Скамейки запасных появились в 1930-х. В технических зонах случалось много великого: Фергюсон давил на судей, Гаттузо бросался на тренеров

Когда футбол наконец-то откроется для зрителей, имеет смысл отправиться на стадион с лучшим инструментом для того, чтобы в мельчайших деталях рассмотреть происходящее на скамейках, в технической зоне или на любом другом участке поля. Это поможет сделать Canon PowerShot ZOOM – компактная карманная камера с суперзумом, позволяющая создавать фотографии высокого качества и снимать видео Full HD.

Камера PowerShot ZOOM открывает уникальные возможности съемки благодаря ступенчатому зуму. Она размером с компьютерную мышь (поэтому умещается на ладони и удобнее лежит в руке, чем телефон), а также способна создавать изображения отдаленных объектов с высокой детализацией за пределами возможностей смартфонов. Камера легко подключается к Wi-Fi и Bluetooth и заряжается через USB-C. У нее мощная стабилизация изображения и впечатляющая скорость серийной съемки (10 кадров/сек) – короче говоря, это идеальное решение для съемки спортивных событий. В том числе тех, которые происходят на кромке поля.

А теперь – к тексту.

Фаустино Асприлью называли счастливчиком, но ему не всегда везло. В апреле 1997-го он не успел на прострел в игре с Парагваем и вместо мяча влетел в колено защитника Айялы. Над колумбийцем моментально вырос Чилаверт. Огромный, тяжелый. Центнер злобы и ярости. «Ты что творишь?» – громыхнуло сверху одновременно с плевком. Тино не стал дожидаться продолжения и хлестнул вратаря по щеке. 

Обоих удалили, колумбийцы пробили пенальти, камеры сосредоточились на игре. Но развязка случилась вне телевизионного зума. Асприлья проигнорировал правила и уселся на скамейку вместо ухода в раздевалку. Наглость взбесила Чилаверта. Проходя мимо, парагваец наклонился и разбил сопернику нос левым прямым.

Скамейки и технические зоны почти всегда оставались за пределами объективов. Но у них тоже есть история.

Скамейки с козырьками придумал тренер «Абердина». Другой шотландец хотел превратить скамейки в аналог подъемника

Сегодня полузакрытые скамейки кажутся обязательным атрибутом любой арены, но так было не всегда. Сто лет назад тренеры гуляли прямо по беговым дорожкам и в лучшем случае рассчитывали на табурет, вынесенный туда же. Концепт скамеек в стиле автобусных остановок появился в 1930-х.

Новатора звали Доналд Колман, он тренировал «Абердин». Ему не нравилось, что дождь превращал тактические заметки в набухшие листки со смазанными чернилами, не нравился ветер, заставляющий позавидовать беготне игроков, но причина была в другом. Колман своеобразно смотрел на футбол.

Шотландец стремился к контролю над мячом и лучшему использованию пространства, а футворк считал ключом к идеальной игре. Работа ног стала его бзиком. По ней он судил о таланте футболистов и качестве исполнения, анализировал матчи, по ней определял совместимость игроков с его футболом. Неудобства доставляли только условия анализа. Колману не нравился ракурс, открывавшийся с беговой дорожки.

В 1934-м тренер собрал работников стадиона «Питтодри», выдал по лопате и попросил вырыть небольшой ров за боковой линией, а после установил в углубление скамью с козырьком. Так появилась первая вкопанная скамья запасных.

Из импровизированного блиндажа Колман следил за ногами своих игроков, как генерал за армейским маршем. Выглядело эффектно и необычно. Через несколько лет идея распространилась по Великобритании, а оттуда – по всей Европе: ее распространил «Эвертон», сыгравший с «Абердином» товарищеской матч и сразу по возвращении создавший аналогичную вкопанную скамейку на «Гудисон Парк».

Такая популярность кажется странной. Ладно, Колман зациклился на слежении за ногами, но остальные тренеры видели и понимали футбол иначе. Очевидно, что игру проще анализировать сверху, и чем ниже точка обзора – тем меньше видишь. Но вкопанные скамьи распространились и остаются даже сегодня.

Не всех это устраивало. Бывший тренер «Арсенала» Джордж Грэм вообще не любил скамейки и весь первый тайм проводил на трибуне – оттуда открывался отличный панорамный вид. В перерыве он корректировал тактику и вторую половину проводил на скамейке, но больше из-за фанатов – они считали, что тренер обязан быть рядом с игроками. Если бы не болельщики, Грэм и второй тайм проводил на трибунах.

Альтернативное решение предложил бывший тренер сборной Шотландии Крейг Браун. В 90-х он всерьез прикидывал возможность революционного технического усовершенствования скамейки запасных. Идея была в том, чтобы поставить скамью на гидравлические опоры и при необходимости поднимать на несколько метров над землей. 

Само собой, дальше теории не пошло, но в тех же 90-х скамейки сделали еще один шаг к современному виду. Однажды главный тренер «Кайзерслаутерна» Калле Фельдкамп пожаловался на боли в спине. На его счастье, в совет директоров входил Ульрих Пуч – владелец производителя автокресел Recaro. Пуч установил мягкие гоночные сиденья, и идея зашла – теперь такие стоят на каждом большом стадионе.

Сегодня скамейки – застекленные будки, иногда встроенные в трибуны или углубленные в землю. Необычные дизайны встречаются редко и обычно на региональных полях: поиск баланса между экономией и необходимостью побуждает к импровизации. Иногда такая находчивость дорого обходится игрокам. В 2014-м безымянный форвард любительского «Риоло Терме» отпраздновал гол, ударив в стенку скамейки запасных. Стенка оказалась полиэтиленовой и порвалась, игрок провалился и упал на кресла, а вернувшись – получил красную. Тем же вечером он жаловался на головную боль.

На высшем уровне не было ничего ярче скамейки пльзеньской «Виктории» – огромной банки пива. 

Техническая зона появилась только в 1993-м. Новые ограничения повлияли на рост ссор среди тренеров – некоторые стали легендарными

Как-то Антонио Ночерино спросили о его будущем, и он сказал: «Несколько месяцев назад Пиппо Индзаги казался молодым, а теперь так постарел! Пожалуй, не буду тренером».

Тренер – самый уязвимый участник матча. Он не вне игры, не влияет на эпизод напрямую и вынужденно накапливает огромную дозу эмоций и адреналина. Если не выплеснуть их, давление и нервы сожгут изнутри – как Пиппо Индзаги, который за год работы постарел лет на десять.

«Что бы они ни говорили для всех, тренеры признают, что не имеют никакого контроля над игрой и находятся под огромным давлением. Все поставлено на карту, – анализировал психолог Марк Нести, работавший с 14 тренерами АПЛ в Ливерпульском университете Джона Морса. – Один успешный тренер говорил, что ненавидит только одну часть работы: 90 минут игры. Он страстно ненавидел эти полтора часа. Это был единственный момент в недельном цикле, который он не контролировал».

Раньше тренеры решали проблему курением. Скамейку почти не представляли без облака дыма вокруг. Курили Земан, Анчелотти, Венгер. Романцев, кажется, закончил карьеру только из-за запрета на курение. Липпи аристократично дымил сигарами. Кройфф бросил в 44 года и вместо сигарет сосал чупа-чупс прямо в технической зоне – он же из «Барселоны». Легендарный тренер «МЮ» Уилф Макгиннесс закурил только для того, чтобы поднять авторитет среди игроков.

ФИФА и местные федерации боролись с вредной привычкой с начала 80-х, но очень долго решения оставались половинчатыми. Категорические запреты появились только в 2000-х, но самые упрямые все равно их обходят. «Наполи» заслонил скамью запасных бетонной стенкой, чтобы Сарри свободно курил (если трибуны не видят, правило не нарушается). «Челси» на это не пошел, и итальянец жевал окурки.

Запрет на курение отнял у тренеров медитативный вариант нервного выброса и оставил их один на один с давлением. Появление технических зон усложнило проблему. В 1993-м ФИФА ограничила передвижение тренеров небольшим квадратом и тем самым замкнула самых нервных и дерганых участников действа в узкие границы, как зверей в клетку. Теперь накопленное давление не прорывалось даже в ходьбу. Чтобы правило не нарушалось, в 1999-м появился четвертый судья.

Череда запретов повлияла на рост насилия в технических зонах. Тренеры постепенно потеряли статус непоколебимых олимпийцев, флегматично следящих за животными стычками на поле. Новые правила сдерживали их все больше, и накопленную тревогу все сложнее было сдержать до конца игры. Драки и ссоры на скамейке стали важными составляющими великих дуэлей. Венгер толкал Моуринью и пинал бутылки с водой. Тренер «Лестера» Найджел Пирсон душил игрока «Кристал Пэлас» в технической зоне. Гаттузо наехал на тренера «Тоттенхэма» Джо Джордана и, кажется, напугал даже судью.

Представить такое раньше сложно. Топ-тренерам удавалось дотерпеть до подтрибунки или перепалки на пресс-конференции. Сегодня за ними нужен постоянный присмотр в технической зоне – чтобы вовремя разнять.

Технические зоны стали важной футбольной сценой. Здесь случались легендарные моменты – и не только драки

Популярность системного футбола и рост тренерского влияния превратили техническую зону из маленького квадрата на краю футбольного мира в один из центров действа. Она стала сценой для великих драм и маленьких трагедий, для комедий и решающих озарений. Венгер мучился со сломанной молнией, словно был простым смертным. Помощник тренера «Дженоа» Марко Пеллегри плакал, когда его 16-летний сын забил первый гол. Тренер «Фиорентины» Делио Росси воспитывал молодого Льяича правым хуком – чтобы не возмущался из-за замен.

В конце концов, именно из технической зоны тренеры управляют игрой, и это далеко не всегда выражалось во внутренних размышлениях. Иногда влияние схватывалось и внешним эффектом. Фергюсон довел прием до идеала. Взгляд на часы стал культовым. Английские журналисты выделяли минимум 10 техник, которые использовал сэр Алекс, и каждый из них что-то говорил судьям и игрокам.

Сам Фергюсон говорил, что с помощью часов залезал в головы соперников и судей: «Поэтому я смотрел на часы. Я ни разу не взглянул на время, не знал, сколько минут осталось, но это передавалось судьям и игрокам». 

Так взгляд на часы стал обязательным атрибутом Ферги-тайм – и в этом качестве превратился в один из символов английского футбола тех времен, когда слова «биться» и «бить» там были синонимами.

Фото: Gettyimages.ru/Scott Heavey, Matthew Lewis, Gary M. Prior; РИА Новости/Олег Ласточкин; afc.co.uk; smh.com.au/MARTIN SKALA; abc.es/Reuters