Александр Калянин: «Хейккиле даже спасибо стоит сказать»
«Хейккиля не виноват»
– Я раньше только по телевизору матчи сборной видел, читал все время о Евротурах и других турнирах. Приятно было в итоге самому почувствовать эту атмосферу.
– Как узнали о вызове в сборную?
– По интернету. Ребята сообщили. Никак не ожидал. Я ведь даже никогда не играл на молодежных или юниорских чемпионатах мира. Участвовал только в аналогах Евротура.
– Так и в «Локомотиве» вы раньше только по праздникам выходили на лед.
– Ну да. Грубо говоря, я провел только концовку того сезона, плей-офф. А так играл очень мало, минут по пять-семь, если попадал в заявку на матч. Это вообще ужас был! Я отправлялся в поездки как турист: просто тренировался там и все. Не играл вообще. Пока только этот сезон, тьфу-тьфу-тьфу, более или менее неплохо складывается.
«Может быть, другой тренер тоже решил бы, что я не вписываюсь в его систему»
– До этого из-за Хейккили не играли?
– Нет, не думаю. Может быть, другой тренер тоже решил бы, что я не вписываюсь в его систему. Так что не могу сказать, что это Хейккиля виноват.
– Но ведь известно его отношение к молодым хоккеистам.
– Да, в «Локомотиве» он меньше доверял тем, кто еще нигде толком не играл. Упор делался на три пятерки, а четвертая, особенно когда лидеры были травмированы, вообще не выходила на лед. Конечно, любому хоккеисту неприятно, когда мало играешь, и тем более, если не играешь вообще. Но какого-то неприятия к Хейккиле я из-за этого никогда не испытывал.
– Хейккиля говорил, почему вы не проходили в состав?
– Нет. Некоторые молодые ребята тоже недовольны были. В начале сезона нам, четвертой пятерке, сказали: «От вас вообще ничего не требуется. Забросьте в зону соперника шайбу, пускай там вратарь ее прижмет, и выйдут другие ребята. То есть наши лидеры отдохнут, а вы побегайте пока, главное, не пропустите гол». Было такое. Ну, вы представляете?
– А вы что?
– Возмутились. Нас тогда вызвали на собрание, человек пять-шесть молодых: Собченко, Остапчука и других. Прямо показали несколько моментов: сделать, что возможно, остаться в плюсе, и все. Мы, если честно, в недоумении были. Но что сделаешь – надо, значит надо. Приходилось смириться с этим и делать, что хотел тренер.
– Хм…
– В прошлом году суммарно за первую и вторую команды я всего восемнадцать матчей провел. За сезон! Представляете? Очень злился, когда не играл. Ребята бились на площадке, а я – нет. Нервничал из-за этого здорово. Но находил в себе силы успокоиться и идти дальше.
– А Денис Платонов, находясь в схожей ситуации, собирался закончить с хоккеем.
– Да ну мне-то куда было заканчивать! Вроде такие мысли не посещали. Наоборот, если честно, я стал сильнее. Хотелось доказать: как так, он не хотел меня выпускать, не хотел видеть во мне хоккеиста? Я не унывал: ничего, сезон пройдет, будет лучше, еще поработаю. Только закаляли меня эти ситуации.
– На каком языке, кстати, Хейккиля с вами общался?
– Первые два года все, что он говорил, переводил капитан Леха Кудашов. А потом Хейккиля стал немного лучше по-русски говорить, и мог уже сам что-то объяснить.
– Кудашов – большая потеря для «Локомотива»?
– Руководство взяло курс на омоложение. Смотрят в будущее. Но я считаю, что это потеря. Такого человека не удержать... Он настоящий лидер, капитан. Я подобных игроков за свои двадцать три года больше не встречал.
«Отец велел терпеть»
– А отец что вам говорил?
– Терпи, советует, терпи, будет шанс – воспользуешься. И то, что я терпел, во многом заслуга отца. И на коньки ведь он меня поставил, когда в три года мне их бабушка на день рождения подарила.
«Никогда не думал об Америке. Видел себя только здесь, в России»
– Приходилось заставлять вас тренироваться?
– Да. Думаю, у всех бывают такие моменты, особенно на предсезонных сборах, когда прямо ну вообще ника-а-а-ак. И все равно, через «не могу», встаешь. Все болит, но выходишь и работаешь снова и снова.
– Уехать в Америку были мысли?
– Нет, никогда не думал об этом. Я не драфтованный, не играл за сборные. Видел себя только здесь, в России.
– Когда пришел Воробьев, вам в этом плане руки развязали?
– Я просто шансом своим воспользовался. Не было такого, чтобы Воробьев с первой тренировки поставил меня в состав: «Все, ты у меня будешь играть». Нет. Мы приехали на сборы в Швейцарию. Я и Леха Швалев в первой товарищеской игре не прошли в состав, выходили на лед за швейцарцев, против «Локомотива». Во втором матче я уже играл за свою команду, забил гол, все вроде неплохо складывалось. Но потом во время олимпийского перерыва я провалил игру против Череповца, и Воробьев меня опять убрал из состава. А перед самым стартом плей-офф с «Атлантом» на раскатке Петр Ильич мне сказал: «Давай, ты сегодня будешь играть с Чуриловым и Галимовым против Мозякина». Тогда мы выиграли матч 2:1, я забил и отдал.
«Да, мы сладкоежки»
– Можете объяснить смысл замены Суйкканена на Вуйтека?
– Ну, хоккей за пределами площадки – это же бизнес. Что-то у нас не получалось в игре, да, много пропускали. Но с другой стороны, команда шла на первом месте в дивизионе, на втором в конференции. Такие задачи и ставили перед нами в начале сезона. Руководство аргументировало замену тем, что мы играли не очень хорошо. Но сказать, что Суйканен плохой тренер, плохой человек – никак нельзя. Отличный человек, хороший эмоциональный тренер. Мне при нем легко было играть.
– А при Вуйтеке?
– Тоже очень комфортно. Мне нравится, понимаю тренера с полуслова. Я думаю, что и вся команда так. Вуйтек рассчитывает на наш профессионализм в отношении к делу. Владимир очень опытный человек, это сразу видно: только пришел, начал вести тренировки – и знает, что и как делать.
– Йори Лехтеря считает, что команде надо больше выкладываться.
– Не знаю. Может, он про себя это говорит? Я не могу сказать, что у нас кто-то не выкладывается. Мы сейчас довольно неплохо играем, хотя есть еще недочеты. С питерским СКА пятьдесят минут выглядели лучше, но в концовке чего-то не хватило. Думаю, Вуйтек разберется, и к плей-офф весь наш механизм заработает в полную силу. Пока мы что-то упускаем.
«Были немного шокированы новостью о рокировке вратарей с Новокузнецком»
– Обмен вратарей дело подправит?
– Посмотрим. Мы немного шокированы были новостью о рокировке. Я не могу сказать, Саша Лазушин плохой вратарь. Он хороший, перспективный парень. У него большое будущее. А Вьюхина я толком не знаю. Поэтому было не то, что обидно, но… Лазушин ведь ярославский. Представляете, как это – уезжать в другой город, в Новокузнецк, не самый крупный, так скажем. И команда там идет на последнем месте. Но, думаю, Саша будет востребован. Я желаю ему удачи.
– Все того же Лехтерю удивляет, что «Локомотив» не может играть без тортиков.
– Да, дважды в неделю у нас они точно бывают. Традиция такая. На разные праздники все приносят торты: кто покупает, у кого жена приготовит. В том году, по-моему, супруга Сани Гуськова испекла просто потрясающий торт, он разлетелся за две минуты. Я таких десертов еще никогда не пробовал! Так что да, мы сладкоежки.
– Что еще характеризует вашу команду?
– Например, мы играли с Минском, как раз в день двадцатилетия «Локомотива». На нас такое большое давление оказывалось, нужно было обязательно одержать победу в этом матче. Счет был – 1:2 или 2:2. И я помню: перед третьим периодом мы встали все вместе, чувствовалось такое командное напряжение, что мы сейчас выйдем победим – сто процентов. Так и получилось.
Первый гол – Быкову и Захаркину
– В сборной вам пришлось осваивать другую тактику. Трудно было перестроиться?
– Не особенно. Возможно, я не провел эти матчи в полную силу, потому что переволновался.
– А усталость ощущалась?
– Нет. В сборной настолько грамотно построена подготовка, что подходишь к матчам практически в идеальной форме. Помогают восстановительные тренировки: короткий интенсивный лед.
«Первый гол на ярославской «Арене» забил родному «Трактору». Мистика какая-то»
– Быков и Захаркин вам в шутку первый гол не припоминали?
– Нет. Они, наверное, даже и не помнят. Тогда еще такого игрока не приметили. У меня-то, конечно, в памяти все сохранилось как было.
– Как?
– «Локомотивом» руководил Юрзинов. Я играл во второй команде, как раз был вызван в первую. В поездке Костя Глазачев приболел, и меня поставили в состав с Андреем Кирюхиным и Гришей Шафигулиным, в защите выходили Дима Мегалинский и Леша Швалев. Заканчивался первый период, ЦСКА вел – 3:1. На последних секундах Владимир Владимирович решил выпустить нас, и мы забили гол – стало 2:3. А потом мы победили – 6:3. Я запомнил этот матч на всю жизнь. Приятно было, что Вова Антипов подъехал к судье, забрал ту шайбу, сам лентой обмотал ее, число поставил. Она у меня хранится.
– Есть рядом с ней еще какие-то?
– За «Трактор» – мой родной клуб. И все. Мне очень хотелось, чтобы там появилась еще одна шайба – за сборную.
– Вы долго не могли забить на «Арене-2000».
– Да. Сколько я уже в Ярославле? Пять лет с переездами. И на «Арене» в официальных играх ни одной шайбы не забросил. Получилось только в этом сезоне. Представляете? Причем забил я «Трактору» – мистика какая-то.
Зверь Радулов
– Вы по характеру упертый?
– Думаю, что могу себя таким назвать. Если нужно над чем-то работать, я буду – столько, сколько необходимо.
– Всегда стоите на своем?
– Нет, я же Весы по гороскопу. Это неоднозначный знак зодиака: колеблется вверх-вниз. Я могу и уступить кому-то или в чем-то.
– В сборной, помимо ярославских ребят, с кем сошлись по звездам?
– Не считая нашей тройки, я сначала практически никого не знал, кроме Радулова еще. Помню, как Саша из Нижнего Тагила приезжал играть против «Трактора», нам тогда лет по восемь было. Мы узнали, что там такой Радулов – зверь бегает. Столько лет прошло, и очутились вместе в сборной.
«Ругаться не люблю. Я сам по себе добрый человек»
– И такой же зверь бегает.
– Да. Энергии у него хоть отбавляй. Сашу первый раз назначили ассистентом капитана в сборной. Мы подшучивали над ним: «Ты теперь с буквой “А” на груди, тебе все можно». Перед матчем с Чехией на тренировке Радулов заклеил визор Чурилову черной лентой. Тот надел шлем, мы посмеялись.
– Зубов, с которым вы тоже в детстве поиграли, не рассказывает, что с ЦСКА происходит?
– Нет. А с Ильей мы вместе росли, да. С пяти-шести лет в школе «Трактора» занимались. Потом хоккейная судьба развела нас, но мы до сих пор поддерживаем отношения. Какой-то кризис у ЦСКА сейчас, ребята стараются его преодолеть.
– Можете вспомнить самый тяжелый день в карьере?
– Таких наберется больше десятка. Допустим, в том году седьмой матч серии плей-офф с ХК МВД. Мы проиграли – 1:2, не вышли в финал. Я очень плохо себя чувствовал. Сразу после поражения наступила такая опустошенность: ты понимаешь, что мог бороться за Кубок Гагарина, что для этого не хватило каких-то миллиметров-сантиметров – забить гол, чуть быстрее пробежать. Первые два часа упрекаешь себя.
– Что вас может столь же сильно расстроить?
– Предательство. Лицемерие. Вранье. Но я не скажу, что последнее может так уж огорчить, ведь любой человек в каких-то ситуациях обманывает.
– Вас предавали?
– Такого конкретного предательства не было. Пусть бы и дальше так, дай Бог. Ругаться не люблю. Я сам по себе добрый человек. Предпочитаю по-мирному все решать.
– Чего, считаете вам не хватает, чтобы состояться как хоккеисту?
– Всего понемножку. Реализации моментов, физически, чувствую, еще могу прибавить. Я только с этого сезона начал играть в большинстве. Нужен опыт. Работы еще непочатый край, чтобы состояться. Может быть, даже Хейккиле спасибо стоит сказать. Потому что сейчас все стало лучше. А кто знает, как бы все повернулось, выпускай он меня тогда почаще.