Вырасти среди буддизма, быть православным, жить в степном селе

Элиста – столица республики Калмыкия. А также – громадный чан, в котором со всеми ответвлениями перемешаны мировые религии.

Культуру и внешний облик места определяет буддизм. Калмыкия − единственный регион Европы, где это доминирующая религия. В Элисте находится храм «Золотая обитель Будды Шакьямуни», внутри него – крупнейшая на континенте статуя Будды. Туда постоянно съезжаются толпы туристов, а сам город оформлен в восточном стиле.

Капитан «Оренбурга» Дмитрий Андреев родился в калмыцко-русской семье и жил в Элисте до 20 лет. Андреев исповедует православие, но дружит с буддистами и отмечает их праздники. В этом городе нет места религиозным конфликтам.

«Калмыкия – многоконфессиональная республика. Основная религия у нас – буддизм. Восточная культура ощущается, когда гуляешь по городу, – рассказывает Андреев. – Вся архитектура на это направлена: красивые крыши, скульптуры, храмы.

Если какие-то магазинчики, то с определенными крышами – как в Таиланде, например. Если фонари, то с узорами буддийской стилистики. Красиво.

У буддистов есть такие сооружения – называются мандалы. Ты ходишь по кругу, и за тебя читаются молитвы. Много туристов приезжает, чтобы посмотреть, как все это красиво».

В Элисте проживает более 100 тысяч человек. 90% из них – калмыки и русские. Две трети жителей составляют калмыки, исповедующие буддизм. Среди них встречаются православные – христианизация калмыков идет еще с 18-го века.

В городе действует Казанский собор – центр Элистинской и Калмыцкой епархии русской православной церкви. Буддизм и православие формируют уникальную среду и напоминают, что Россия – страна, где много-много разных национальностей и конфессий.

 

Православный отец-калмык, купание буддистов в проруби на Крещение

 

– Насколько сильно две религии определяют культуру Элисты?

– У нас есть и церкви. Все это переплетается. В православные праздники многие буддисты на Крещение купаются в проруби. Соответственно и православные люди отмечают буддийские праздники. Нет никаких проблем. Сам ходил на праздники. Все это органично живет. Вся республика участвует в разных мероприятиях.

Как-то в Калмыкию приезжали ламы. У православных – священники, у буддистов – ламы. Проходила церемония разрушения песочной мандалы [круг, в который вписан квадрат – символ буддизма]. Тогда собралось много людей.

Или празднуем день Далай-ламы. В социальных сетях слежу за друзьями-буддистами. На Крещение они окунались в прорубь. Для всех это не проблема. Я, например, находился с командой и окунался в Черное море.

– Ваш отец калмык и исповедует буддизм…

– Сразу перебью. Я не историк, но знаю, что в Калмыкии были и православные. Это кочевой народ, который двигался вплоть до Самары по побережью Волги. Калмыки делятся на определенные этнические группы. Среди них были крещеные. Во времена репрессий Сталин выселял калмыков в Сибирь. Мой отец родился в Тюменской области. В то время никого не крестили. Все было под запретом. Мой папа крестился, когда мне уже было лет 7-8.

Его родители – калмыки, буддисты, а калмыки – это азиаты. Но приходишь в храм и встречаешь крещеных. Тот же Роберто Баджо – буддист, но не азиат. Мой отец уже в сознательном возрасте принял христианство.

– А мама русская и исповедует православие?

– Да-да. Они с папой жили в одном городе. В те времена мама работала воспитателем в детском саду, а папа – электриком. Отец что-то чинил в саду – как-то так и познакомились. Это случилось, когда они вернулись на историческую родину. Свадьбу сыграли по-простому. Без торжеств расписались.

– Венчались?

– Нет. Папа же принял христианство, когда мне было 7 лет. Ничего этого не было. Наверное, и не будет в их возрасте (смеется).

– У вас русская фамилия. Отцовская?

– Раньше у калмыков было так: если отца зовут, например, Андрей Манджиев (беру калмыцкую фамилию), то у ребенка будет фамилия не Манджиев, а образованная от отцовского имени – Андреев. Получается, что вроде бы калмыки, а фамилия русские – например, Иванов, потому что отца звали Иваном.

– А почему русские имена?

– Думаю, что из-за репрессий. Люди жили в Сибири. Чистокровные калмыки могли быть Ивановыми. Сейчас такого, конечно, нет – фамилия напрямую переходит к наследникам.

 

Плакат Сталина, езда на лошади в семь лет, священный дуб

 

– Бабушка и дедушка по отцовской линии – калмыки. Я застал, когда они еще были живы. Приезжал к ним в гости в село, но не часто. В Калмыкии села называют точками или хатунами. Там все буддисты. Мой дед участвовал в ВОВ. У него в комнате почему-то висел большой плакат Сталина, хотя тот репрессировал калмыков. Приезжали к бабушке с дедушкой вместе с братом. Я больше похож на русского, а он на болдыря [смесь монгольской и русской крови]. Дед называл меня Иваном, а брата – Манджиком. Как русского и калмыка.

– Калмыцкий язык знаете?

– Какие-то слова с братом знаем – можем поздороваться или поблагодарить. Но не больше. На этом знания ограничиваются. Отец понимает язык, мы – нет.

– Чем занимались родители отца?

– Дед научил меня кататься на лошади. Лошадей использовали как транспорт. Степь же. Пасли на них скот. Я уже в 7-8 лет по селу спокойно рассекал на лошади. Даже не было седла – только одна уздечка. Дед еще и костоправом был. К нему приезжали люди. Он не врач и этому не учился. Но люди с города часто ехали к нему. Кто с сотрясениями, кто с переломами. Кому-то позвоночник на место ставил. Бабушка готовила маханы – мясо с картошкой. Делала такой вкусный хлеб, который сейчас не пекут.

– Религия сильно определяла быт в их доме?

– Это обязательно. Есть уголок, где стоит статуя Будды – рядом подношения, ленточки, лампады. Это было и есть сейчас. В селе, где жили бабушка и дедушка, стоит священный дуб. Это я его так называю. Сейчас там сделали подъезд и водят туристов. Только представьте: голая степь, и вдали много лет одиноко стоит дуб. Люди туда едут на праздники и подвязывают ленточки – может, на счастье.

– Как была устроена жизнь бабушки и дедушки?

– Весь быт был на бабушке. Надо всех накормить, подоить. Делали творог, масло сметану – все это подручными средствами, без машин. Помню прялки. Из шерсти делали пряжу. Дед пас животных, сено собирал, чистил навоз – обычная деревенская жизнь.

– Сколько времени уходило на медитацию?

– Они вообще не медитировали. Наверное, это стереотип. Медитация – это когда люди приходят в хурул [храм в буддизме], разуваются, садятся на маленькие лавочки. Там все с благовониями, размеренно. Родители отца ездили в хурул. Люди туда постоянно ходят. Хурул стоит по центру, а вокруг находятся мандалы. Там никогда не бывает мало народа и всегда много туристов.

 

Запрет на религию, крещение в 8 лет, калмыцкий чай

 

В начале XVIII века часть калмыков приняла христианство, но тайно исповедовала буддизм. Позднее для нее создали город Ставрополь (теперь – Тольятти), а в середине XIX века указом Николая I переселили в Оренбургские степи.

Андреев играл в тольяттинской «Ладе» и около десяти лет выступает за «Оренбург». «Есть ли в этом какая-то связь?» – вопрос футболисту.

– Надеюсь, что есть (смеется). Иду по дороге предков.

– Родители вашей мамы – православные. Сильно их жизнь отличается от жизни буддистов?

– Я попал в такое время, когда религию убивали. Нельзя было крестить, иконы прятали. Все находилось под запретом. Когда все это отходило, сложно было понять и отличить – буддийская, православная или исламская семья. Мама втайне показывала крестик и рассказывала, что его носить на шее нельзя. В моем детстве религия не так культивировалась, о ней нельзя было говорить свободно. Меня крестили в 8-9 лет. Я делал это неосознанно. По настоянию родителей. Но сейчас понимаю, что все было правильно.

– Никогда не хотелось стать буддистом?

– Не важно, какая у тебя религия. Главное, чтобы человек верил, придерживался канонов и жил правильно. Мы многоконфессиональное государство. Приветствую любую религию.

– Вы говорили мне, что часто посещаете хурул. Для чего?

– Дома я бываю в лучшем случае два раза – летом и зимой. Это традиция уже – зайти в хурул. Прохожу по кругу, смотрю молитвы. Это интересно. Какая-то энергетика. Подзаряжаюсь там. Вожу в хурул друзей. Им это интересно. У нас не так много в городе достопримечательностей. Посещение хурула – основная.

– У вас много друзей-буддистов?

– Конечно. Процентов 80, кто в республике живет. Может, 90. Фанатиков религии нет. Все придерживаются, все ходят в хурул. Талисманы, обереги, какие-то мероприятия. Все спокойно.

– В буддизме распространена культура чаепития.

– В республике не совсем так. Это, скорее всего, на востоке распространено. У нас с этим не так часто сталкивался. Но калмыцкий чай – главный напиток у нас. Он состоит из молока, черного чая, туда добавляют соль и масло. Не всем нравится. Но те, кто пьет с детства, любят. Это питательный напиток. Когда с питанием были проблемы, можно было выпить кружку этого чая и, грубо говоря, целый день не есть.

– В буддизме есть принцип – ахимса (непричинение вреда всему живому). Получается, что часть буддистов – вегетарианцы. Следовали ли этому принципу родители вашего отца?

– Калмыки – кочевой народ. Они занимались скотоводством. Основной продукт питания – мясо. У нас очень вкусное мясо. В республике его любят есть.

– Вопрос религии в вашей семье когда-нибудь был проблемой?

– Никогда. Когда не живешь в Калмыкии, все может показаться диковинным. Если ты там родился, понимаешь, что все – единое целое. Для меня там все органично и сплетено. Это складывалось столетиями.

– Насколько сильно вы религиозный человек?

– Мне хочется себя таким считать. Не могу сказать, что я глубоковерующий, но в бога верю. Молюсь два раза в день – утром и вечером. Но в своей жизни ни разу не причащался.

– Чем вас привлекает буддизм?

– Это как минимум красиво. Заходишь в хурул – чувствуешь положительную энергетику. Буддизм располагает. А все, что располагает, – хорошо.

– У вас два ребенка. Они православные?

– Сыну шесть лет, ему не до этого. Дочери 16 лет. Она знает, что у нас в республике две основные религии – буддизм и православие. Была в хуруле, но про бабушек и прабабушек пока не знает.

ФОТО: GLOBAL LOOK PRESS