Этот текст Смертина обязателен для молодых игроков. Рассказ о звездной болезни в «Локо» и советы, как ее победить

Задело даже железного Алексея. 

Я всегда с трепетом вспоминаю время в «Локомотиве» – это был не длинный, но очень важный период карьеры. Именно там я получил ценный урок, который помог заиграть во Франции и Англии. 

Встреча с Семиным на кухне однушки в Медведково: чай и разговоры про «Локо»  

Когда в 1998-м «Уралан» занял 7-е место в высшей лиге, мной заинтересовались три московских клуба: «Локомотив», ЦСКА и «Торпедо». Подход был разный: общался с председателем совета директоров «Торпедо» Владимиром Алешиным и спортивным директором ЦСКА Авалу Шамхановым, но мне было важно поговорить и с тренерами – а с ними я так и не увиделся. 

«Локомотив» же выбрал совсем другую тактику. Коммуникация велась через моего брата Женю, на него вышел лично Юрий Палыч Семин. Почему на Женю? Дело в том, что он играл с сыном Семина Андреем в московском «Динамо», и был неплохо знаком с Юрием Палычем. 

Одну встречу с ним я никогда не забуду. 

Во время переговоров с «Локо» Кирсан Илюмжинов предложил мне в несколько раз поднять зарплату (в «Уралане» я получал 700 долларов в месяц). Узнав об этом, Семин действовал решительно. Я жил у брата в Медведково, и вдруг в один вечер на нашем пороге появился сам Юрий Палыч. Я просто поразился. Главный тренер приехал на окраину Москвы, чтобы позвать меня в команду. 

Было очень уютно: мы сидели на кухне и пили чай, Семин рассказал, что долго следил за мной, и убедительно обрисовал перспективы. Я объяснил, что хотел бы решить вопрос с квартирой, – все-таки только-только родился ребенок. Семин ответил, что «РЖД» как раз достраивает один дом. Договорились: контракт на 4 тысячи долларов в месяц. «Уралан» предлагал больше, но мне нужно было расти. Так и сказал Илюмжинову, не стал торговаться и набивать себе цену.

Квартиру в новом доме нужно было ждать примерно год, поэтому клуб снял однушку в Медведково, поближе к брату. Когда мы с женой, моей мамой и маленьким ребенком заселились туда, почувствовали, что нам тесно. Мы с женой спали на раскладном диване, мама – на раскладном кресле, ребенок – в кроватке. После переезда ребенок перепутал день с ночью, поэтому я совершенно не высыпался. Семин это заметил: 

– Ты чего такой вялый?

– Да у меня ребенок плачет по ночам.

– А нельзя в другую комнату? 

– Я как раз хотел уточнить – у нас одна комната. Если можно, было бы здорово снять 2-комнатную. 

– Ты что, совсем? Чего сразу-то не сказал? 

А сказать сразу было неудобно. Казалось, что клуб и так многое сделал. 

В сезоне-1999 меня признали лучшим игроком России: после этого я ударил Рахимича, сделал мелирование и татуировку 

После хороших сезонов в «Уралане» и дебюта за сборную я был очень уверен в себе, поэтому ничего не стеснялся в «Локо». Звездный состав совсем не смущал, наоборот – сразу хотелось вписаться. Меня здорово приняли, хотя на тренировках Женя Харалчев и Дима Лоськов играли жестко – понятно, конкуренты по позиции. Вообще тот «Локо» был очень брутальным: Черевченко, Чугайнов, Джанашия, с которым у меня была серьезная стычка. Заза всем делал замечания, покрикивал, когда ему не давали мяч, а я всегда отвечал, если считал, что претензии безосновательны. На одной тренировке он требовал пас, а я оценил ситуацию иначе. Джанашия так возмутился, что мы чуть не подрались. Разняли партнеры. 

Даже сейчас уверен: правильно сделал, что отстоял свою позицию. После этого горячий Заза объяснял все спокойнее.  

На сборах в Италии Семин выбрал мне нестандартную позицию: я выходил слева в полузащите и должен был регулярно смещаться в центр. На установке слегка растерялся, но быстро вписался, а в первом официальном матче Семин уже перевел меня в центр. 

Первым матчем за «Локо», кстати, стал еврокубковый – играли против «Маккаби» из Хайфы в четвертьфинале Кубка Кубков. Легко выиграли оба матча и вышли в полуфинал на «Лацио». Дома сыграли 1:1, а в Риме 0:0 – из-за гостевого гола «Лацио» рванул в финал, где обыграл «Мальорку». 

Что это была за команда! Неста, Манчини, Вьери, Станкович, Недвед. После матча на «Олимпико» захотел поменяться с Недведом футболками, но не успел сделать это на поле и пошел в раздевалку. Там его партнеры сказали: «Недвед сейчас в душевой, бери так. Он не расстроится». Ну, я взял и ушел. А как еще? 

До сих пор помню: красивая желтая футболка с черными полосками.

Я сильно начал сезон: понравилось, как сыграл в Кубке Кубков, в третьем туре отдал голевую и забил, а потом буквально летал по полю. Семин дал возможность не только разрушать, но и двигать мяч в атаку. Мне кажется, Юрий Палыч видел во мне себя, говорили, что на поле он тоже был дерзким и неуступчивым. Это был последний сезон, когда я так часто включал дриблинг и обострял, забил целых 7 голов – почти все дальними ударами. Потом даже болельщики удивлялись: а где тот Смертин, который зажигал в «Локо»? Того Смертина изменил «Бордо», но это уже следующая история. 

В итоге в сезоне-1999 еженедельник «Футбол» и «Спорт-Экспресс» признали меня лучшим игроком России. Да, я и сам чувствовал, что нахожусь в классной форме, но и представить не мог, что обойду Тихонова и Титова, – они проводили великолепный сезон. В тот момент на меня буквально надели корону: резко возрос интерес прессы, начали узнавать на улицах Москвы. Приехав в сборную, мне рассказали об интересе «Манчестер Юнайтед». 

Представляете, что я почувствовал? 

Когда вернулся в «Локо», узнал уже не только про разные интересы, но и о реальном предложении. Юрий Палыч вызвал в свой номер и сказал, что меня хочет купить «Бордо». Их спортивный директор просматривал матч «Спартак» – «Локомотив» перед Лигой чемпионов и заметил меня. Семин выступил так: «Ты очень важен для нас. Отпускать не хотим, тем более впереди еврокубки. Оставайся – поднимем зарплату до 10 тысяч долларов». 

Я подумал: «Ну ничего себе!» И вышел очень довольный. Карьера-то складывается. Сначала такое внимание сильно мотивировало: на сборах жадно хотел играть, а когда не было тренировок, сам занимался бегом. 

Но потом началось неприятное: я впервые узнал, что такое звездная болезнь. 

До сих пор помню, как она проявилась на поле в матче с «Анжи». Мяч вбросили из аута, я ушел от Рахимича, а тот руками зацепил и повалил на газон. Судья полез за карточкой, но мне показалось, что этого мало. Я вскочил и врезал Рахимичу по ногам. Ему дали желтую, а мне – красную и максимальную дисквалификацию, 5 матчей. 

За долю секунды перед выходкой промелькнула мысль: «Как это меня, лучшего игрока России, ударили так жестко!?» В итоге пропустил месяц – в том числе финал Кубка. А когда снова вышел на поле, бешено носился и в первой же игре прыгнул в подкате за уходящим мячом, уперся шипами в газон и вывернул колено. Пропустил еще какое-то время. 

Руководство подумало, что раз «Бордо» еще проявляет интерес, надо меня продавать. 

Вне поля тоже зазнался – захотелось выразить свой статус на теле. Казалось, что броской одежды недостаточно, и я сделал мелирование. А потом еще и татуировку: набил на ноге кельтский узор. Помню, как поехал со всей этой красотой в «Бордо» и очень стеснялся на медобследовании полиэтиленового пакетика, который защищал свежую татуировку. 

Звездная болезнь – это деградация. У меня есть несколько советов, как ее избежать 

Разумеется, не горжусь этим временем, но оно тоже помогло сформироваться: я стал намного тщательнее обдумывать каждый поступок и вовремя запускать новые этапы карьеры. 

Сломаться в юном возрасте легко. Это правда тяжелое испытание, когда из всех утюгов кричат, что ты звезда. Чтобы на голове не выросла корона, посоветовал бы следующее:

•‎ Дайте себе установку не обращать внимание на высокие чужие оценки и ласковые статьи. 

•‎ Будьте недовольны собой даже после успешного матча. Да-да, намеренно ищите в игре негативные моменты (поверьте, они есть всегда) – и тщательно работайте над ними. 

•‎ Вовремя решайтесь на новые вызовы. Не бойтесь попасть в более сложную среду – она сделает вас лучше. А если что-то будет складываться не так, вы всегда успеете вернуться в комфортное место. 

•‎ Требуйте только с себя, а не с партнеров. 

Если игрок вовремя не чувствует опасность, он не просто стагнирует, а деградирует.  

Хорошо, что у меня этот период быстро закончился. Во-первых, мне было 24 года – более-менее осознанный возраст, когда работает голова. Во-вторых, прийти в себя помог отъезд во Францию – там было полно таких лучших игроков.

В следующих текстах подробно расскажу о европейском этапе карьеры, который занял целых 8 лет.

А «Локомотиву» еще раз хочу сказать спасибо за то, что вывел меня на новый уровень.

Другие посты Смертина:

Игроки падали в обморок и сбегали со сборов – безумные тренировки в «Уралане»

Вспоминает Евро-2004: чуть не подрался в стыках, защищался против юного Криштиану и понимал волнение Мостового

Объясняет, почему завидовать – полезно. Он восхищался партнером, который делал его игру умнее, научил материться и чуть не затащил в казино

Трогательный текст об отце, который сбегал с завода ради его тренировок и укладывал спать с мячом

Фото: личный архив Алексея Смертина; РИА Новости/Владимир Родионов; Gettyimages.ru/Shaun Botterill /Allsport, Phil Cole