«Нужна зарплата в долларах – иначе тонкий лед». Он играл в ПФЛ за 7 тысяч рублей, а теперь развивает в США стартап для сна ребенка

Интервью с предпринимателем, который закончил с футболом в 21 год. 

От редакции: Это новый текст сериала «Деньгам нужен ум», где мы обсуждаем проблемы финансовой грамотности в нашем футболе: почему игроки сходят с ума, получая огромные контракты, как теряют миллионы из-за доверчивости и недостатка знаний, что делать тем, кому не светят РПЛ и пышные бонусы. Нам кажется, что информация из текстов сериала может быть полезной не только для футболистов. Мы не рекламируем конкретный вид инвестиций, но предлагаем повышать финансовую грамотность – независимо от дохода.

Заходите на сайт каждый день, высказывайтесь и подписывайтесь на специальный блог «Сериалы Sports.ru», чтобы ничего не пропустить.

***

История Андрея Шемет – уникальна. Он родился в Волгограде, занимался в школе «Ротора» и играл в ПФЛ за волжскую «Энергию» и «Таганрог», пока не закончил карьеру в 21 год. Дальше – не пустота и бессилие, как это часто бывает у игроков из маленьких клубов, а рывок в предприниматели и мечта завоевать мир. 

Сейчас Шемет (просит не склонять фамилию) – 30 лет. В апреле 2020-го про его стартап – умную игрушку, которая поет колыбельные, меняет подсветки и управляется с помощью приложения – написал Forbes, но с тех пор многое изменилось: игрушка перестала приносить большие деньги и ждет апгрейда, команда Андрея зашла в США с приложением для сна ребенка и активно продает подписки. 

Вадим Кораблев поговорил с Шемет, чтобы узнать, как он прошел путь от ПФЛ до сложных стартапов, которыми уже пользуются в Штатах. 

Шемет называет ПФЛ дном из-за отношения к игрокам – говорит, что с ними никто не считается 

– Ты занимался футболом до 21 года. Рвался в РПЛ? 

– Мне кажется, все мечтают попасть в РПЛ, кто занимается в более-менее серьезных школах. Я тоже хотел, горел до последнего. 

– Родители понимали любовь к футболу? 

– С их стороны не было особых корректировок. Я занимался футболом, а они говорили: «Ок, занимайся». Воспитывался в школе «Ротора», тогда он еще играл в Премьер-лиге. И все дети были одержимы идеей играть за «Ротор». Вплоть до университета я не оставлял эту мысль, а родители поддерживали и верили. Продолжал тренироваться, ездить на просмотры: был в «Кубани», «Крыльях», «Шиннике», «Сатурне» из Егорьевска. Где-то меня не брали, потому что был не в кондициях, где-то просто не подходил, где-то – из-за внутренних политических историй. 

– Оставлял силы на школу или забивал? 

– Я сейчас прихожу к тому, что в школе дерьмовое образование, мне было неинтересно. Но вообще учился по всем параметрам неплохо – правда, глобально нравилась только математика. С пятого класса мне привили к ней любовь. А остальные предметы просто преподавали скучно. Про математику рассказывали интересно, и меня перло быстрее всех сдать задания, получить пятерку. 

– У тебя была запасная цель? Если с футболом не получится, пойду, например, на экономиста. 

– Понимаешь, это классическая история: в футболе ты должен фатально верить, что все получится. Если не будешь верить, сто процентов ничего не выйдет. Поэтому у меня не было мысли, что я не стану футболистом. 

Но была такая: в школе я точно знал, что не пойду в университет на тренера. Казалось, что там вообще нечего искать, никаких перспектив. Поэтому пошел учиться на спортивный менеджмент в Академию физической культуры и спорта Волгограда. Но вообще я, конечно, не очень понимал, в какую еще сторону двигаться. 

– На Спортсе даже есть твой профиль: 27 матчей за «Энергию» и 4 – за «Таганрог» с 2010-го по 2012-й. Расскажи, что такое футбол во второй лиге. 

– Помню, так сильно хотел играть, что пошел в «Энергию» за 7 тысяч рублей в месяц. Глобально футбол в ПФЛ – это дно. Но дно – именно по человеческому отношению. К тебе относятся как к пушечному мясу. Сегодня играешь, завтра что-то не получилось – и с тобой даже разговаривать никто не будет. Там нет никакой психологии. Требуют результата здесь и сейчас, давит сильнейшая конкуренция, ты постоянно под давлением. 

Мне кажется, все пацаны, которые играют в ПФЛ, играют за идею. А те, кто постарше, – это какие-то заблудшие души. Они не могут никак успокоиться. 

– Почему ты закончил? 

– У меня неплохо прошел сезон в «Энергии», потом приехал в «Таганрог» – точно не помню, но вроде меня купили за 300 тысяч [рублей]. Я вообще не хотел туда ехать, но никто не спрашивал. Когда я туда попал, была зима, февраль, мне вообще не хотелось там оставаться. Позвонил начальнику команды в «Энергии», все объяснил и попросил сказать, что они меня не отпускают. Он ответил: «Окей, скажем». Но когда он услышал, что «Таганрог» готов дать за меня 300 тысяч, сразу продал. Говорил мне: «Чувак, там, в принципе, нормально, поиграй, почему нет». 

Старался думать о хорошем: приятно, что меня хотят, буду играть в основе. Сделали зарплату 25 тысяч [рублей], жили на базе. Но на первом сборе я получил травму голеностопа – просто случайный стык. Прилетели на второй сбор, в Кисловодске было дерьмовое поле – рецидив на пустом месте. И на эти сборы взяли парня постарше на мою позицию. Он играл в первом матче, но все говорили, что ждут моего возвращения. Я восстановился, ждал шанса, и этот парень несколько раз ошибся. Два-три матча я отыграл неплохо, потом у меня начало щемить спину. Играл на уколах, но один матч не вывез – и меня посадили на замену. 

Наши футболисты плохо управляют большими деньгами – это портит жизни и карьеры. Спасать должны клубы, лига и родители

Как-то все сошлось: травма на травме, не хотел туда ехать, еще и с девушкой расстался. А в финале разругался с тренером, потому что он обиделся, что я чуть позже вернулся из дома. Говорю же: никто во второй лиге с тобой не разговаривает. 

Каждое утро я просыпался с мыслями, что хочу закончить с футболом. Накапливалась неуверенность в том, что будет завтра. Показалось, что быстрее чего-то добьюсь, думая головой и делая что-то сам. 

– Было страшно? Все-таки начало новой жизни. 

– Я вернулся в Волгоград, там были вечеринки, друзья. Не надо каждый день ходить на тренировки, появился какой-то адреналин. 

Остался один на один со своей ситуацией: надо что-то дальше делать, учиться, зарабатывать. У меня был последний курс университета, а по поводу денег особо не парился – меня тогда еще обеспечивали родители. Да и заработать на кафе или кино я мог. Тогда у меня уже был небольшой бизнес. Привозил вещи из Китая (заказывал на площадке Taobao) и перепродавал здесь. Одежду покупали знакомые пацаны.

Наверное, на том адреналине страха не было. Думал: сейчас чего-нибудь придумаю, разберусь. 

Шемет разобрался: сделал игрушку, которая помогает ребенку успокоиться, и приложение для планирования сна (уже 6 тысяч скачиваний в США)

– Ты придумал SHEMA, когда тебе было 27. Что ты делал 5-6 лет до этого момента? 

– Сначала пошел работать к другу, с которым играли в одной команде. Он рассказал, что они продают б/ушные трубы, которые пользуются огромным спросом. Я пошел к ним, поработал где-то полгода. Не сложились отношения с начальником, мне особо ничего не хотелось: сидишь в офисе, тупо отвечаешь на звонки – абсолютно неинтересно. И я эту штуку бросил. 

Потом пошел в другое место. Моя девушка работала в видеостудии, позвала заниматься продюсированием: организовывать съемки, продавать. А продавать я любил. Мне, в принципе, несложно продать все что угодно, если это интересно. Поработал там год, а потом мы вместе с девушкой сделали свою студию видеопродакшена. Снимали какую-то рекламу, ролики, фильмы про наш город. 

Чуть позже одна девочка предложила нам продавать игрушки из Европы, которые помогают детям засыпать. Она уехала в Словению, заключила контракт с какими-то ребятами и обратилась к нам. Сказала, что хочет быть резидентом Европы, поэтому не может продавать игрушки в России. У нас была неделя на принятие решения – и мы согласились. Взяли деньги взаймы, сделали интернет-магазин, купили игрушки. 

Потом игрушка иссякла, но мы заработали на этом какие-то деньги. 

– И решили, что будете делать свое? 

– Знаешь, это такой максимализм. Когда мы продавали игрушки из Европы, часто ругались с партнерами, потому что нам что-то не нравилось. Но на качество мы влиять не могли. Поэтому захотели сделать свое и лучше – именно так.  

Поговорили с другом-электронщиком. Он сказал, что соберет такую штуку за три месяца – стоить это будет в районе 200 тысяч рублей. Мы ответили: класс, давай делать. Но оказалось, что все гораздо дороже, дольше – там куча подводных камней. 

– Почему именно кот? 

– Собрали мозговой штурм и поняли, что хотим что-то ласковое – точно не медведя. Вылез кот – осталось придумать, как он будет выглядеть. Заказали у нескольких дизайнеров иллюстрации, выбрали одного – и начали работать. 

– В итоге вы сшили игрушку в Китае. Почему не в России? 

– Может быть, мы не так ставили задачу, но когда показывали эскиз в России, нам тупо делали не то. В Питере сделали игрушку, которая нам понравилась, но мы уже должны были лететь в Китай. Взяли с собой образец, и в Китае нам на пальцах объяснили: здесь, здесь и вот здесь надо поправить. И они в течение недели все исправили. Мы приняли и улетели. 

– А где дешевле – в России или в Китае? 

– Честно говоря, я не знаю, потому что мы в России не дошли до этапа согласования цены.

– Объясни идею. Игрушка помогает ребенку уснуть? 

– Мы говорили так: эта игрушка охраняет сны ребенка. Она лежит рядом, а когда он просыпается из-за беспокойства, то понимает, что рядом есть кто-то знакомый – и успокаивается. 

– Почему такую же функцию не может выполнять обычная игрушка? 

– Выполнять может, но есть прогресс, и нам кажется, что игрушки тоже должны меняться. Она воздействует на разные каналы восприятия: издает привычные звуки, особенно светится. Дети часто просыпаются, чтобы проверить, есть ли кто-то рядом. И наша игрушка сглаживает эти просыпания – создает трехмерное ощущение присутствия. У нас там есть уникальные колыбельные. Еще работая в видеопродакшене, мы поняли ценность контента, хотели записать что-то особенное – с настоящими музыкантами и инструментами. 

– Где вы нашли первые инвестиции? 

– Это классическое трио fools friends and family: дураки, друзья и семья. У нас был заказчик по видеопродакшену, я ему как-то рассказал, чем мы собираемся заняться. И он сказал, что может дать денег. Мы это документально оформили, но это были абсолютно неопытные деньги. Как в 90-х – когда у тебя забирают половину бизнеса и влезают в компанию. Мы с ними быстро расстались и вернули им деньги. 

Потом нашли других партнеров, с которыми до сих пор работаем – лет пять, наверное. 

– Я читал, что у партнеров высокая доля – под 50%. 

– Было так, но уже немного по-другому, потому что у нас есть новый бизнес-ангел. Сейчас соотношение долей партнеров меньше. 

– Сколько у вас человек в команде? 

– Человек 10-15, которые заняты постоянно. Плюс куча сторонних партнеров – до 30 человек, если считать удаленных разработчиков. 

– Вы на старте подавали заявку в Y Combinator – венчурный фонд, который помогал Airbnb, Twitch и другим большим компаниям, когда они были маленькими. Что не сложилось? 

– Где-то пишут, что они одобрили нашу заявку, но это не так. Они решили, что мы интересные ребята, и захотели с нами пообщаться. Но мы перепутали время и пришли на интервью на день позже. А интервью уже прошло. 

В 2013-м Сычев, Алдонин, Хохлов и другие игроки потеряли более 200 миллионов рублей. Они отдали их лопнувшему банку

– Гениально. Были еще факапы? 

– Когда мы только сделали игрушку, получили много негативного фидбека. Электроника вообще очень непростая штука – какие-то компоненты между собой не взаимодействовали. Первые партии были очень плохого качества, мы их полностью переработали. 

Потом у нас закончились деньги, пришлось заново их искать. В 2019-м мы начали продавать игрушку, она активно шла вверх. В 2020-м продажи тоже шли отлично, мы много вкладывали в маркетинг. Но потом я пересмотрел взгляды на подход к проекту. Мы вообще перестали вкладывать в маркетинг, начиная с марта решили посмотреть только на органику. И сейчас мы не тратим миллионы на рекламу, а смотрим на естественный прирост. Просто огромные вложения в маркетинг не работают. Сначала все летит, но как только выключаешь рекламу, все проседает. Значит, что-то не так, надо заново смотреть на продукт, насколько он вообще полезен. И наращивать эту полезность, если она не на оптимальном уровне. 

Сейчас продажи просели: продаем в районе 250-300 штук в месяц, но не зарабатываем. Разрабатываем новую игрушку, делаем большой апдейт. Нам хватает денег, чтобы окупить команду, но бизнесом это не назовешь. 

– Ты тяжело переживаешь ошибки? 

– Вот что-что, а футболу надо отдать должное: он закаляет тебя на длинной дистанции. Привыкаешь к конкуренции и борьбе, постоянно где-то берешь новые силы. Не знаю, как я бы все это переживал, если бы не было футбола. Понимаю, что, кроме меня, никто ничего не поправит, обратного пути нет. 

– Ваша игрушка стоит чуть больше 10 тысяч рублей, когда скидки – около 7. Это дорого для России, где у некоторых людей вся пенсия такого размера. 

– Поэтому мы сейчас поменяли вектор – вообще не ориентируемся на Россию. Наша глобальная цель – сделать новую версию и продавать ее в Штатах. 

– В 2020-м у вас покупали игрушку в Европе. 

– Да, но это были русскоговорящие люди. Тогда у нас не было акцента на иностранцах. Там и сертификация сложнее, и сам продукт нужно делать иначе. Мы хотим продаваться на Amazon и стоить в пределах 50 долларов. 

Мы уже зашли на американский рынок с новым приложением SHEMA – Baby Sleep Tracker. Там уже все в баксах, мы глобально продаемся на мировой рынок.  

– Что это за приложение?

– Переделывать железо для игрушки тяжело и занимает много времени – где-то год. Поэтому мы привлекли новые инвестиции и за время работы над новой игрушкой сделали еще одно приложение. Оно помогает спланировать сон ребенка: мы напоминаем родителям, когда его нужно укладывать. Например, если он проснулся в 10 утра, в следующий раз надо укладывать через определенное время. Это помогает выстраивать режим и планировать свой день. 

У меня самого ребенок, знаю, что есть проблема: если ты не уложил его вовремя, он будет гиперактивным, не уснет, все пойдет наперекосяк. 

– Как приложение рассчитывает, когда нужно укладывать ребенка? Вы обращались к специалистам? 

– Конечно. В нашей команде работают эксперты, которые занимаются именно детским сном. Мы работаем с институтом детского сна Family Sleep, выстроили с ними весь наш алгоритм. 

Это персональное приложение – план зависит от возраста ребенка. Сейчас мы еще подключили чат со специалистом. Если у человека возникает проблема, ему поможет врач-сомнолог. 

– Сколько у вас скачиваний? 

– Мы начали в декабре – сейчас порядка 5-6 тысяч скачиваний. Но главная история – это подписки. 

– Сколько они стоят? 

– Там разные цены. Недельная – 4 бакса. Месячная – 10. Годовая – 40. Пожизненная – 140. 

Думаю, в ближайшие месяца полтора у нас сойдется экономика – и можно будет масштабироваться, захватывать большие рынки.

– Много подписок уже продали?

– В декабре было 50. К концу февраля уже 500. 

– У вас много конкурентов? 

– Есть похожие ребята, которые работают с детским сном, но у нас больше функционала. Например, музыка, которая помогает детям засыпать. Или статьи в формате сторис, которые дают полезные знания родителям о сне ребенка. 

Есть приложение Moshi, но там только музыка. Включаешь ее ребенку – и он засыпает. Есть приложения, в которые можно записывать все: грудное вскармливание, питание и так далее. Типа дневника. Мы немного про другое – про выстраивание режима. 

Лекция Реброва по финансовой грамотности: хранит деньги в трех валютах, дает советы молодым по недвижимости, пробует инвестиции

– Ты живешь в России?

– Да, в России. Но я бы, наверное, хотел переехать. Не очень хочу, чтобы мой ребенок воспитывался здесь – из-за системы образования и других вещей. 

Я вообще не очень хотел бы привязываться к одной локации. Хочу путешествовать и не париться о том, что у меня закончатся деньги. 

– Сейчас ты можешь так жить?

– Когда делаешь стартап, все идет на капитализацию. У меня в проекте есть зарплата, но любую прибыль я не могу выводить себе. Я строю компанию, которая в итоге должна стоить условный миллиард долларов. И вот когда сделаю такую компанию, я просто выйду, продам свою долю и получу деньги на руки. 

А сделать себе суперогромную зарплату, чтобы покупать квартиры, машины и дома, я просто не могу. Меня не поймут ни инвесторы, ни партнеры. У нас все-таки другая цель.

– Что ты понял про бизнес в России? 

– Мне всегда хотелось работать на мир, и я спокойно могу сделать это из России. В России мне никто не мешает делать бизнес. Но в России нет культуры стартапов и инвестирования. Не очень хорошо под эти процессы подстроено наше юридическое право. 

Я понял, что в России нужна зарплата в долларах. Иначе ты все время ходишь по тонкому льду. 

Шемет уверен, что грамотно обращаться с деньгами футболистам должны помогать клубы и лига. А еще раньше – родители 

– Как думаешь, почему во всех общественно-политических медиа, которые о тебе писали, прямо в заголовках уточняется, что компанию создал бывший футболист? 

– Так героя легче запомнить. Еще, наверное, потому что я рассказываю, что футбол дал мне возможность играть на длинную дистанцию. Можно сказать, футбол воспитал во мне важные качества для предпринимателя. 

– Это интересно, потому что обычно кажется, что футбол усыпляет бдительность и игроки просто не понимают, что им делать в жизни и как обращаться с деньгами. 

– Просто обычно к футболистам приходят и говорят: «Есть прикольная тема, можно вложиться – полетит». У них нет особо времени этим заниматься, и они инвестируют. Инвестируют с целью сохранить деньги, а их обманывают. 

Если бы они попытались сами построить команду, понять, по каким принципам она будет работать, вникнуть в детали – многое бы складывалось иначе. Футболисты бы поняли, что в бизнесе тоже есть центральный полузащитник, который всем рулит, есть человек на острие, есть ребята, которые обороняются. И даже есть тренер. 

Рядом с футболистами нет людей, которые могли бы проконсультировать. А если и есть, то вопрос в качестве этих людей. Нет среды вокруг большого футбола. Скорее есть люди, которые садятся на акулу и пытаются ее объедать. 

– Как думаешь, лига и клубы могли бы помочь футболистам? Например, мы рассказывали, что в НБА есть целая программа по финансовой грамотности для молодых. У нас такое возможно? 

– Думаю, точно возможно, только надо понять, как это все регулировать. У нас такая схема может превратиться в кабалу, где две компании заберут все деньги футболистов и будут говорить, что знают, как правильно инвестировать. 

Мне кажется, это должно выглядеть так: допустим, каждый клуб создаст первичные программы, где донесет игрокам, что желательно знать о деньгах вот этот список вещей. И дальше отдельные компании проводят обучение с уклоном для футболистов. Там все-таки своя специфика – начиная от длительности карьеры и заканчивая психологией. 

Тогда это может выстрелить. Вырастет экосистема, которая начнет честно и грамотно работать. И это точно нужно нашему футболу. 

– Ты знаешь, как сложилась жизнь парней, которые играли с тобой в ПФЛ? 

– В «Таганроге» я играл с Кириллом Заикой, он сейчас в «Сочи». Еще пара ребят поиграла в ФНЛ. Но вообще, Заика – единственный, кому удалось зацепиться. А из моей команды из школы «Ротора» вообще никто не заиграл. Там у многих все грустно сложилось. Можно сказать, футбол испортил им жизнь. 

Мы недавно с одноклассниками создали группу в воцапе. Все ребята разных годов, которые считались перспективными, разъехались по своим городам. Большинство работает тренерами. Возможно, они так сильно влюблены в футбол, что их это ослепило – и они больше не могут ничего делать. Из моей [футбольной] школы только процентов 30% ребят пошли не в футбол. Остальные – тренеры или в этой сфере. 

– У тебя есть понимание, как себя заранее обезопасить? Все-таки в большой футбол пробиваются в лучшем случае 1 человек из 100.

– Вот у меня есть сын. Хочу ли я, чтобы он пошел заниматься футболом? Наверное, не очень. Потому что он будет в среде ребят, у которых особо нет цели вне футбола, они вне игры себя просто не мыслят.

Человека определяет среда – в этом и проблема футбола. Это как болото, которое затягивает. Если ты будешь белой вороной, то будешь немножко не своим. А это очень тяжело. 

Чтобы у молодых футболистов сложилась жизнь, об этом должны позаботиться их родители. Нужно сказать друг другу: «Мы будем в него верить, но давай положим яйца в две корзины». Нужно попытаться заинтересовать ребенка чем-то еще, пройти какие-то дополнительные курсы, показать, что есть еще другое занятие – и оно тоже интересное.  

Важно помочь создать другую среду. Тогда будет полегче. 

Сериалы Sports.ru – главный блог сайта в феврале и марте. Подписывайтесь

Фото: instagram.com/shemetandrew; instagram.com/sasha_shemet_; instagram.com/shemetpro; instagram.com/shematoys