Леонид Бразинский. Часть вторая. Картофель, сваренный в биде
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Он больше десятка лет помогал легендарному Спартаку Мироновичу вести по звездному победному пути минский СКА 80-х. А теперь вспоминает о тех удивительных временах.
Леонид Бразинский: "Пейте "Беловежскую". Она от всего помогает"
На БЦ — вторая часть ностальгического интервью заслуженного тренера СССР и Беларуси Леонида Бразинского.
— ...Любому советскому клубу в зарубежных поездках выделялся куратор из комитета госбезопасности. Нашего звали Володя. Первая встреча с ним датирована 1981 годом. СКА собирался тогда в ФРГ. И нас, понятно, инструктировали по полной программе. Для знакомства с командой Володя пожаловал в Адлер, где мы находились на сборе.
Жили там в палаточном городке и вели, можно сказать, походный образ жизни. После насыщенного тренировочного дня обычно перекидывались в карты с начальником команды Валерием Худобой, попутно уговаривали по бутылочке "Каберне". В один такой погожий вечер на пороге и возник Володя — культурный, вежливый парень, сразу расположивший к себе.
Сила обаяния капитана Володи подействовала на равного ему по званию Худобу самым удивительным образом. Когда я стал разливать вино (ну, за знакомство!), Валерий Трофимович решительно прикрыл свой стакан: "Леня, так я ж не пью!". Я был изумлен: пчелы восстали против меда. Но вида не подал. Подумал, нет ли здесь и впрямь какого подвоха для бравого офицера — вдруг проверка из центра?
Короче, в первый вечер мы выпивали, беседовали, снова выпивали. Вдвоем, с Володей. Худоба наблюдал со стороны. Второй вечер — картина та же. В третий я почувствовал: Трофимыч держится из последних сил. Наконец он равнодушным тоном изрек: "Может, и мне хотя бы попробовать, что за гадость вы пьете?" И уже по глазам я понял: наливать надо до краев — иначе никак не распробовать весь букет...
Закончилось все эпически. Наш начальник команды легко восполнил утраты двух предыдущих вечеров, а затем и вырвался вперед. Настолько уверенно, что наутро Володя признался в одном из сильнейших жизненных потрясений: "Леня, я думал, что видел все. Но если этот у вас не пьет, то что же думать про тех, которые это делают?"
— Однако этому капитану Володе, полагаю, вменялась в обязанности надзирательная функция: вдруг спортсмен соберется свинтить и остаться в стране загнивавшего капитализма.
— Вот потому я у него и интересовался: если кто-то решит сбежать, то как на практике можно этому противодействовать? Еженощно дежурить у дверей отеля? Володя в ответ улыбался. Он и сам понимал, что необъятное не объять. И просто был уверен, что дурное никому не придет в голову.
Кстати, он не знал ни одного иностранного языка. Но при этом ездил за границу руководителем делегаций, которому вменялось в обязанность контролировать все общение команды с принимавшей стороной.
Я недоумевал: как это можно делать, если ни бельмеса не понимаешь? Ну бардак же! Володя соглашался: "Бардак... Но сам подумай: когда и где я это буду учить?" Поэтому, когда смотрю теперешнее кино о хитроумных ребятах из управлений и контрразведок, то улыбаюсь. В действительности все было немного иначе.
— Те времена ныне свойственно идеализировать. Мол, все было чище и понятнее. Мы — неутомимые строители светлого будущего, они — выходцы из мира, где правит чистоган.
— Ну, положим, мы догадывались, что чистоган там правил не всем. На западных друзей в кое-каких важных вопросах вполне можно было положиться.
История с предысторией. У минского СКА в армейском манеже были две комнаты. Ключи от верхней имелись у Мироновича, у меня и у Худобы. А от нижней, где хранили форму и запас напитков на случай приезда разных гостей, у Худобы ключей почему-то не было.
И вот однажды в канун очередного матча еврокубков стал свидетелем диалога Валерия Трофимовича и Спартака Петровича. Первый настаивал, что выделенные ему для приема датских судей две бутылки водки будут уничтожены теми мгновенно. Вторая сторона была уверена в обратном и подозревала подвох. Но в процессе сложных переговоров квота была все же расширена.
Тогда Худоба, видимо в наплыве радостных чувств, пригласил в ресторан и меня. Я, конечно, это решение приветствовал. Смущало только, каким образом Валерий Трофимович собирался с датчанами общаться — ведь никакими языками, кроме русского и молдавского, он не владел. Но, впрочем, заверил: "Не беспокойся. Гости выпьют — сразу найдем общий язык".
В ресторане гостиницы "Юбилейная" Трофимыч был почитаем. Музыканты оркестра, когда он входил в зал, натурально замирали. Дело в том, что Худоба умел решать вопросы на самых разных уровнях — в том числе и в военкоматах, регулярно отправлявших повестки на армейские сборы. Оркестрантам из "Юбилейки" они не раз приходили тоже.
Улаживание жизненных проблем выглядело так. Худоба заходил в кабинеты с большим портфелем (никто не знал, что там), веско ставил его на стол и излагал суть дела так, что отказать ему было невозможно: "Майор Худоба, гандбольный клуб СКА. Надо один вопросик решить. За мной, ясно дело, костюм, сумка и кроссовки "Адидас" — короче, полная экипировка".
— За такое в то время могли и родину продать, не то что какую-то отсрочку от сборов.
— Все почему-то решали, что подарки — вот они, уже сложены в портфель, который осталось только открыть. Потому вопрос решался без проволочек. А затем следовал словесный хук: "Пишите размеры, решим на днях".
Когда у нас в Уручье появлялся какой-нибудь застенчивый человек в поисках Худобы, мы примерно догадывались о причине и цели его визита. Равно как знали, чем все закончится...
Но вернемся в ресторан. Музыканты знали: как легко Худоба отмазал их от армии, так же легко он мог их туда и загнать. Потому парламентер со сцены сразу же подлетел к нашему столику за пожеланиями по репертуару.
"Я вам потом просигналю. Сегодня у меня датчане!" — веско уведомил Трофимыч, наполняя рюмки под обрез. Датчане изумленно переглянулись. Уламывать на капитуляцию Трофимыч начал их по-русски, но почему-то с акцентом.
Акцент не помогал. Скандинавы культурно ужинали, но к спиртному не прикасались. В отличие от Трофимыча, которого ситуация огорчала. Не начав пить, гости, естественно, не могли заговорить по-русски, на что был крепкий расчет.
Когда утолившие голод судьи попробовали откланяться (сорри — туморроу — гэйм) Трофимыч продемонстрировал недоумение и спешно подозвал музыканта. После чего жестом показал гостям: это для вас, послушайте.
Датчане обреченно плюхнулись на стулья. И с эстрады прилетело: "Для уважаемого Валерия Трофимовича и его друзей из далекой и заснеженной Скандинавии звучит песня "Не сыпь мне соль на раны"!"
Худоба мне подмигнул. Он явно наслаждался эффектом, который исполнение производило на датчан. Я же мысленно поставил себя на их место. "Валера, может, им надо было чего-то датского заказать?" — "Да ну! Хорошая песня, душевная. И вообще нормальные они ребята. Пообщались мы с ними хорошо. Вот увидишь: отсудят завтра нормально!" И ведь оказался совершенно прав!
— Интересно, как целая команда обходилась за рубежом без знания языков?
— Нам всегда предоставлялся переводчик, так что проблем со спортивной коммуникацией не было. А в быту язык требовался главным образом для того, чтобы что-то втюхать принимающей стороне или, наоборот, что-то у нее вытребовать.
— Это сложнее.
— Да. Нужны и язык, и навыки. Всем этим блестяще владел Анатолий Николаевич Евтушенко. Если он появлялся в немецком магазине, то хозяева сразу понимали: с пустыми руками тренер сборной СССР от них не уйдет. Он так красиво и культурно это обосновывал, что немцы переходили к дарению довольно быстро. Затягивать процесс не имело смысла.
Евтушенко — человек уникальный. У него дар воздействовать на людей. И за это я его всегда уважал.
В 1991 году я уехал работать в Португалию. Деваться было некуда — язык выучил там за год. Начал активно общаться с бывшими соперниками — югославами. Те умеют здорово устраиваться в зарубежных клубах. Так вот, они тоже поднаторели очень красиво рассказывать: "Леня, — говорил мне один из них, — пойми простую истину: хозяева клубов, как правило, в спорте не разбираются. Ты можешь вообще не знать гандбола, но если президент проникнется к тебе доверием, ты будешь тренировать здесь вечно".
"Юги" вообще красавцы. Их страны могут одна с другой воевать. Но если есть возможность притащить куда-то за собой своего, они это обязательно сделают.
У нас не так. Хотя, знаешь, в советское время мы все очень тесно общались. Матчи проходили по туровой системе, то есть команды несколько раз в сезоне встречались и общались в течение целой недели — в гостинице можно было обменяться мнениями практически по всем вопросам.
Мне нравилось, что в нашей среде не было секретов друг от друга, все делились идеями, упражнениями, схемами, клубной кухней. Тренеры знали, что происходит в других командах.
— Следует сказать, что у каждой из них было свое лицо.
— Это да. Самым суровым клубом для меня был запорожский ЗИИ. Отличный тренер Семен Полонский и очень мощный состав. Леня Беренштейн в розыгрыше! Ясная голова, которую почему-то не брали в сборную Союза — так понимаю, только из-за пятой графы в анкете.
Коля Жуков — великолепный вратарь, который лучше всего стоял в те периоды, когда выпивал. Забросить ему порой было невозможно. А вот как только переходил на трезвый режим, то класс почему-то падал.
Впрочем, и ЗИИ играл периодами. Если по календарю попадали на него до выходного в туре, то исход матча решали мяч-два — шли настоящие сражения. А вот если играли после дня отдыха, который запорожцы проводили с размахом и молодецкой удалью, тогда, конечно, было значительно легче.
Составители расписания чемпионатов СССР были умны, ведь сами раньше играли. Первый тур всегда проходил в Астрахани и Краснодаре — сентябрь, арбузы, фрукты… Второй в Тбилиси — бархатный сезон, мандарины, апельсины, вино… Третий, когда дело шло к зиме, — в Каунасе и Риге. Тоже понятный выбор — все-таки это советский запад. Хорошие города, все культурно, приятно жить в отелях.
Именно в Прибалтике одна команда пролетарского происхождения обнаружила в ванной комнате биде и долго не могла понять, что это за штука. Решили приспособить ее к потребностям коллектива. Тот регулярно собирался за столом и решал насущные вопросы. А лучшей закуской считалась картошка. Вот они и решили ее в этом биде отварить.
— И как?
— Нормально. Только раковина треснула. Конструкторы не учли, что в ней будут нагревать воду посредством кипятильника. Персонал отеля так и не понял, что такое можно было сделать с этим биде, чтобы оно раскололось пополам.
— Ой, пора уходить от быта. Скажите, а минский СКА в договорных матчах участвовал?
— Нет, это не в характере Мироновича. Выяснять отношения он предпочитал исключительно на площадке. Может, только пару раз, когда надо было кого-то выручить и неудобно отказаться. Но эти случаи настолько редки, что в памяти не остались. Вот честное слово.
А другие клубы подобным занимались. И с судьями работали. Помню, как-то на туре в Каунасе "Гранитас" играл против ЦСКА. Рефери армейцев душили так, что у тех шансы даже не просматривались. А с москвичами тогда приехал Владислав Третьяк — он работал в армейском спортклубе и, что самое главное, был какой-то величиной в Национальном олимпийском комитете.
Поле первого тайма Третьяк подошел к Янису Гринбергасу — самому авторитетному тогда человеку в судейском корпусе страны. "Извините, перестаньте, пожалуйста, заниматься этими вещами". — "А вы собственно кто?" — "Ну, если вы не знаете, представлюсь". Как я понимаю, авторитет именно неармейского статуса сработал. Во втором тайме судейство стало образцовым, и москвичи победили.
— Минский клуб знаменит и тем, что практически всегда играл доморощенными белорусскими игроками. Часто пробовали звать ребят из других клубов?
— На моей памяти только одного — Витю Чикулаева. Он был тогда львовским армейцем, играл за союзную "молодежку" и казался очень перспективным парнем. Да что казался! Он таким и был. Согласись Витя тогда на переход, он гарантированно стал бы олимпийским чемпионом — в этом не сомневаюсь. А потом уехал бы играть, как и все тогдашние звезды, в немецкую бундеслигу.
Судьба потом свела нас вместе в сборной Португалии. Я ее тренировал, а он, получив гражданство, за нее играл. Вспоминали советское время. Но причину его давнишнего решения принять предложение "Кунцево" я так и не понял.
Мы ему и трехкомнатную квартиру обещали, и еврокубки, и сборную. Не знаю, что больше там сыграло: притягательность столицы СССР или опасения наших нагрузок. Ими пугали в высшей лиге игроков всех команд. Мол, перейдете и там же на тренировке у Мироновича умрете. А может, на Витю повлияла жена. К ней он всегда прислушивался.
— Хорошая жена дороже любой медали, даже золотой олимпийской.
— Согласен. Моя вон тоже — уговорила построить на участке своей мамы обычный домик — шесть на шесть метров. Сейчас его немного благоустроили и заезжаем на каждое лето. Место хорошее, недалеко от Минска — Раубичи. Кто бывал, знают, что там все на холмах. Вид отличный.
— Заработали за карьеру столько, чтобы сейчас жить в свое удовольствие?
— Как-то раз был проездом в Гродно и разговорился там с одним парнем. Тот раньше играл у нас, потом стал таможенником. Он задал мне аналогичный вопрос. Видимо, думал примериться, сколько потерял, не добравшись до вершины пирамиды — чемпионатов мира и Олимпийских игр, не уехав в зарубежный клуб.
Я отчасти удовлетворил его любопытство. А потом он провез меня по городу и попутно указывал на дома: этот — одного коллеги с таможни, а вот тот — другого. Все мои дачные владения — как одна комната в тех дворцах. И потому резюме родилось само собой: "Знаешь, Андрей, я только сейчас понял, что работать надо не за границей, а на границе…"
Другое дело, что живут эти ребята, как мне кажется, в некотором напряжении. Потому что к ним порой заходят люди в форме на предмет поиска неучтенной наличности и почему-то неизменно ее находят — то в гаражах, то в грядках.
А у меня на даче, хоть всю ее перерой, ни одного клада. Хотя и проработал десять лет в Португалии, сказочное будущее не обеспечил — не совсем та страна для больших заработков. Хорошо, что со времен СКА осталась военная пенсия, она и помогает.
— А воспоминания о славных временах? Это ведь тоже неучтенный актив. Но полезный и ненаказуемый...
— Согласен. Приедет кто-нибудь их друзей, станем фото перебирать. вспоминать армейские горбухи… Но не все они, извини, годятся даже для ностальгических интервью. Есть такие, которые только для своих. В разговорах за стаканом чаю…
Сергей Щурко
Фото: pressball.by, архив БЦ.
Самые свежие гандбольные новости со всего мира всегда доступны на сайте "Быстрого центра": handballfast.com .