«Человеку перерезали горло – а он выдернул катетеры, разбил окно и выпрыгнул в пижаме». Интервью-боевик врача из РПЛ
Знакомим с Александром Родионовым – доком «Динамо» и молодежной сборной.
Александр Родионов – врач «Динамо» и молодежной сборной России. Он выбрался из поселка Пильна Нижегородской области (население – 7 тысяч), вместо работы мечты – военным – пошел в медицину и к 36 годам стал одним из самых востребованных врачей в нашем футболе.
• В Нижнем Родионов жил и работал в самом криминальном районе, а еще прошел через ПФЛ и ФНЛ;
• Оттуда попал в «Локомотив», где столкнулся со странными методами Ольги Смородской;
• Из-за них же ушел в «Терек» и соприкоснулся в Чечне со страшным, а оттуда перебрался в «Кайрат» Аршавина и Тимощука;
• Родионов пошел «Динамо», только вылетевшее из РПЛ, и работает там до сих пор. Ради него отказывал «Зениту»;
• Зато согласился на совмещение с молодежной сборной России.
Родионов узнал с необычной стороны самых разных футболистов (от Евгеньева и Чалова до Лоськова и Денисова), ощутил все реалии жизни и работы в провинции и открыто говорит о проблемах российской медицины. Александр Муйжнек встретился с Родионовым, выслушал десятки классных историй и задал важные вопросы о главных людях 2020-го – врачах – и их ремесле.
Мама отговорила идти в армию из-за войны в Чечне. Начинал работу врача у отца (тоже врача) – он был как доктор Быков из «Интернов»
– Как пришли в медицину?
– С детства ее видел. Бабушка во время войны была старшей медсестрой в госпитале. Как в «Офицерах», вывозила солдат с передовой на поезде. Мама – старшая медсестра функциональной диагностики (давно на пенсии), папа тоже был врачом в центральной районной больнице – заведовал реанимацией (умер от рака мозга). Он по семь дней в неделю был задействован, ночью по звонку шел на работу.
Брат тоже собирался быть врачом. Поступил медицинский техникум в Арзамасе, через три года закончил, принес домой диплом и сказал: «Медицина – не мое, пойду учиться заново». Пошел в пединститут, а теперь работает директором школы.
– А вам хотелось пахать как папа?
– Нет, видел себя в другой профессии – военным. Вырос на книжках про войну и защиту родины, на Высоцком. Отправлял после 10-го класса документы в Голицынский погранинститут. Весь год готовился к поступлению, а потом мама сказала: «Нет». Очень нервничала: шла вторая чеченская кампания, а у нас в семье еще и произошла трагедия: не стало другого моего брата. Я поругался и поворчал, но со временем перегорел, перемкнуло меня. Хотя до третьего курса думал перевестись в академию федерально-пограничной службы, чтобы стать военным врачом.
Но стал спортивным. Сначала я мог связаться с хоккеем. Поехал в нижегородское «Торпедо» – без блата, без протеже: «Возьмите, поучите, покажите». – «Ты кто? Откуда?» – «Студент-медик». – «Ну, иди учись». Понял: можно не возвращаться. Поступил в ординатуру на базе 40-й больницы – одной из крупнейших на районе, такой Автозаводский медсанбат (медико-санитарный батальон – Sports.ru).
– Родители в Пильне получали адекватные деньги?
– Конечно, нет. И до сих пор там зарплаты неадекватные, и льгот нет (в отличие от времен СССР, когда ездили по путевкам на курорт). Впоследствии отец стал получать больше, но в 2000-х они с мамой получали ну совсем копейки. Папа по двое суток не вылезал из реанимации – район на 35 тысяч человек, все с отравлениями, инсультами, инфарктами к нему. И получал за это несоизмеримые со своей работой деньги. Хорошо, что братья уже зарабатывали сами.
– Каким был ваш первый заработок как врача?
– На каникулах подрабатывал на скорой помощи. Летом после четвертого курса приехал в поселок, отец сказал: «Давай вникай, иди помощником фельдшера». После первого месяца заведующий сказал сходить в бухгалтерию – там мне выдали 800 рублей.
В скорой как: если не разберешься на месте – потом проблемы. Дашь женщине с коликами обезболивающее и оставишь дома, а ночью у нее аппендицит перейдет в перетонит, и к пяти утра ее нет. Или ты ее грузишь, думаешь, что аппендицит – а за это время у нее все проходит. И уже на месте тебе от старшего прилетает по голове, как в «Интернах»: «Какого ты ее привез? Не мог понять, что это просто газы, *** [блин]?»
– У вас был такой доктор Быков?
– Папы хватало. Закончил первый курс института, попросился к нему в отделение. Я только приехал на каникулы, накануне лег в 5 утра – а в 7 папа сдергивает одеяло: «Подъем! В 8:15 у нас планерка». Пришли, папа понял, что планерку я не высижу, оставил в ординаторской. А потом приходит: «Ты чего тут сидишь?» – «Так тебя жду, больных пойдем смотреть». – «Кого смотреть? Ты тут, думаешь, кто? Так вот, сегодня ты – санитар!». Выводит меня в коридор: «Вон там девочка, поможешь ей помыть отделение и судна повыносишь из-под больных. Когда врачом станешь, я тебе скажу». Для многих было странно – как это так отец отправил сына мыть полы. На следующий день папа спросил: «Пойдешь еще или желание отпало?» Я делал вместе с медсестрой уколы, таскал капельницы и шприцы.
В медицинском вузе однокурсники предлагали деньги за сдачу экзаменов. А знакомый задействовал отца-главврача
– Сколько времени потратили на учебу?
– Девять лет. Согласен еще столько же, чем год проработать в футболе – особенно во времена коронавируса.
– Я читал о четко отлаженной коррупции в мединститутах – например, о ценниках в 30-40 тысяч рублей за зачеты и экзамены. Вы с таким не встречались в Нижнем?
– «Не скинешься – не сдашь» – такого не было. Когда весь семестр забиваешь и к сессии даже без конспектов, ищешь выходы – как заплатить деньги, как что-то купить. У одних это прокатывало, у других даже со взятками нет. Преподаватели у нас были принципиальные, на той же анатомии. При мне ребята заканчивали с институтом – хотя предлагали большие суммы заведующему кафедры. Парень два раза за все время был на учебе, а потом предлагает: «Давайте мы вам машину купим, а вы нам четверочку черканите». Нет.
Мой близкий товарищ Леша, теперь завотделением, шесть раз сдавал ему анатомию. Так и не сдал и на год ушел в академический отпуск. Вернулся, отучился, тот после первого же вопроса поставил четверку и отпустил. Леха – сын главврача, все связи были задействованы. Но без толку: «Хоть министр мне пусть звонит. Считаю, не знает ваш сын мой предмет».
– С вас брали обещание не работать хирургами, если вы чего-то не знали?
– Такое было и у нас, но скорее в шуточной форме. Девочка оттупливает на экзамене, на что-то отвечает, а что-то нет. Вот преподаватель и говорит: «Ань, давай так: тройка, но ты же в хирургию все равно не пойдешь, да?».
– Ваша специальность до спорта – хирургия. Как сделали выбор в пользу травматологии?
– С самого начала понимал: если и пойду в медицину, то не в терапию, не в рентгенологию. Послушать дыхание и написать рецепт – не любитель я этого. Хотелось работать руками, чувствовать. Поступил человек, интересно с ним позаниматься.
– После ординатуры в 40-й больнице вы устроились туда работать. Самый тяжелый случай?
– Вдобавок к приемнику мне давали дежурство в отделении гнойной хирургии. 80-летний дедушка страдал диабетом и сопутствующими заболеваниями, перенес инфаркт. У него развивалась диабетическая стопа – язва, переходящая в гангрену. Долго боролись, решили ампутировать ногу. Идеально провели операцию – но только наложили последний шов, чтобы зашить культю, как остановилось сердце. Ничего не предвещало. Первое мое такое расстройство.
К смертям я быстро привык. Когда на первом курсе пошел работать в отдел бальзамирования – там из трупов делают препараты для изучения анатомических (мышечных, сосудистых, костных) структур. Его курирует опытный лаборант, но набирают туда студентов, которые хотят изучить тему поглубже. В жизни не так красиво, как нарисовано в атласе, зато экзамен сдавать легче.
Сейчас мой организм точно представляет, какой это стресс – работа врачом. Не думал, что я с 30 лет начну седеть.
Больница в криминальном районе Нижнего: наркоманы, побег в пижаме, 4 пробитых черепа у одного ларька за ночь. А еще – зарплата 7 тысяч рублей
– Как в вашей жизни начался футбол – «Нижний Новгород»?
– Приглашение внезапно прилетело после практики в 40-й больнице – как раз летом, в академический отпуск. Чей-то родственник из «Нижнего» попал в приемный покой, разговорились: «Не хочешь к нам, доктору помогать? Никак не найдем того, кто бы врубался. На телефон, набери».
– Вас собеседовал легендарный Алексей Гойхман – бывший депутат Госдумы и президент «Нижнего» и «Волги»?
– Да, он пришел в «Нижний» за полгода до меня – и сделал так, что о городе заговорили в РПЛ. Когда я пришел, в клубе была реальная разруха. Потом все – от плинтусов и туалетов до газона и заездов в гостиницы – преобразилось. Раздевалку помню просто никакущей, с лавками как в школьном зале, а Гойхман моментально ее сделал.
На время мы расстались – в 2009-м, когда из «Нижнего» ушел тренер Илья Цымбаларь, меня убрали из основной команды. Позвонили конкуренты, «Волги», и предложили переход из Автозаводского района в Сормовский.
– Давайте как раз про районы. Автозавод – самый криминальный в Нижнем?
– Очень криминальный. В 40-й что ни ночное дежурство – то колотые-резаные раны, то голову тупым предметом пробьют. У всех – неблагоприятное прошлое, часто связанное с наркотиками. В анамнезе, бывало, писали: порезали человека из-за дозы. Помню свое первое дежурство. С часу ночи до пяти утра от одного и того же ларька с идентичными травмами – с проломленной головой – привезли четырех человек. Подходили к окошку, откуда-то выходил тип с молотком, бил по голове и убегал.
В другой раз занесли человека с перерезанным горлом: аорта не повреждена, кадык висит, есть шансы спасти. Ребята, которые его привезли, подняли в операционную, остались ждать в приемнике. Мы зашили, но этим сказали: «Человека не отдадим, будет в реанимации. Сходите домой за вещами». Забегает девушка и два пэпээсника с автоматами: «Это они сделали! Держите!» Один сидел у окна, взял стул, высадил им окно – и туда оба сиганули. Милиция, понятно, стрелять не будет.
А порезанный пришел в себя, выдернул все катетеры, тоже разбил окно, выпрыгнул со второго этажа и прямо в пижаме сбежал.
– Вы попадали в такие переключения?
– Как бы я ни искал в студенчестве приключений, бог миловал. Была история в «Нижнем Новгороде». Только начинали сезон в ФНЛ, штат расширился, взяли оператора – парня с городского ТВ. Выдали модную яркую экипировку, белые кроссовки плюс еще же смартфоны модные пошли. Вот он весь такой пришел на тренировку, вечером собрался домой, ему кто-то в шутку бросил: «Лучше на автобусе бы добирался». – «Да пешком прогуляюсь, через Автозаводский парк – и вот он дом».
На следующий день явился с гипсом и в разодранном костюме. Рассказывает: «Захожу в парк, говорю по телефону. Навстречу мне трое. Удар, один сел на грудь, чтобы я не встал, другой кроссовки снимает, третий мне руку как палку ломает – из-за того, что я не отдаю телефон». Кстати, на первую игру – в воскресенье с «Анжи» – тот оператор вообще не приехал. Объяснил тем, что у него шестидневная рабочая неделя.
Весь Автозавод тогда был таким. Не сравнить с детством в Пильне. Если кому-то лицо начистят, поселок будет обсуждать всю неделю. Дверь в нашу квартиру на первом этаже никогда не закрывалась. Мы с соседями знали, где ключи лежат, просили: «Я забыл свет выключить, возьми в правом ботинке у коврика». Но время все равно лихое было.
– Свободное?
– О свободе говорили по телевизору, а на деле – хаос. Развалился СССР, в начале 90-х в государственных магазинах была катастрофа – появляться что-то начало к 1995-му.
Задержка зарплаты у родителей была по 3-5 месяцев. Мама сама хлеб пекла, кормили нас огород и скот. Молодежи нужно было развиваться, а силы применить некуда. Одно убогое футбольное поле на поселок и один мяч на 50 ребят. Выясняли отношения. «Ты не будешь играть» – «Почему?» – «Да потому!» – и понеслось.
До сих пор у нас в районе физкультурно-оздоровительный комплекс построить не могут. Хотя место выделили еще в 1989-м.
– Самая большая зарплата до того, как попали в футбол?
– Тысяч семь рублей, наверное, это 2005-2006-й. Да и Гойхман мне в «Нижнем» объявил: «Ставка врача – 10 тысяч рублей». Через полгода накинул еще пятерку. А главный бухгалтер Ирина Витальевна пробила, чтобы мне доплачивали за победы – падало по трехе. Когда за месяц набиралось 20, я был счастлив.
Бизнесмен, который начал в 15-16 лет, может зарабатывать больше, чем завотделением со званием профессора в нормальной городской больнице. Но нельзя ни на кого злиться или считать себя ущемленным: сами выбираем путь. Да, врач, другой соцработник недостаточно обеспечен. У меня есть знакомые из МЧС, они борются с огнем на передовой – и получают 40-50 тысяч рублей. И это в Москве! Но они же как-то живут. Или выживают.
– Врачи выживают?
– В зависимости от специальности. Стоматолог из хорошей клиники – живет. Терапевт из районной поликлиники – выживает. Товарищ заведует отделением лучевой диагностики в самой крупной больнице Автозавода, 24 часа проторчит на работе, пока не докопается до рентгенологического диагноза. И получает небольшие деньги.
Смородская требовала у Родионова следить за игроками «Локомотива». Из-за этого разругались
– Какой помните ФНЛ с «Волгой»?
– В Астрахани нападающего Отара Марцваладзе завалило плиткой в туалете. Она мне сразу не понравилась, когда я туда зашел. За мной заскочил Отарик, только с разминки. Захотел закрыться, но его ошибкой было хлопнуть дверью. Хдыщ! – я открываю, а там Отарик накрытый плиточкой со стены и потолка. Его посекло, на руке была широкая рана – рассечение поверхностное, но приличное. А нам уже на игру выходить. Ничего, я заклеил, Отарик вышел в старте, но мы проиграли.
Мы с «Динамо» были в Астрахани на Кубке четыре года назад – по-моему, там ничего не изменилось.
– В «Локомотив» из «Волги» вас позвал врач Александр Ярдошвили?
– Нет, Безуглов. Переход ничто не предвещало: «Волга» вышла в Премьер-лигу, в январе поехал на сборы. А тем временем на сборах «Локомотива» стало плохо с сердцем Савелию Мышалову, еще одному заслуженному врачу. Потребовалась даже госпитализация. Эдик в поле не работал, руководил медицинским департаментом, и Ярдошвили Ольга Смородская сказала: «Вы солидный, красивый, нарядный. Давайте возьмем перспективного и молодого. Есть варианты?»
За два месяца до этого мы познакомились с Безугловым на конференции. Но номер его я тогда еще не записал, а с незнакомых обычно не беру. А тут что-то снял трубку. Ну и кто не захочет из провинции в «Локо» перейти? В Нижнем мы были ограничены стадионом, раздевалкой и одним медкабинетом, а когда я приехал в Баковку, увидел: вот как должна выглядеть профессиональная команда.
– С кем из игроков вы сошлись в «Локомотиве»?
– Приехал на первый сбор, впервые увидел Лоськова и Сычева – и затрепетало сердце. Это со временем футбол приедается, и сейчас я не так Роналду удивлюсь, как тогда Диме Лоськову, который сонный зашел на взвешивание. Следом пришел Сычев, я робко тяну руку: «Здрасьте». А он: «Чего здороваться? Все под одной крышей ночуем».
Думаю, у Лоськова тогда были полтора допустимых лишних кило. Но ему это точно не мешало. Не пропустил ни одной тренировки за три сбора. Это позже при Коусейру он получил травму – перед отпуском, как раз осенью. Отдавал пас пяткой, и полусухожильная мышца лопнула. Выбило на два месяца – но как Дима пахал на восстановлении!
– Зачем было уходить в «Терек»?
– Тогда провели не лучший сезон с Биличем. Плюс с Ольгой Юрьевной вышло недопонимание – она просила делать то, что я не хотел. Не поняла специфику моей работы. Сказала, что не получает от меня информации о происходящем в команде. Я ответил: «Вы от меня этого никогда не узнаете. Я – доктор. Куда кто ходит и кто чем занимается, мне глубоко плевать».
Она уже тогда отреагировала с сомнением: «Еще посмотрю, что с вами делать дальше после такого сезона».
– Советы по питанию Смородская давала?
– По всему могла, она человек разносторонний. И по лечению, и по вождению автобуса. Это как раз нормально, Гойхман такой же был – все-таки заслуженный тренер России по автоспорту.
В Грозном наблюдал из окна теракт, в Казахстане застал Аршавина не в форме и железного Тимощука
– Как из Москвы уезжали в Грозный?
– Зарплата у меня была не самая большая, при этом была квартира в кредит. Решил, что в «Тереке» смогу побыстрее рассчитаться. Его как раз возглавил Красножан, позвал к себе. Там проработал один сезон и ушел в «Кайрат».
Базировались мы еще в Кисловодске, но 12 дней пробыли в Грозном, когда был теракт (4 декабря 2015-го боевики-исламисты растреляли пост ДПС, взорвали машину и заняли Дом печати – Sports.ru). Как сейчас помню, в 11 вечера началось. Окна физиокабинета выходили на мечеть [«Сердце Чечни»], на площадь, где расстреляли экипаж полицейских. Выключили свет, услышали стрекот автоматов и все наблюдали. Спускаюсь к пацанам, Олег Иванов зовет: «Заходи, поболтаем». Все спрашивают: «Что там стрекочет?» – «Да что-то калаши стреляют. Заварушка будет». – «Да хорош! Наверное, опять что-то отмечают». – «Что-то не похожи, [взорванная] машина до сих пор стоит». Слышу вой сирен, выглядываю в окно: БТР едут. К утру все закончилось.
– Испугаться успели?
– Не-а. Семье я даже не говорил. Что-то спросили, я отнекивался: «Неправда это все».
– Вы сдружились с Ивановым. Он счастлив в «Ахмате»?
– Это надо у него спрашивать. Я что скажу: столько лет провести в отдалении от своей замечательной семьи – тяжело. Тем более, пацаны растут и хотят быть рядом (недавно родился третий). Олежка – человек без гнили, не представляю, кто бы про него сказал плохо.
– Как часто ты общался с Кадыровым?
– Дважды Рамзан Ахматович приезжал на тренировки, а перед стартом сезона нас приглашали в его резиденцию на ужин. Даудов постоянно спрашивал про ребят, у кого какая травма – я ему объяснял, рассказывал. Когда у Феди Кудряшова что-то болело, [Даудов] приезжал на тренировку и общался.
– Халид Кадыров – профессионал?
– В плане отношения к футболу – наверное, да. Как игрок, может, и ниже уровнем, чем Иванов, судить не мне. Но все, что нужно, делал – как и Абубакар Кадыров, который привлекался из молодежки, Уциев, Исмаил Адиев (сейчас в «Нижнем»), Митришев. Ни с кем проблем не было, режим не нарушали.
А в разных клубах нарушители встречались – приходили невыспавшимися, с похмелья. Пришлось убеждать: «Ни к чему хорошему это не приведет, и отмазывать перед тренерами тебя не собираюсь. Иди с ним по-мужски объяснись. Если накосячил, делать меня посредником не надо».
– Почему в «Тереке» провели так мало времени?
– Не все желаемое сходится с реальностью. Я не получал полномочий, на которые рассчитывал. Не мог прийти и всех вылечить зеленкой.
– На что рассчитывали?
– Я шел в «Терек» возглавлять медицинский штаб – но шел не просто так, а за развитием. В итоге выбрал место, где развитие получил. В «Кайрате» как раз завершалось строительство базы – туда приезжал снимать программу для «Матч ТВ» Безуглов, когда я там работал, а позже КраСава. Я создавал протоколы восстановления, которые применял сразу. Написал блок, внедрял его в команду – вот сразу как тренировка закончилась, распределял, кому куда.
Я видел эффект, его ощущала вся команда. «Кайрат» неплохо прошел плотный график – чемпионат Казахстана (шли на первом месте, но проиграли очко «Астане»), Кубок и квалификацию в Лиге Европы. Чуть не попали в группу, но вылетели, обыграв дома «Бордо» (он потом играл с «Рубином»).
– В каком состоянии застали в «Кайрате» Аршавина?
– Пришел – в разобранном. После «Кубани» и операции на паховых кольцах, да еще с условием: набирает кондиции – и тогда с ним подписывают контракт. Андрею нужно было доказать, что он достоин – и доказал.
Как и у меня, и у Феди Емельяненко, у Аршавина никогда не будет кубиков на животе – такая конституция. Но как игрок по меркам Казахстана был в таком порядке, что никто и с кубиками не делал такого, как Андрей. Как и Анатолий Тимощук – он мне как старший брат. Про Толю думали: «А, «Зениту» не понадобился, доигрывать едет». Через пару тренировок все поняли, кто к ним приехал. У Толи КПД просто зашкаливал. По-моему, и сейчас готов играть. В сумасшедшей форме до сих пор – серьезно, в ближайшем туре выйдет за «Зенит» и не испортит.
Тимощук стал ядром «Кайрата», поднял команду на новый уровень. Вайсс начал говорить молодежи: «Посмотрите, как старые тренируются!» Не могли 24-летние позволить себя выглядеть настолько слабее ветеранов.
Накануне Евро-2016 в Толю чудак прыгнул с двух ног и надовал ему боковую связку. Боль, колено отекло – и я впервые в жизни увидел Тимощука потерянным. Я утешаю: «Толь, все будет хорошо». – «#### [Что] хорошо? Все, ###### [кошмар]. Это мой последний чемпионат Европы, и я не попадаю». Я обещаю: «Поедешь». Поехал: терапии он поддался хорошо, восстановление прошло активно, в сборной его еще довели, и он вышел с Польшей.
Ковид поселил в игроках страх, что заболеют все. Сомнительный тест Шунина в ноябре – на самом деле положительный
– Из «Кайрата» ушли по истечении контракта?
– Нет, действовал еще полтора года. «Динамо» как раз вылетело в ФНЛ, но меня это не остановило. Сюда перешел Ярдошвили – каждому пожелаю такого коллегу. А в Казахстане, кстати, я работал один 24/7, это было тяжело.
– Что вам дал Ярдошвили?
– Уверенность. Дал мне понять, что нет нерешаемых задач. Что мои знания мне помогут. И в «Локомотиве», и сейчас дает эмоциональный заряд.
Формально Ярдошвили главный врач в «Динамо». Но ни разу он не вел со мной как со вторым – наоборот, как отец с сыном, причем все обсуждаемо. Когда я могу переубедить и в споре найти золотую середину, это идеальное рабочее состояние.
– Почему сказали, что девять лет учебы дались проще, чем год работы с ковидом?
– Люди напуганы пандемией. Если повысилась температура, все сразу уверены: у тебя ковид. Надеюсь, года через три-четыре мы будем относиться к этому всему спокойно, а коронавирус рассматривать как сезонный грипп, без паники и сумасшествия.
Сейчас на враче команды – ответственность: как бы с ним [зараженным футболистом] не сконтактировали, как вообще выявить. Мы с вами сидим, никаких симптомов нет – а через минуту вы выйдете и скажете: «Что-то все-таки горло першит и голова болит». Выявится коронавирус – и у меня начнется разбирательство: как вы сюда попали, с кем контактировали.
Да вот взять ситуацию с «Краснодаром» (матч сдвинули с июня на июль после заражений Н’Жи, Каборе и Шиманьского – Sports.ru). Все здоровы, проводим тренировку, а на следующее утро Клинтон приходит с утра: «По-моему, температура высокая». Замерили, изолировали, выявили ковид – а через два дня еще два человека без симптомов отъехало, произошла контагиозность. И у всех начинается страх того, что заболеют. Я должен быть не только врачом, но и психологом, успокаивать. Команде стали давать витамины, ввели кварцевание, изменили тренировки, закрыли ресторан, раздевалку, тренажерный зал (его посещение по графику), расселили игроков по одному.
– Заражения Каборе и Н’Жи – ваше упущение? Почему не проконтролировали?
– Что [Н’Жи первым] заразился вне базы, понятно. Не запретим же сходить в магазин или прогуляться по парку. Один игрок в Премьер-лиге заразился, повидавшись с мамой – но, может, он сам не знал, что она тогда болела. Так или иначе, врач же не предотвратит такого. Тем более, все в отпуске были. Другое дело, можно заранее дать расклад: «Посещаешь маму, но на десять дней вне команды и без зарплаты». Думаю, все бы согласились.
Мы инструктируем игроков, но каждому в голову не вложишь. Я вот говорю игроку: «Надо пить три литра жидкости в день». Возвращаюсь проверить, а выпито только две бутылки – посчитал, что ему хватит. Врач виноват? Плохо объяснил? Я так не считаю.
Вообще делать во времена пандемии крайним врача, начальника команды или игроков неверно. Трамп даже заболел.
– В кейсе с «Краснодаром» проходил контакт с областным Роспотребнадзором?
– Уже готовы были лететь в Краснодар, самолет стоял, все заказано. РПН сообщили о контактной группе, но он решил нас посадить на изоляцию. Одновременно «Краснодар» согласился на перенос. Иначе поехала бы играть молодежка – «Динамо-2» уже собиралось. Но они к тому моменту еще не провели ни одной тренировки. Могло получиться как у «Ростова» в Сочи.
– 5 ноября «Динамо» сообщило: у Шунина сомнительный тест на коронавирус. Из-за этого он не полетел в сборную. Что значит «сомнительный»? Антон заболел или нет?
– Сомнительным тестом можно назвать любой. Приду к вам с отрицательным, а вы скажете: «Мне кажется, у вас температура 37,2. Тест сомнительный, иди переделывай». Так же было у Антона: ноль симптомов, чувствовал себя великолепно, а тест выскакивает положительный. Идем делаем повторный, как и положено по регламенту: если и второй раз результат положительный, значит, больше не сомнительный.
У Шунина этого [второго положительного] не было. Но мы в любом случае вынуждены были его изолировать, известили национальную команду. Антон выпал из тренировочного процесса, вследствие чего пропустил игру с «Локомотивом». А после нескольких дней отдыха, предоставленных тренерским штабом, он уже работал наравне со всеми.
– Нам рассказывали, что сомнительные тесты у Сафонова, Дзагоева, Крыховяка и многих других, о ком-то (вроде Кучаева) мы узнаем из медиа – все ради того, чтобы команду не закрывали на карантин.
– Мне трудно судить. Но скажу про Тони Шуньича – общался с ним, когда был переход [из «Динамо» в «Бэйцзин Гоань»]. По прилете встретила бригада в СИЗах (средствах индивидуальной защиты – Sports.ru), проводила по специальному коридору, измерили температуру, расспросили о симптомах. И в гостишку на две недели – с 14 комплектами белья и 14 полотенцами. Никто из клуба с ним даже встретиться не мог – только за доплату дали номер получше и доставили вещи для тренировок вроде велосипеда. И то положили у двери, занес и собирал все сам.
Молодые футболисты плотно следят за здоровьем: Чалов расспрашивает обо всех нюансах, у Татаева – подход европейца
– Я думал, в молодежную сборную вас устроил Безуглов или Галактионов.
– Нет, Безуглов (как и вся национальная сборная) был очень удивлен моему появлению. А с Галактионовым мы в «Ахмате» не пересекались. Как мне рассказывал потом Олег Иванов, Михаил Михайлович ему звонил и спрашивал, что за врач Родионов. У Евгеньева тоже спрашивал.
В молодежную сборную Галактионов позвал помогать Константину Моденову. Он в футболе больше 20 лет, Сарсания привлекал его еще в «Спортакадемклуб». Готов работать и на двух, и на трех фронтах – тем более, тут такой вызов.
– Но времени свободного совсем не стало? Как вы вообще расслабляетесь?
– Мне нормально, и три работы бы потянул – семья понимающая. Прихожу домой, обнимаю жену. Гуляем по паркам и улочкам Москвы – хорошо что она большая. Дальше – ужин, который она приготовила. Если есть больше дней – едем за детьми (моими, от первого брака, живут в Калининграде) и тусим с ними.
– Вы плотно работаете с молодежью – она иначе подходит к своему здоровью, чем футболисты постарше?
– За те десять с лишним, что я в футболе, самосознание у ребят изменилось колоссально. Как тогда относились к себе и как сейчас – небо и земля. Массово стали доступны средства восстановления, которых раньше вообще не было. Ребята подходят и спрашивают о программах питания, витаминах, персональных тренировках. В «Волге» было меньше тренажеров, но ребята гораздо меньше занимались мышечной активацией до занятия и делали заминку после. Приходилось упрашивать: «Ну сходи потянись». А кто-то, допустим, отвечает: «Эээ, док, да зачем мне это?» Теперь в «Динамо» и сборной никто не выходит на поле, просто надев бутсы и попив чаю. Проходят через тренажеры или как минимум упражнения на коврике.
– Кто из сборной особенно въедлив?
– Федя Чалов постоянно спрашивает: «Зачем мне это, для чего это? Что даст в итоге?» Объясняешь ему – и он выполняет.
У Леши Татаева ощущается европейский менталитет: если док что-то дает, значит, так надо, без разговоров. Ощущается, что пожил в Чехии (Татаев – защитник «Млады Болеслав» – Sports.ru). Не хочется обижать некоторые российские клубы, но в молодежку приезжают ребята, которые не вполне понимают. Изумляются: «У нас такого вообще нет».
Вижу большую заслугу штаба Галактионова: логично и четко расписан распорядок дня. Ответственный за участок работы знает свое дело – надо слушаться, если говорит. Михалыч очень погружен в процесс, причем ответственно. Про каждого игрока хочет знать: что он может, что беспокоит. А если беспокоит, важно дать прогноз: будет ли хуже завтра? Я сталкивался с тренерами, которые возмущались: «Зачем индивидуально заниматься? Ну болит голеностоп, больше не заболит! Ты мне весь тренировочный процесс сломаешь!»
У Михалыча каждое утро опросники по самочувствию для игроков – и если есть сомнения, легко идет на компромиссы, лишь бы на следующий день игрок был готов. Это характерно в контексте сборной: у Галактионова не потребительское отношение. Другой бы как? Приехали к нему игроки на 14 дней, пусть тренируются и сваливают к себе в команду, лишь бы у меня ничего не пропускал. Здесь не так. Марадишвили мог бы провести последний сбор с нами. Но наш штаб посмотрел его и отпустил: лучше дать ему полностью залечить повреждение. После паузы Костя играл за ЦСКА.
– Вы сталкиваетесь с тем, что клубы не отпускают игроков в сборную по медицинским показателям – но с одной целью, лишь бы он у вас не сломался?
– Да, особенно сейчас, когда все больше нашей молодежи выходят в РПЛ. Когда я только пришел, был случай с Матвеем Сафоновым. Беспокоило плечо: неудобно упал, немного растянул. «Краснодар», разумеется, очень переживал за своего игрока. Вели сложные переговоры с клубом, на уровне руководителей. В итоге Матвей приехал, остался в расположении сборной и провел с нами цикл, вернулся и спокойно играл за «Краснодар». Сафонов нам доверился: «Как вы решите, так и будет».
Шварц столкнулся с волной травм в «Динамо» – но вообще не напрягался. Евгеньева бесит, когда надо пропускать тренировки
– Вы правда могли уйти в «Зенит»? Читал, что вы не поняли, зачем вас звали четвертым врачом.
– Это было когда «Динамо» поднялось из ФНЛ, а в «Зенит» вернулся Фурсенко. Приезжал на переговоры в тот же день, когда Сарсания встречал в «Пулково» Манчини. Мою кандидатуру предложил Тимощук. Но в итоге не поехал. Не все решают деньги.
– Заметили изменения в работе «Динамо» при Шварце?
– Первое, что заметил: взял команду, всегда с ней, а трудности его не пугают. Сандро только пришел, а перед «Локомотивом» все начали выбывать: Ордец с дисквалификацией, Шунин с тем самым сомнительным тестом, Комличенко со спиной, Нойштедтер. И не все разом, а каждый день я приходил к тренеру с негативными вестями. И ни разу я не видел испуга: «Док, все спокойно. Станем еще сильнее, все преодолеем. Делайте свою работу, а мы пока будем тренироваться за них и за себя». Ты бы знал, как это успокаивает. Выхожу и вообще не напрягаюсь.
– До Шварца было не так?
– С Новиковым тоже нормально работалось. Но Сандро первый, у кого я увидел такую черту. А то боишься идти к тренеру, потому что знаешь, что услышишь: «Ужас, все пропало. И как мне теперь тренировать? Делай что хочешь – но чтобы как можно скорее игрок был у меня!» Шварц на тебя не давит, ты у него не крайний, если не вернул к «Локо» Комличенко.
– Три лучших медицинских штаба в РПЛ?
– «Динамо», конечно, на первом месте – у нас есть Ярдошвили, ахах. Дальше «Краснодар» – одна из сильнейших бригад. По оснащению, опыту врачей, которые отлично организовали работу штаба и базы. И «Зенит»: там сплав опыта и молодости. В Питере всегда были квалифицированные врачи во главе с Михаилом Гришиным. Плюс многие ребята очень ценили Сергея Пухова (ушел в 2017 году – Sports.ru) – например, Гарик Денисов, с которым я в прекрасных отношениях.
– Игорь мог бы играть дольше?
– Сто процентов. Он в безумной форме. Но Игорь очень самодостаточен, всего поиграл и достиг. В один момент насытился, сейчас просто отдыхает в Подмосковье и посвящает себя семье. Дети у него учатся в одной школе с Паршивлюками.
Пересеклись с ним, когда Денисов не поехал на Евро из-за травм и восстанавливался в Новогорске. Созваниваемся до сих пор, великолепный парень. Как бы не пытались преподнести медиа и некоторые люди, Гарик – как и Иванов, не гнилой. Прямой и честный, побольше бы таких людей.
– Вам попадались ипохондрики, как Измайлов Мышалову?
– И сейчас такие есть. Вчера прошла тяжелая тренировка, ты понимаешь: назавтра мышцы будут болеть, такая физиология. А он все равно приходит: «Кажется, что-то не то». Я ему: «Там. Ничего. Нет». – «Ну ладно, тогда пойду тренироваться».
А есть Евгеньев. Заедут ему по ноге, и пока к нему не подойдешь, сам не признается, что болит. Хотя там такая гематома, что я нажимаю, а он жмурится: «Ты чего? Болит же!» Но как только Рому освобождаешь – получаешь от него истерию: «Какое освобождение? Обычный ушиб!» – «Так болит же». – «Ну я могу тренироваться!» Перед недавней игрой с «Локомотивом» у него было недомогание, договорились с тренерским штабом: 50% тренировки работает индивидуально. На половине занятия его уводят с поля – и началось. Ходил вокруг и ко всем приставал, чтобы его оставили («Локомотиву» Евгеньев забил на 3-й минуте, «Динамо» победило 5:1 – Sports.ru).
Похожий случай был у меня во второй лиге, когда я только начинал в «Нижнем». Старенькому парню шипом рассекли кожу, кровь льет, еще и с водой смешалась – слякотная погода стояла. Заходит в раздевалку: «Док, посмотри, что там». Вижу рассечение: «Обрабатываем, завязываем, в идеале еще подшить можно. Ну все, меняем». – «Какой ***** [к черту] меняем? Мне еще гол забить надо». Снял разорванный носок, надевает новый – кровь опять сочится. Попросил перекись, попшикали.
Вышел и забил.
– Дивеев – такой же железный, как Евгеньев? Как он после перелома носа в Белграде играл за ЦСКА без маски?
– Да, два сапога пара. Если нужно, будет играть – помню, как Игорю в одной игре за ЦСКА наприлетало конкретно, а он продолжил. Игорю делает честь, что он выходит и бьется во всех единоборствах, но выпускать игрока после перелома без маски – упущение. Либо перелома не было. Если даже и с маской нормально прилетит, смещение может усугубиться, а без нее вообще риск огромный. Наш Антон Терехов получил небольшой перелом – без смещения, просто с обильным кровоизлиянием. Мы сделали маску, Антон до сих пор тренируется в ней.
***
– Главные для вас проблемы российской медицины?
– Не хватает кадров и инструментальных методов исследования. Не думаю, что даже в не особенно отдаленных местах вроде нашего в Нижнем (или в Пильне) фельдшерские пункты или даже клиники оборудованы как положено. Даже скорые не могут отправиться на выезд – карет не хватает, и люди сидят без помощи.
Я слышал, что в Томске в условиях пандемии люди с температурой (а значит, с риском отека легких) не могут попасть ко врачу по 7-10 дней. Это недопустимо. Россия МКАДом не ограничена. Вся страна должна иметь квалифицированную помощь, как в Москве.
– За рубежом медицина лучше?
– Наш нейрохирург Дзукаев ездит по всему миру с лекциями (про магию Дзукаева нам рассказывала Ксения Коваленко – Sports.ru). Но если брать в целом по уровню и оснащению – Россия отстает от Америки, и прилично. Точно так же хуже оснащены и наши клубы. В ФНЛ, по-моему, как следует оборудованы только «Крылья Советов». Иметь один лимфодренажный аппарат «Норматек» – хорошо, а когда он один на 25 человек – это плохо.
– Если бы вы остались в 40-й больнице и так бы и работали травматологом, сколько бы зарабатывали сейчас?
– При удачном раскладе, с ночными дежурствами и хорошей статистикой, можно получать больше ста тысяч рублей. 25 тысяч – базовая ставка, остальное долетает в зависимости от того, сколько больных через тебя проходит, сколько операций выполняешь. Кроме того, есть доплаты за выслугу лет, квалификацию – бонусы, как говорят в спорте.
И все равно это мало.
– Согласны с Михаилом Бутовским – вклад врача в успех футбольных клубов недооценен?
– Если взять не «Динамо» или сборную, а любой вид спорта – от волейбола до легкой атлетики – да. Тренер должен относиться к врачу как к коллеге, а не как к тому, кто выполняет установки. Врач – не враг, он первым подскажет, как сделать лучше.
Больше героев – в телеграм-канале Муйжнека
Михаил Бутовский – возможно, лучший врач в нашем спорте. Серьезный разговор о хамстве к медикам, зарплатах и уходе из ЦСКА и «Спартака»
Интервью Наримана Акавова, руководившего селекцией «Спартака». Почему он верит в Урунова и Мозеса? Какую стратегию не принял клуб?
Фото: из личного архива; rfs.ru; fcdynamo.ru; globallookpress.com/Dmitry Golubovich/Global Look Press; vk.com/fckairat; РИА Новости/Александр Вильф, Владимир Астапкович
Топ-5 мужских шапок – купить лучшие шапки на зиму