«Противостояние с Башкирией помню с детства». Дмитрий Балмин – о молодом Дацюке и работе на заводе
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Защитник Дмитрий Балмин отдал Казани 16 сезонов своей карьеры, проведя 755 матчей. Здесь он выиграл чемпионат страны, дважды брал «серебро», одну «бронзу» и 5 лет выводил команду на лёд с капитанской нашивкой. Сегодня Дмитрий Анатольевич трудится в системе «Ак Барса» – ассистентом главного тренера «Барса». В большом интервью он вспомнил армейский хоккей, выезды с Юрием Моисеевым и восходящую звезду Павла Дацюка.
Хоккеист-сантехник
– Как вы пришли в хоккей?
– В школе повесили объявление о наборе в хоккейную секцию СК им. Урицкого, она была недалеко от моего дома, на стадионе «Мотор». Пришли с одноклассником, нам тогда было по 8 лет, записались.
Сначала большую часть времени мы проводили в зале. По отжиманиям, приседаниям тренер смотрел, какие у нас физические кондиции. Нас делили на две группы – тех, кто учился в первую и вторую смены. Когда приходили на тренировку, тренер всегда говорил: «Вот, в первой группе парень столько-то раз отжался. Побьёте его рекорд?». Если удавалось, то чемпион получал конфету или жвачку.
– А почему именно хоккей?
– Всё лето мы играли в футбол, а как только наступала зима, надевали валенки, брали клюшки и играли в хоккей. Да и страна у нас хоккейная, мне очень нравился этот спорт. Передо мной даже не стоял вопрос выбора между футболом и хоккеем.
– Где добыли первую экипировку?
– Экипировка сначала была только своя, чуть позже выдали рваные краги из конского волоса, майки. Нёс домой, где мама их латала, подшивала. Помню свои первые коньки – очень старые, видимо, родители купили где-то с рук. Вышел впервые в них на лёд во Дворце спорта, а они тупые. Ох, как я кувыркался!
– Как происходил переход из юношеской секции во взрослую команду?
– С шестого класса меня перевели в школу №1 в центре Казани, где потом многие хоккеисты учились. Там был сформирован спортивный спецкласс, очень удобно – под боком Дворец спорта, питание для детей организовали. С 8 утра был на занятиях, потом тренировка, а после неё оставались и дополнительно катались на коробке. Начиная с 8-го класса, тренер Геннадий Цыгуров стал вызывать ребят на летние сборы с основной командой. Целый месяц в посёлке Залесном под Казанью, шесть дней тренировок – один выходной. После сборов разъезжались по командам своих возрастов, так было года три подряд.
Когда окончил школу, впервые полетел с командой на сборы в Болгарию. Работали на земле с акцентом на силовые упражнения. По их итогам тех сборов меня зачислили в СК им. Урицкого, потихоньку стали подводить к официальным матчам.
– После Залесного Болгария показалась раем?
– Конечно, я моря-то никогда в жизни не видел! У родителей не было возможности вывезти меня на юг, а здесь полетел, да сразу за пределы СССР – рай. Помню, поменяли деньги на местную валюту, купил себе кроссовки, какой-то мужской одеколон.
– Но как команде Первой лиги удавалось пробивать зарубежные сборы?
– Мне кажется, это было по линии завода, какие-то обмены. 16-й завод (ныне – КМПО) был небедным предприятием, видимо, могли организовать сборы в стране соцблока.
– Получается, вы ещё и на заводе числились?
– Да, зарплата шла оттуда. Как сейчас помню: я был слесарь-сантехник 21-го цеха. Приходил на завод, стоял в бюро пропусков, потом шёл в кассу, стоял в общей очереди за деньгами.
– На фоне молодых сверстников неплохо зарабатывали?
– Моя первая зарплата – 90 рублей, это очень неплохие деньги по тем временам. Небольшую часть оставлял себе, остальное отдавал маме.
– Потом вас призвали в армию.
– У «Урицкого» были хорошие отношения со свердловским СКА. Там играли, и параллельно несли службу, многие наши ребята – Рафик Якубов, Вадим Шайдуллин. С их слов я понял, что это очень хорошая команда, да и лига была одна. В Казани тренеры давали мне не так много игрового времени, а в Свердловске появилась возможность играть на полную катушку.
Первый год мы базировались в Глазове, второй – в Серове. Получали зарплату, жили на базе. Главным для нас тогда был хоккей, за два сезона я получил колоссальный опыт. Всё было официально, мы служили, но форму надевал всего два раза: на присягу и в тот момент, когда мы поехали на Первенство вооружённых сил.
– У кого-то из ваших сослуживцев сложилась яркая карьера?
– Конечно. Например, Игорь Уланов отыграл 14 сезонов в НХЛ. Большинство ребят, прошедших через армию, потом играли в высшем дивизионе России за хорошие клубы.
Соцобязательства по победам
– В год, когда вы ушли в армию, СК им. Урицкого дебютировал в Высшей лиге. Не обиделись, что не удалось стать частью этого события?
– Нет, никаких обид точно нет. Меня не насильно отправили в армию – это был мой осознанный выбор. На протяжении службы постоянно был на связи с Казанью, моего возвращения ждали. Даже когда стала поступать импортная экипировка, мне всегда перепадали щитки, краги, клуб никогда обо мне не забывал.
С огромным интересом следил, как команда покажет себя на фоне таких грандов ЦСКА и «Динамо». Когда вернулся в Казань, чувствовалось, что команда вышла на другой уровень.
– Вы успели поработать с молодым тренером Всеволодом Елфимовым, воспитанником казанского хоккея. Его подходы как-то отличались от более возрастных тренеров?
– На тот момент я не был знатоком тренерского дела. Нагрузки, упражнения были теми же. Важно, что тогда костяк команды был казанский – все играли за родной город, родной клуб. Всеволод Александрович ведь тренировал и тех, с кем успел поиграть – тот же Алексей Пучков. Команда строилась на взаимоуважении и доверии.
– А какая любовь была со стороны болельщиков.
– Сумасшедшая! Болельщики в переполненных трамваях, троллейбусах ехали во Дворец спорта. С заводчанами обменивались соцобязательствами: наш подшефный цех приезжал на базу, брали обязательство выполнить такой-то план по производству, мы – свой план по победам. Весь город жил хоккеем, я даже не помню, чтобы на домашних матчах были пустые скамейки.
– Матчи с Уфой в 1980-е носили характер дерби?
– Конечно. Даже когда я мальчиком ходил на матчи основной команды, особая нервозность в матчах с Уфой чувствовалась. Почему-то принципиальность была именно в играх с Башкирией, хотя, казалось бы, есть сильная команда и в Удмуртии, почему-то важно было обыграть Уфу.
– Вы вернулись из армии в 1991-м, в команду с другим названием – «Итиль». Сильно что-то изменилось?
– Не сказал бы, что сильно. Помню, как только пришёл – сразу полетели на сборы в Венгрию. Команду тогда тренировал Юрий Очнев, почувствовалось, что стало больше сторонних игроков, поигравших на высоком уровне.
– По вашим ощущениям, между Первой лигой и Высшей был сильный контраст?
– Да, отличия были очевидные. У меня ещё не имелось опыта игры на таком уровне, но при поддержке партнёров адаптировался. Не всё получалось, иногда оставляли вне состава, приходилось толкаться.
– В том же сезоне у вас значится игра за ТАН. Что это был за клуб?
– Сергей Шашурин тогда был любителем хоккея, он строил ледовый дворец и решил создать частный клуб. Туда перешёл тренер Всеволод Елфимов, ряд игроков – думаю, это связано с тем, что в «Итиле» стало много приглашённых хоккеистов.
Помню, у ТАНа тоже была цель повышаться в классе. Больших денег не платили, однажды даже получил зарплату мясом. Полгода поиграл, но в итоге вернулся в «Итиль».
– В начале 1990-х многие отечественные игроки отправились выступать в НХЛ, уровень элитного дивизиона России тогда упал?
– Не сказал бы. Да, многие уехали, но их заменила талантливая молодёжь, голодная до хоккея.
– С кем вам комфортнее всего было играть в паре?
– Когда я только пришёл в «Урицкий», у нас была хорошая связка с Валерием Михайловым, многому у него научился. После армии играл в паре с Рафиком Якубовым, Александром Завьяловым. Они многое мне дали и как люди, и как игроки.
Вожак Якубов и судьба капитанской нашивки
– Как команда шла к первому титулу?
– Впервые это стало понятно после приглашения нового тренера – Юрия Ивановича Моисеева. Я так понял, его звали под конкретную задачу. В среднем на становление команды уходит три года, за которые мы стали ощущать, что клуб вышел на новый уровень. Моисеев показал нам иной подход, поменял отношение к делу.
В команде сложился очень хороший коллектив, приглашённые ребята отлично влились. Все три года мы потихоньку шли. Да и город ждал: например, заканчивали регулярку на втором месте, а потом сенсационно вылетали в первом раунде плей-офф от Саратова. Руководство всё для нас делало, и вот в 1998-м наконец-то прорвало.
– Когда почувствовали, что трофей близок?
– У нас была решающая домашняя игра с «Динамо», вокруг неё все было нереально наэлектризовано. В начале третьего периода москвичи сократили отставание до одной шайбы, мы смльно нервничали, но в последние смены уже пришло осмысление: «Неужели всё, победили?!».
– Капитаном той команды был Рафик Якубов. Вспомните его самую яркую речь?
– Заслуга капитана, такого, как Рафик, в том чемпионстве была огромной. Он на момент начала сезона 1997/98 успел поиграть в «Ладе», выиграть титул, имел колоссальный опыт. Не могу вспомнить какую-то отдельно взятую речь, но скажу, что в той команде всё было максимально искренне. Все играли за родную команду, деньги не были главным стимулом. Если шла череда неудач – закрывались, говорили с глазу на глаз, выходили и бились.
Вклад Рафика в становление чемпионского коллектива был огромным. Он как вожак вёл нас, когда надо заступался за нас перед руководством.
– Минтимер Шаймиев после победы над «Динамо» заходил в раздевалку?
– Этот момент не помню. Но позднее нас пригласили на приём в Кремль, мы вручили ему клюшку с автографами всей команды.
– В 1999-м Рафик Якубов покидает команду, а капитанская нашивка переходит к вам. Вас выбрал тренерский штаб или игроки?
– Да, это было при Владимире Крикунове, с ним пришли новые игроки. На старте чемпионата после сборов в Финляндии Рафа не попал в состав. Он пошёл к руководству и договорился о расторжении контракта. Его карьера продолжилась в «Нефтехимике», а команда осталась без капитана. Настал такой цейтнот, спешно провели собрание, на котором игроки выбрали меня капитаном. Я честно говорил: «Ребята, не справлюсь, мне всё в диковинку». Но парни поддержали: «Всё будет нормально».
– Долго адаптировались к этой новой роли?
– Конечно, сразу ложится большая ответственность, но помогла поддержка ребят. Здесь ведь нужно быть искусным парламентёром: и среди игроков держать авторитет, и с руководством какие-то вопросы решать. А я, честно, никогда не любил ходить к руководству, что-то обсуждать, но потихоньку свыкся, ведь это всё делалось для команды.
– Предсезонки с Крикуновым – самые жёсткие в карьере?
– Да, тяжеловато было, особенно в первый год. Утром встаёшь и сразу бежишь кросс на время, несёшь просто баллон, потом баллон с двумя людьми, потом третьего сажают! И так три недели в Финляндии, но потом привыкаешь.
– Как выстраивали микроклимат в команде, костяк которой уже стал не казанским?
– Состав серьёзно изменился, приехали ребята, имевшие опыт игры в НХЛ. Да, новички принесли какие-то свои привычки, некоторые даже были капризными, со своими запросами. Когда игрок приходит, ничего ещё не дал клубу, а уже выставляет какие-то требования по условиям – это разве нормально? Благо, Владимир Васильевич – нормальный тренер, подобные вещи пресекал.
– Вспомните финал плей-офф-2002. Чего тогда «Ак Барсу» не хватило для победы?
– Мы и не были близки к победе в тот год. В Ярославле действительно собралась очень хорошая команда, на тот момент навязать борьбу мы им попросту не смогли. Очень хотели, надеялись, на своей площадке даже перевели третий матч в овертайм, до последнего верили, но тот «Локомотив» был намного сильнее нас.
Волшебник Паша Дацюк
– Какой выезд на рубеже веков для вас был самым запоминающимся?
– Да тогда все города в России, за исключением Москвы и Санкт-Петербурга, были похожи друг на друга, однотипные, серые. Череповец, Магнитогорск или Челябинск – своеобразные города. Когда играл в Нижнекамске, по полгода не бывал в Казани, потом приезжаю и на торговые центры смотрю, как на нечто необычное.
Например, с Юрием Моисеевым мы передвигались исключительно на поездах, летали разве что в Новокузнецк и какие-то ещё дальние точки. Вся команда грузилась в купе, доезжала, например, из Казани до Москвы, там сгружались, переезжали на другой вокзал, оставляли пару ребят следить за вещами и шли гулять по столице. Помню, когда были сборы в Финляндии, то доезжали до Лахти, где стоянка была всего пару минут, выбрасывали баулы из окон и двигали на базу.
– Бывало такое, что кто-то загулял по Москве и опоздал на поезд?
– Нет, такого не было. Да и в поезде никаких вольностей себе не позволяли, все же вместе едем – тренеры под боком. У нас действовали довольно жёсткие штрафы, если попадаешься пьяным или пропускаешь тренировки. Я не помню, чтобы кто-то попадался.
– Вспомните молодого Павла Дацюка.
– Владимир Васильевич работал с ним в екатеринбурском «Спартаке» и «Динамо» и рассказывал, что есть одарённый парень. В одну предсезонку он пригласил «Динамо» на контрольную игру в Казань, а Васильевич нас подогрел: «Сейчас ребята из Екатеринбурга приедут, обыграют вас». Мы вышли заряженными, как начали их лупить, в том числе Пашку Дацюка – после первого периода благополучно вели 3:0. В перерыве они даже подошли, говорят, дескать, игра предсезонная, вы чего такие лютые. А мы: «Так нас настроили, рассказывали о каком-то волшебнике Паше Дацюке».
А в сезоне 2000/01 он переехал в Казань. Сначала долго восстанавливался от травмы, но потом разыгрался. Очень порядочный, скромный человек. В тройке с Димой Квартальновым просто чудеса вытворяли на льду, незабываемый игрок.
– Наверное, ещё один незабываемый момент – приезд в Казань звёзд из НХЛ в локаутный год?
– В тот год менеджмент хотел выиграть титул за счёт таких переходов. Мне кажется, что не стоило везти стольких игроков из-за океана. Можно было усилиться тремя-четырьмя хоккеистами, но не 15-ю же. С точки зрения мастерства вопросов не было, но команда ведь не сыгралась.
Я только часть того сезона зацепил. Начинали с Владимиром Вуйтеком у руля, потом его сменил Зинэтула Билялетдинов, а в феврале я перешёл в «Нефтехимик».
– Один из самых необычных переходов – вратарь Фред Брэтуэйт. Он быстро привык к нашим реалиям?
– Конечно, но он сразу доказал, что прекрасный вратарь. Да и как человек – супер. Добрый, порядочный. Помню, он очень настороженно относился к нашей еде. Супы для него были слишком жирными. А когда прилетали в Москву на игры, то прямо в аэропорту бежал в кафе и брал себе пиццу – в Казани-то с ней тогда было туго.
– Сейчас пицца всегда в раздевалке после игры, а что в то время ели?
– Орехи, курагу, мёд, бананы.
«Почему младший брат должен уступать старшему?»
– Вы завершали игровую карьеру в Нижнекамске. После Казани контраст был шокирующим?
– Не сказал бы. Я провёл там 10 лет жизни – отыграл три сезона, ещё семь лет тренировал. У меня там много друзей, не только из хоккея. Да, может быть, там не самый современный дворец, но мне не принципиально: переодеться, помыться, высушить форму – большего и не надо. Руководство «Нефтехимика» всё делало для развития хоккея в городе.
– На ваш взгляд, татарстанское дерби существует?
– Да. Когда я играл за «Ак Барс», то матчи с Нижнекамском всегда были упорными. Нижнекамск всегда считался младшим братом, но почему младший должен уступать старшему?
– Как вы поняли, что с карьерой игрока пора заканчивать?
– Насытился. Мне тогда было 38 лет, вроде, здоровье позволяло, силы были, внутренний резерв, но чувствовал, что насытился. Первое время у меня спрашивали: «Хоккей тебе не снится?». Нет, никогда не снился.
– Сейчас, работая тренером «Барса», отвечаете за игру в обороне?
– Нет, у нас нет такого радикального разделения. Да, мне ближе игра в защите, но всю работу строим сообща.
– Но вы успели и главным тренером «Ирбиса» поработать. На ваш взгляд, какая система адаптации молодёжи лучше – сразу поднимать выпускников в основную команду, как это было с вами, или через МХЛ?
– Хоккеисту, на мой взгляд, лучше пройти через несколько ступеней. Да, есть игроки, способные сразу шагнуть из академии в КХЛ, но многим тяжело. Сейчас дети взрослеют поздно, а раз он ещё ребёнок – пусть играет со сверстниками, потом перейдёт в ВХЛ. Но если ты вундеркинд – пожалуйста. У нас в «Барсе» сейчас играют несколько ребят 2003 года рождения, отлично смотрятся в составе.