Почему Бесков – Барин, а Лобановский – Папа. Еще одна схватка титанов, которую никто не заметил

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

Взгляд на лики великих через зеркало их мемуаров.

Между прочим, в ряду разнообразных юбилеев нынче есть и такой: ровно 30 лет назад, в 1994 году, в свет вышла автобиографическая книга Константина Бескова «Моя жизнь в футболе». Чем не повод прочитать классика по новой? Тем более что, как известно, «лицом к лицу лица не увидать – большое видится на расстоянье»: эту есенинскую фразу вспоминает в своей книге и сам Бесков. Мемуары – жанр консервативный, а потому уроки ушедших мемуаристов вполне могут быть полезны мемуаристам нынешним.

Главный урок: мемуары – это зеркало. Но не в том смысле, который на поверхности. Зеркало не потому, что человек рассказывает свою жизнь – и тем самым ее отражает. Весь вопрос в том, КАК рассказывает. Фокус в том, КАК отражает. Угол зрения мемуариста много говорит о нем самом – так много, как, возможно, он и не подозревает.

ЭГО

Свою книгу Константин Иванович сочинял на рубеже 1980-х и 1990-х. Для автора время едва ли не самое благодатное: эпоха умолчаний уже в прошлом, эпоха разнузданности еще в будущем. Можно быть просто самим собой – спокойно говорить все, что хочется. И Бесков говорит. В том числе о самых драматичных моментах в своей судьбе. Об Олимпиаде 1952 года, после которой с него, еще игрока, сняли звание заслуженного мастера спорта. О Кубке Европы 1964 года, когда его, уже тренера, лишили работы после серебра сборной СССР. О развязке чемпионата страны 1970 года, непостижимом фиаско его «Динамо» в переигровке с ЦСКА. О досадной бронзе Олимпиады 1980. О триумфе и трагедии знаменитого триумвирата по ходу ЧМ-1982. Наконец, о громком расставании со «Спартаком» после сезона 1988.

Сам по себе каждый из этих рассказов выглядит вполне убедительно. Но, мысленно собранные воедино, они порождают в финале такой вопрос: а сам герой хоть где-то бывал неправ? Ведь каждый из этих случаев – разновидность персонального поражения. И что же, всякий раз виноваты только злополучные обстоятельства или чья-то недобрая воля? А впечатление складывается именно такое: Бесков в своей книге неизменно безупречен.

Да, конечно, стоит сделать поправку на то, что всякий большой спортсмен – это большое эго: одного без другого просто не бывает. И прилюдно обнажать свои ошибки человеку с гиперсамолюбием крайне сложно. Но надо – если хочешь, чтобы читатель тебе поверил.

ЭКСТРЕМИЗМ

Вот, например, Валерий Лобановский: эго ведь тоже будь здоров! Однако он в своей книге находит силы взглянуть на себя критически. Его мемуары «Бесконечный матч» вышли в свет в ту же пору – в 1989 году. Но по тональности это книги разные.

Допустим, Лобановский рассказывает о том, как, еще будучи игроком, был вынужден проститься с родным киевским «Динамо» по воле нового тренера Виктора Маслова. История очень для него болезненная, но он, мемуарист, уже полностью на стороне своего оппонента. Даже говорит прямо: сейчас бы я поступил с игроком Лобановским так же, как тогда поступил Маслов.

Или другой громкий сюжет, уже из тренерских лет. В 1976-м команда киевского «Динамо», за год до того покорившая Европу, а в новом сезоне провалившая один за другим три турнира (Кубок чемпионов, чемпионат Европы и Олимпиаду), встала на дыбы и отказалась работать под началом тренеров Лобановского и Базилевича. И снова, возвращаясь к тем событиям в своей книге, Лобановский признает: да, мы ошибались. Более того, говорит о цепи ошибок. А в одном из собственных решений он годы спустя видит даже «некоторый экстремизм» (речь о расставании с парой ветеранов – Трошкиным и Матвиенко).

КАРАМЕЛЬ

Чтобы в подобном тоне о себе высказался Бесков – такое невозможно представить. Ровно наоборот, взаимоотношения с игроками он пытается рисовать какими-то карамельными красками. «За двенадцать лет моей работы в «Спартаке» ни одно расставание с игроком не выливалось в конфликт, конфронтацию, попросту говоря, в скандал», – прямая речь автора.

А как же Ловчев, Хидиятуллин, Романцев? Любой мало-мальски знакомый с историей вопроса вправе воскликнуть: «Не верю!» (вслед за Станиславским, у которого, к слову, Бесков подсмотрел идею заглавия книги: мемуары театрального мэтра названы «Моя жизнь в искусстве»). На своих страницах Бесков представляет дело так, будто игроки сами писали заявления. Формально – да, но фактически за каждой такой бумагой стояли как раз конфликт либо конфронтация. Причем, если о расставании с Ловчевым или Хидиятуллиным тренер в книге рассказывает, то уход Романцева даже не упоминает. Хотя речь, на всякий случай, о капитане первой в его, тренера Бескова, жизни золотой команды.

Людям, которые окружали его в футболе, внимания в книге вообще достается не так много. А ведь какие в командах Бескова играли мастера! Яшин, Стрельцов, Иванов, Воронин, Дасаев, Черенков… Это только самые громкие имена из тех, с кем он как будто не ссорился, более того – даже был пропитан взаимной симпатией. Почему бы не дать их портреты, игровые и человеческие? Почему не рассказать то, чего не видит болельщик? Однако на это в книге нет даже намека. Разве что под свежим впечатлением от кончины Яшина в книге появился абзац. Хотя и эту попытку до конца засчитать трудно. Потому что вместо языка футбольного братства автор избирает слог парадного плаката. «Рыцарь футбола», «самоотверженный в игре, неустанный в работе», «звание Героя Социалистического Труда» – такое про Яшина мог сказать любой болельщик.

ЦИТАТЫ

Ладно про тех, кто младше, – но и про старших Бесков не нашел слов, каких они заслуживали. Например, про главных в своей жизни тренеров. Про Бориса Аркадьева, который взял его сначала в команду мастеров, «Металлург», а потом и в «Динамо», клуб его жизни. Про Михаила Якушина, под началом которого он стал чемпионом СССР да и вообще тем Бесковым, которого узнала страна. Про Андрея Старостина, который хоть и не был тренером, но был важнейшим в его жизни человеком – в качестве начальника команды поддерживал в сборной, позже рекомендовал в «Спартак». Нет, эти фигуры на страницах, конечно, появляются, но в рабочем порядке: где-то собрали состав, где-то поменяли схему. Если возникают эпитеты, то затертые: кто-то – интеллигентный, кто-то – хитроумный. Ничего колоритного, рельефного, атмосферного, благодаря чему эти классики предстали бы живыми людьми, какими их видел автор, а не памятниками, какими они до блеска отполированы слогом завсегдатаев трибун, – ничего такого в мемуарах Бескова нет. И это досадно.

При этом сам автор переливается всеми красками. Бесков не жалеет места для развернутого цитирования о себе. Так, восторженный отрывок из книги Валентина Иванова «Центральный круг» занимает чуть не пару страниц. И подобных заимствований, разве что размером чуть меньше, в книге множество. Увлеченный, педантичный, прозорливый, влюбленный, отутюженный, безупречный – каких только превосходных эпитетов ни адресуют тренеру Бескову его поклонники! И когда таких цитат становится слишком много, трудно отделаться от впечатления, что мера самолюбования превышена.

Книга Лобановского устроена чуть иначе. Если про воспитанников, то имеется специальная глава – «Тренера без игроков не существует». И, между прочим, это глава едва ли не самая длинная: каждый из футболистов звездных составов киевского «Динамо» 1975 и 1986 годов здесь представлен в полный рост. Специфика игры, особенности характера, красноречивые эпизоды, а самое главное, оценки. И никаких штампов, никакой скороговорки – на каждого отведено от странички до двух.

И портреты тренеров, которые его сформировали, в книге Лобановского тоже прописаны щедро. Олег Ошенков, Вячеслав Соловьев, Виктор Маслов – про каждого автор говорит обстоятельно и профессионально. Несмотря на конфликты, которые когда-то между ними случались.

ЗЕРКАЛО

Когда книги возвращаются обратно на полку, понятней становятся прозвища, которыми этих мэтров футбольной режиссуры наградили их игроки. Как известно, Бескова в «Спартаке» за глаза звали Барином, а Лобановского в Киеве – Папой. Да, степень душевности в прозвища вложена совсем разная, хотя в глазах широкой публики оба тренера воплощали примерно один типаж – железного диктатора. Но футболисты – они как дети, а дети ошибаться не могут: про взрослых они быстро понимают все. И автобиографии словно ставят на тех детских вердиктах печать.

Один – Нарцисс, окидывающий пестрые пункты своего тренерского пути взглядом непризнанного гения. Другой – глава семейного клана, внимательный и мудрый, несмотря на внешнюю суровость. Один – Барин, другой – Папа.

Бесков с Лобановским соперничали везде – не только в таблицах, но и в умах, сердцах и душах. Мемуары – еще одно поле их тотального спора, которое, впрочем, тридцать лет назад никто и не заметил.

Что ж, попробуем заметить теперь. Хотя бы как информацию для размышления нынешним звездам, которые задумают сесть за перо. Напоминание о том, что автобиография – это зеркало, холодное и честное.