, что в восьмидесятые к подобным хитростям прибегал «Пахтакор». Однажды так киевское «Динамо» разгромили.

– Что чувствовали, когда на 15-й минуте пропустили в Москве от «Бекешчабы»?

– Чудак [Янош Сарваш] положил нам со штрафного, но мандража и ощущения безысходности я не испытывал. Мы неплохо двигались под дождиком, и сумасшедший настрой вылился в шесть голов.

Я сделал счет 3:1, но моя заслуга в голе невелика. После удара Навоченко мяч два раза попал в штангу, и я с метра добил в ворота. Обидно только, что играли в Москве, не дома. Когда на стадионе, пусть и небольшом, биток и за тебя весь Камышин переживает – это ни с чем не сравнимые ощущения.

– Впечатления от поездки в Венгрию на ответный матч?

– Я был в шоке от их стадиона – особенно после того, как нам запретили играть на нашем. Газон-то в Бекешчабе нормальный, а в остальном – колхозный стадион с маленькими раздевалками. И пришло столько же [2000], сколько на нас в Москве.

Что такое настоящий европейский уровень, мы увидели в Нанте. Против лучшей команды Франции не хватило мастерства в атаке. Держались больше получаса, но потом нам поставили пенальти. В конце я получил две желтые и пропустил ответный матч. Из-за размокшего поля борьбы там было больше, чем игры.

– Что осталось на память от еврокубковой кампании «Текстильщика»?

– Желтая тренировочная майка Кристиана Карамбе. В Москве ее выменял. Камышин – одно из самых приятных воспоминаний в карьере. Великолепное поле, тихий город, по тем временам – все условия для спокойной работы.

Правда, с каждым годом комбинату было все сложнее спонсировать команду. Задерживались зарплаты и премиальные. Но мы все равно достойно играли. В год участия в Кубке УЕФА стали седьмыми в России, что тоже неплохо.

После 0:2 с «Нантом» «Текстильщик» летел домой на позитиве – пропустили меньше, чем «Ротор»

Дубль в московской игре с «Бекешчабой» удался не только Сергею Полстянову, но и Владимиру Филиппову. Одному из трех игроков, которые в 1994-м сменили Самару на Камышин. Сегодня Филиппов помогает в «Крыльях-2» Дмитрию Шукову, который и поделился со мной номером экс-нападающего «Текстильщика».

– Павлов давно хотел меня пригласить, – говорит Филиппов. – Я знал: Саныч никогда не подведет и не обманет. С ним сложились доверительные отношения, и после сезона-1993 мы договорились моментально. Очень хотелось сыграть в Кубке УЕФА, так что смело поехал в Камышин.

– И как он вам после Самары и Москвы?

– Чем меньше город, тем сильнее играешь. В Камышине после неудачного матча выходишь на улицу, и на тебя пальцем показывают: «О, футболист, вчера плохо сыграл». Поэтому волей-неволей выкладываешься на 100%.

Кстати, начал я в «Текстильщике» матчем с «Крыльями». Погода в середине марта была такая, что поле в Камышине сушили вертолетом. Мы победили 1:0, но я обошелся без гола. Раззабивался ближе к осени 1994-го.

– Почему, кстати?

– В Камышине собралось много нападающих (Сергеев, Полстянов, Гусаков, Наталушко, Пименов), и Саныч использовал меня на разных позициях: левого и центрального полузащитника, в опорной зоне… В 2002-м я вообще заканчивал у него в Элисте левым защитником!

А против «Бекешчабы» меня выпустили в атаке с Юрой Гусаковым, которого я давно знал. В восьмидесятые играли вместе за ЦСКА-2, так что взаимодействие давно наладили.

– Как осенью 1994-го восприняли перенос домашних матчей из Камышина в Москву?

– Расстроились и мы, и болельщики. Директор комбината и руководство приложили столько усилий, чтобы отремонтировать стадион, раздевалки… Там и на чемпионате-то России люди за воротами стояли, на мачты залазили, а на еврокубках был бы аншлаг-аншлаг.

Была и злость, и разочарование, потому и вышли против «Бекешчабы» с таким настроем. Хотели показать болельщикам, которые приехали из Камышина на автобусах, что не зря попали в Кубок УЕФА.

– Как московский матч с «Бекешчабой» виделся изнутри?

– Только в первом тайме должны были им пятерку отгрузить. Попадали в штанги и перекладины, но после перерыва дожали. Братья Морозовы челночили на правом фланге и запутали всех венгров вместе взятых.

Первый гол я забил со стандарта, а второй – после паса Полстянова с левого фланга: ворвался в штрафную, сыграл на опережение и оформил дубль. Нас даже Перетурин похвалил в «Футбольном обозрении».

– Волгин был в шоке от стадиона «Бекешчабы». А вы?

– А я в ужасе. Узкие раздевалки, трибуны с бетонными лавками. По сравнением с венгерским наш стадион был просто супер. Конечно, испытали обиду, но главное, что вышли в следующий раунд.

– Каким в Камышине был Александр Филимонов?

– За час-полтора до тренировки шел в тренажерный зал. Минут за 45 до тренировки – занимался с Валерием Ваниным, помощником Павлова. После тренировки с командой снова работал индивидуально, а вечером возвращался в тренажерный зал. Сам себя сделал.

Мне кажется, Павлов специально собрал таких трудолюбивых провинциалов – мы стремились во что бы то ни стало проявить себя и победить через не могу.

– Что окружало игру в Нанте?

– Благодаря комбинату туда привезли наших жен и болельщиков – правда, жили они отдельно. Стадион заполнился минут за тридцать до начала, а больше всего поразило объявление состава «Нанта». У нас такого еще не было. Диктор говорил: «Номер 9 – Николя…» И тридцать тысяч: «Уэдек!!!»

– Филимонов признавался: в Нанте у него единственный раз в карьере тряслись коленки от волнения.

– Понимаю его, но после стартового свистка ты сразу включаешься в игру и забываешь про давление стадиона. Считаю, проиграли мы незаслуженно. Сережка Наталушко чисто в мяч играл, а нам пенальти нарисовали.

Кстати, точно помню, что из Франции возвращались на позитиве. У нас же было принципиальное соперничество с «Ротором». Они в 1993-м стали вице-чемпионами, но в Нанте проиграли 0:3, а мы 0:2, да к тому же, как считали, незаслуженно. Словом, чувствовали превосходство над волгоградцами.

К тому же в ответной игре с «Нантом» мы создали больше моментов и точно заслуживали ничьей, но уступили 1:2.

– Чья майка вам досталась?

– Шестой номер. Убей не помню, кто это.

– Жан-Мишель Ферри, который упал под Наталушко и заработал пенальти.

– Возможно. Майка у меня долго висела, но потом пришлось ее подарить.

В 1996-м зарплату в «Текстильщике» выдали холодильниками, телевизорами и стиральными машинами

Через два года после европейских приключений Камышин покинет Высшую лигу, побудет фарм-клубом «Ротора» и осядет в областном чемпионате.

Сергей Павлов поработает с Романцевым в сборной и выведет в РПЛ «Сатурн», «Уралан», «Луч» и «Арсенал».

А Сергей Наталушко будет забивать в Высшей лиге почти до сорока (последний гол, как и первый, – «Локомотиву»).

И тем интересней события конца 1994-го, когда Наталушко было 34.

– Почему после еврокубков вы оставили «Текстильщик»?

– Павлов сказал: «Пора тебе заканчивать». Я обиделся и устроился в ресторан администратором. Полтора месяца почти каждый вечер до трех-четырех ночи: сигареты, вино, водка, женщины. Не до футбола было.

Потом Корней Шперлинг позвал в «Балтику», и я поехал с ними на сборы в Болгарию. На пятый-шестой день неудачно упал на руку и сломал палец. Он распух, и меня отправили домой. В Софию ехал ночью в общем вагоне (удивился: болгары больше на турков похожи, чем на славян).

Прилетел в Москву, вернулся в Камышин, и Павлов позвал обратно. В начале чемпионата-1995 рука еще болела, не мог ей ни до кого дотронуться, но к лету набрал форму и с десятью голами стал лучшим бомбардиром «Текстильщика».

– Последний гол – «Спартаку», который тогда блистал в ЛЧ.

– Да, забил Черчесову с пенальти. Исполнял я всегда на паузе, останавливаясь перед ударом. Психологически это тонкий момент: ты смотришь на вратаря, а периферическим зрением – на мяч. Не всем это удавалось, но я часто так забивал.

– Почему через два года после «Нанта» Камышин покинул Высшую лигу?

– В начале 1996-го начались проблемы с хлопком, и комбинат прекратил нас финансировать. Как-то раз вместо зарплаты нам выдали холодильники, телевизоры и стиральные машины. Мы перешли под крыло РАО ЕЭС «России», но от вылета это не спасло.

– Павлов потом позвал вас и в «Сатурн». Вы и там конфликтовали?

– Конечно. Я ведь чем от других игроков отличался – я Павлова и послать мог (неправ был, скорее всего).

После выхода «Сатурна» в Высшую лигу он взял Медведева, который почти вдвое моложе меня. Весной 1999-го играем в Москве с «Жемчужиной». На первых минутах я что-то не так сделал. Слышу крик Павлова и в ответ: «Да пошел ты!» Смотрю: он отправил Медведева разминаться. Ну я и забил за 17 минут три мяча.

– У вас было шесть жен. При ком игралось лучше всего?

– В девяностые была у меня хорошая жена, Светлана. До и после я так не играл.

– Где познакомились?

– В Камышине. Она была женой одного нашего футболиста. Пришлось увести ее из семьи. Так получилось. Очень хорошая женщина, но я ее не оценил – дурость в голову полезла.

Были сложные перипетии, и тот игрок ушел из «Текстильщика», но потом мы дружили, да и до сих пор общаемся, у него новая семья. А Светлана умерла пару лет назад. Ей и шестидесяти не было.

– Вам в пятницу исполняется 64. Все играете?

– Пытаюсь на городском уровне, но суставы беспокоят – иногда не получается сложный мяч принять. Еще держусь, но это уже так, последние судороги. А вот тренируюсь регулярно. В километре от дома хоздвор, куда я года три ходил на зарядку.

Год назад местный начальник предложил: «Ты тут все знаешь. Устраивайся ко мне. Сутки дежуришь – трое дома». И я стал охранником. Нормальная работа: бегаю тут, тренируюсь, собак кормлю, а мне еще и деньги платят.

Фото: из архива Александра Мельникова, VK Камышин в чемпионатах СССР и России по футболу. 

Мой сериал о нашем футболе девяностых

• «Палмейрас» (с Роберто Карлосом!) катался по России в 90-х: веревочный трап в Камышине, проблемы в Анапе и $25 000 в газете
• 13 бразильцев в тульском «Арсенале». Как им жилось и почему зависли в Первой лиге?
• «Спартак» Ярцева: Горлукович тренировался с молодыми в лесу, а Тихонов играл даже в воротах
• «Торпедо» выкидывало из еврокубков Венгера с Фергюсоном и побеждало «Реал». Один игрок стал таксистом, другой – водителем автобуса
• ЦСКА-1991. От поздравлений Розенбаума в майке «Зенита» до Масалитина в «Ливерпуле»
• «Повезли французских судей на легковушках. Лягушатников это шокировало – одного тошнило в дороге». «Локо» НН и Борман в еврокубке
• «Факел» в Высшей лиге: Филимонова купили за бутылку водки, Есипова продали за прицеп к КАМАЗу, один игрок стал мясником на рынке
• «Динамо» 90-х, взявшее серебро и Кубок: деньги «Пармалата», итальянец в руководстве и тренер Бесков на трибуне
• «Окружены типичной армейской бессмысленностью». ЦСКА-1996: как раскол в руководстве погубил отличную команду