Итак, финал
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Какие мысли по финалу, ребят? Топлю за «Интер» с 96, и эта команда, наверное, одна из самых любимых ; вот прямо нет балласта откровенного, нет тех, кто не в милости. Даже тренер, от которого ничего заранее не ждал, может отношение к себе изменить . Безусловно, «Интеру» повезло с сеткой. Но о финале никто не мечтал, он для «Интера» станет легкими деньгами, а их, как известно, нужно просто с удовольствием потратить. Я «Сити» плохо знаю, но видел игры с «Реалом», и в целом, их стиль, как стиль всех команд Гвардиолы, в известном смысле понятен. С годами, к слову, я стал его понимать и уважать, причем и как поклонник футбола ( к которому потерял интерес последние годы), и как специалист что-ли : вот этот вот отход от канонов ( если они вообще есть), тотализация амплуа, расширение обязанностей исполнителей (защиты, например), и в целом, создания большинства для выполнения первостепенных задач и учет рисков ослабления других мест, - все это близко к качествам даже не футбольного тренера, а современного успешного управленца.
Мне очень нравится Де Брюйне, не смотрящий на ворота при ударе, как топовые легендарные немецкие мастера из 90-х ( любимые Баслер и Меллер), или при передаче, будто шахматист, чувствующий доску и играющий вслепую. У Кэва были великолепные годы в «Вердере» и «Вольфсбурге», где он уже был разматывающей всех машиной, с молодым еще сердцем под капотом. А машины, как мы знаем из кино про киборгов, в новых частях становятся только сильнее.
Говорят, что командам Гвардиолы не хватает характера, но это спорно, и вообще, возможно, Хосеп вывел игру на тот уровень, где не про эмоции вообще. Они стали атавизмом, будто мешающая, деструктивная функция.
«Интер», наоборот, клокочущий, бурлящий - более человеческий, живой. Если в «Сити», несмотря на разномастность, государственный язык единый, то «Интер» составляют выжившие строители вавилонской башни, говорящие на разных языках и почти прикоснувшиеся к Богу. В «Интере» характеры людей, с черными жесткими волосами и смуглой, преимущественно кожей, закаленных южными горячими звездами, сплетены в единую энергетическую сеть, эластичную, обманчиво податливую и опасную будто ядовитая люминесцирующая медуза. Ее не раздавить сапогом, не смять, не сломать, она точно субстанция тут же заполнит открытые «Сити» места, и уколет туда.
Бареллу отделяют от великого игрока рефлексия и саморазрушение, с чем справиться по силам только ему самому. Он карманным вором прошерстит центральную площадь, проскользнет в закрывающиеся с хлопком двери вагона, а когда ему преследователь положит руку на плечо, будто поймал, то обернется мальчишка, спешащий в школу, а Николо уже откроется на линии штрафной и положит корпус под пласирующий мяч. Димарко влетит в штрафную на жужжащем мопеде, а Думфрис на монстер-траке. Дармиан начистит пол так, что поскользнешься. Мхитарян продаст задорого ненужную никому землю, когда за спинами покупателей уже начнет копиться силовая шкала для удара Чалханоглу. Ачерби будет птицеловом охотяться в воздухе, Бастони на воде - глушить веслами рыбу, потом поработает джебом, правой, чтобы в нужный момент выкинуть коронную левую. Думфрис пробьет серию тайских лоу, и кода защита Сити сделает шаг назад, то их всех сзади обнимет гигант, Джон Коффи, а покатая спина аргентинца, дрожащими флешбэками напомнит ссутулившегося Милито, через нырки и уклоны, протиснется в штрафную, во вратарскую, и обернется Лаутаро с ножом в зубах и смеющимися глазами. Займется огнем фитиль на татуировке сухого и неудобного как куст шиповника Брозовича. Фитиль раздует ветер, но Симоне не перестанет нервно поправлять волосы, даже почувствовав сладкий ветер побед.
За очками Бернарду, талантливого вертлявого португальца, чье стремление доказывать все и всем приобрело этакую манию, прячется беспокойство. В этих радужных, цвета бензиновых пятен стеклах, отражается черная громадина, точнее две. Он видит в ней очередное препятствие, прет вперед, но притормаживает, когда становится ясно, что громада похожа на нечто, что дерзкий камерунский вратарь вытащил из штанов. Онана рос босоногим мальчишкой, быстрым, будто пантера, и стойким, потому что играть в футбол приходилось под пулями повстанцев, влетавших в его родную деревню на легких джипах с пулеметами. А мячом ему служил сверток пыльного тряпья. Также и для Брозко игрушками были гильзы от пуль. Марцело взрослел под вой сирен и канонаду пушек, он не пугается низко летящих самолетов, и все детство пробегал по заброшке и разрушенным домам в рваных кроссовках. Поэтому плотные баррикады, ежи и колючка посередине «Сити» ему не страшны. Перед матчем, настраиваясь, он бешено крутит велотренажер с сигаретой в зубах, выпуская дым через ноздри. Дым медленно поднимается, смешиваясь с дыханием и запахами стадиона. И тогда, обладающий знанием чего-то тайного и великого, старый седовласый человек в очках и шляпе тоже неспешно закуривает. Он кукловод, тайный клановец, вампир из древнейшего рода. Это Массимо Моратти. Но в его жилах течет густая черная, почти человеческая кровь, потому он продал секрет бессмертия эмиратскому холдингу. Вся для того, чтобы еще раз увидеть своя дитя в триумфе. Он долго, с наслаждением втягивает в себя горящий табак, улыбается белыми конскими зубами. А в это время Хосеп идет по коридору к раздевалке на собрание с командой. Но когда дверь открывается, комната оказывается пустой, как перед Томми из «Славных парней», а сзади слышится щелчок затвора...