Бьорн Ферри: «Олимпийское золото – самое грандиозное, что случилось со мной. Это значительнее, чем рождение ребенка»
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Фрагмент из книги Бьорна Ферри Ferry Tales, в котором он рассказывает, как выиграл золото в гонке преследования на Олимпиаде-2010 в Ванкувере.
…Журналисты задают вопрос, какие чувства я испытываю из-за того, что этот сезон последний. Грусть? Вовсе нет, и в мыслях не было, но с каждым последующим вопросом на этот счет все чаще начинаю думать именно так. Кристоффер «Крокодил» Бергстрем делал что-то типа минирепортажа с прошлой Олимпиады.
«Можешь рассказать о своих воспоминаниях и чувствах с того дня, когда ты выиграл свое золото?»
Я на мгновение закрыл глаза. Воспоминания четкие, потому что я использовал их в своей ментальной подготовке с гипнотизером-фридайвером. Я вздрагиваю, когда мне удается мысленно вернуться к испытанным тогда чувствам.
«Я стреляю чисто на третьем рубеже, а многие промахиваются раз или два, за мной следует только француз Венсан Же, я убегаю от него и внезапно возглавляю гонку. Там и тогда я осознаю, что могу выиграть олимпийское золото. Это одновременно и кайф, и страх.
Черт, у меня есть шанс, у меня есть шанс выиграть золото, тревога, мимолетные мысли, боязнь облажаться на последней стрельбе и войти в историю как клоун, упустивший свою возможность. Я знал, что обойду француза, если будет дуэль на последнем круге. Я приближаюсь к стадиону, где к жизни снова просыпается публика, трибуны забиты, развеваются флаги, запах мокрого снега.
Я тысячу раз продумывал подобную ситуацию раньше, в одиночестве на тренировках дома, в Стурумане, я заставлял себя думать про Олимпиаду, что прохожу чисто три рубежа, а на последней стойке стреляю за золото. Когда я справляюсь с визуализацией, то все ощущается как по-настоящему несмотря на то, что даже дьяволу неведомо, чем я занимаюсь в этот момент. Но мозг не отличает мечту и реальность. На тренировках я научился гнать прочь панические мысли. Сердце колотится в груди, дыхание становится поверхностным, моторика ухудшается, ноги начинают дрожать, я сомневаюсь, боюсь, часто допускаю несколько промахов, но иногда мне удается собраться и отстрелять чисто, и тогда я знаю, что отрабатывал что-то очень сложное, чувствую, что занимаюсь чем-то, что делают лишь единицы, тренирую что-то, что невозможно тренировать, если шанс выпадает слишком редко. Но сейчас он у меня есть, а вместе с ним – уверенность от знания того, что я отрабатывал это, но также и понимание, насколько это чертовски трудно. Я внушаю себе, что очень круто получить такую возможность, она даруется немногим, что будет захватывающе увидеть, как я могу справиться с этой ситуацией, я смеюсь про себя, и это даже можно заметить, когда я подхожу к рубежу и стреляю за золото.»
«А про саму стрельбу что помнишь?»
«"Ну Бьорн, будет интересно посмотреть, что у тебя получится", – подумал я. Во время стрельбы задача такова, чтобы желание победить было сильнее страха облажаться. Если мне это удается, то шансы растут. Я вступил на коврик и почувствовал напряжение момента. Француз промахивается первым выстрелом. Я слышу это. Начинаю стрелять – быстро, агрессивно. Три первые выстрела проходят на автопилоте, мелькает мысль "ну все же идет хорошо", на четвертом я чуть слабее нажимаю на спусковой крючок, и пуля уходит мимо – вверх и вправо.
Последний выстрел. Я знаю, что он промахнулся один раз и я один, знаю, что обойду его, если он попадет последним, знаю, что Бьорндален, Зуманн, Эдер и остальные преследователи отстают на штрафной круг, знаю, что для меня значит олимпийское золото, знаю, как обидно мне будет, если облажаюсь, и знаю, что, наверное, только раз в жизни выпадает такой шанс. Я трачу чуть больше времени на прицеливание, вижу точку. Выстрел.
В яблочко.
То, что я справился с ситуацией и не потерял самообладание, было, пожалуй, отчасти вызвано моей подготовкой, но также и тем, что в период перед Олимпиадой моя голова была занята другими вещами. Мой брат Андерс был прооперирован по поводу злокачественной опухоли мозга всего за несколько дней до первой гонки. Я был в таком напряжении, думая, как все будет с ним, что мне делать, если он сейчас умрет. Ехать домой? С Олимпиады? То, что Андерс боролся за жизнь, изменило мою установку по отношению к гонкам в более здоровую сторону. Я смог расслабиться, это не конец света, я сделаю, что смогу, это просто спорт, я здоров, я живу. Я преуспел в том, чтобы излишне не драматизировать ситуацию, моя нервозность была погашена, возможно, как раз в достаточной степени, чтобы я смог показать результат.
Затем я закинул винтовку за спину и почувствовал, что все идет отлично, обошел француза на штрафном круге: я знаю, что сильнее его, нервы – удел отстающих. Выходя на трассу, бросил взгляд через плечо и увидел, как Бьорндален и Зуманн отправляются на штрафной круг.
Француз сразу же отваливается, остальное меня не волнует, я просто бегу, полностью сосредоточенный всю дорогу, и только на финишной прямой осмеливаюсь оглянуться – сзади никого, я понимаю, что выиграю. Поднимаю ногу и вскидываю вверх руки. Рев публики звучит для меня так, будто я под водой. Впадаю в шоковое состояние радостного опьянения.
Пять суток я не мог спать. И это неописуемое чувство не покидало меня на протяжении года. Я витал в облаках и регулярно плакал – весной, летом и осенью после Олимпиады. Для меня это было чем-то настолько большим, ошеломляюще грандиозным и очень личным. Чувства обрушивались, только когда я был наедине с самим собой, они поднимались, бурля, я стоял растроганный с комом в горле. Часто останавливался прямо посреди тренировки и просто погружался в это, пытаясь понять то, что сбылась мечта всей моей жизни.»
И сейчас, когда я сидел там и рассказывал про это, эти чувства вернулись, и я осознал, что «олимпийское золото – это самое грандиозное, что случилось со мной. Это значительнее, чем рождение ребенка, больше, чем счастье повстречать Хайди.»
Кристоффер посмотрел на меня. «Какой самодовольный дьявол», – подумал он, наверное. Я сказал, что пойму, если для многих это звучит странно, ведь ребенок – это чудо. Но большинство людей на планете могут иметь детей и пережить эти чувства, но только единицы выигрывают олимпийское золото.
И из тех, кто делал это, лишь немногие воспринимают это так же, как я. Однажды я пытался разговаривать об этом с Уле Эйнаром Бьорндаленом и с королем спринта из Турина-2006 Бьорном Линдом, но для меня было очевидно, что их чувства вовсе не были такими же сильными. И я считаю подарком то, что для меня они не меркнут уже долгое время.
Перевод со шведского, Ferry Tales – inte så förbannat tillrättalagt
Если вы не читали книгу Ферри:
«Выходной? Но мне нужен пенициллин сейчас, поэтому я и звоню». Чем крут Пихлер
«Если не съешь эти таблетки, не сможешь стать лучшим в мире». Неизвестные истории о Пихлере
«У Пихлера были три подружки одновременно». Новые откровения Бьорна Ферри
«Санкций и бойкотов должна бояться Европа, а не Путин». Новая часть биатлонного бестселлера