«Для меня и сестры спорт никогда не был на первом месте». Шипулин ушел из биатлона

Прощальные слова олимпийского чемпиона и его тренера.

Общение с медиа Шипулин начал со вступительного слова, в котором объяснил, почему заканчивает.

– Удивлен, что вас, журналистов, собралось так много. Думал, что такие динозавры, как я, никому уже не интересны. Спасибо большое, вы делаете большое дело, делаете нас ближе к болельщикам и людям которые хотят про нас больше знать.

Начнем с главной темы. Или не главной. С «Рождественской гонки». Мы с Екатериной Юрловой будем выступать вместе в Германии 29 декабря. Такая же совместная гонка была у нас в 2012 году, и мы ее выиграли.

Но хочу объявить, что эта гонка станет первой… бррр (на этом месте Шипулин действительно запнулся – Sports.ru) последней в моей карьере. Я принял серьезное решение, что на этом моя спортивная профессиональная карьера заканчивается.

Есть несколько причин этого.

Одна из них – самая важная – ситуация, когда нас не пригласили на Олимпийские игры-2018. Мы готовились, были хорошо готовы, возраст и время подходили к тому, что мы могли удачно выступить. Но не поехали на Олимпиаду. Прошло время, я отдохнул, восстановился по здоровью, но с друзьями и тренером… Кстати, хочу представить их, вот мой тренер – Андрей Крючков. А друзья – Илья Трифанов, Николай Круглов и Александр Легков (все они сидели в зале – Sports.ru). Они сегодня пришли меня поддержать.

Но продолжим. В том году ситуации была понятная, мы о ней много раз говорили. В этом году мы сначала приняли решение, что будем выступать, определили цели. Но в том числе из-за последней ситуации – с полицией в Австрии, которая без доказательств начала нас подозревать в чем-то, у меня совершенно опустились руки. Я понял, что эта ситуация не последняя.

Я сильно переживал ту историю в прошлом году, и когда она повторилась, было очень тяжело. Я три дня не выходил из комнаты. Было по одной тренировке в день, я пытался развеять себя на улице. Но остальное время смотрел в потолок в комнате. Брал листок, писал все плюсы и минусы. Расставлял приоритеты. Но через три-четыре дня понял, что на 90% приму то решение, которое принял в итоге.

Прилетел в Екатеринбург домой, пообщался с семьей и понял окончательно, что заканчиваю. Нет смысла дальше мучить себя, болельщиков и близких. Я не нашел той мотивации, как в 20-25 лет, когда можно закрыть на все глаза, идти только вперед. Плюс за три месяца я три раза переболел вирусными заболеваниями.

Хочу поблагодарить всех, кто был рядом это время – тренеры, родственники, болельщики. Спасибо, что вы были со мной, советовали, помогали.

– Что дальше? Какие мысли на новую жизнь?

– В первую очередь я счастлив, что получится отпраздновать Новый год в России. Я уже больше десяти лет не отмечал его у нас в стране. Во-вторых, 1 января у отца юбилей – 60 лет. 31 декабря у них с мамой годовщина свадьбы – 35 лет. Поэтому все мысли после «Рождественской гонки» – о том, как создать праздник семье. А после праздника буду смотреть. Решение принял не так давно, мысли о том, чем заниматься дальше, еще не сформировались.

– Тренером не хотите стать? 

– Точно нет, я наездился за это время. Но прямо или косвенно я буду связан со спортом. Может, с федерацией. Но дальнейших планов не могу раскрыть.

– В Москву не собираетесь переезжать?

 – Нет. Не в обиду Москве, но я не полюбил этот город с первого посещения. Полжизни в пробках не хотелось бы проводить.

– Прокомментируйте слухи, что у вас есть проблемы с сердцем.

– Еще одна причина, по которой я собрал конференцию, – много домыслов, слухов в СМИ. Скажу честно, определенные проблемы были – в том числе с сердцем, но заканчиваю не из-за этого.

– Ваша сестра Анастасия (Кузьмина, выступает за Словакию – Sports.ru) на днях объявила о завершении карьеры после сезона. Вы с ней советовались перед тем, как самому принять решение? И как прокомментируете ее решение?

– Думаю, что Настя еще не сказала последнего слова. Это больше эмоции, она очень сильно переживает из-за меня. После своего сбора я приезжал в Хохфильцен, где она выступала на втором этапе Кубка мира. Мы общались течение часа, я советовался. И рад, что в этой ситуации мои родственники оказались на моей стороне. Понятно, что с таким настроением и с такими эмоциями нужно заканчивать карьеру.

Здесь мы с Настей в чем-то схожи, мы как родители ставим приоритеты. Что для меня, что для нее спорт никогда не был на первом месте. Семья всегда на первом месте. И Настя понимает, что она посвятила уже много времени спорту. Тем более у Насти есть все титулы, о которых может только мечтать спортсмен. Плюс возраст, который с каждым годом дает все большее сопротивление.

Те люди, которые имеют семью и маленьких детей, понимают меня и Настю. Мы многим жертвуем в спорте. Когда понимаем, ради чего, это еще можно стерпеть. Когда жертвуем ради большой цели и медали, мы не видим семьи, детей, их первых шагов.

Я своих главных результатов еще не добился. Но на этом решил поставить точку. Конечно, у меня была мечта стать олимпийским чемпионом в личных гонках, но мечта не реализовалась. Не реализовал потенциал, себя, но спорт – это небольшой путь в жизни. Дальше меня ждут новые свершения и открытия.

– Вас кто-то отговаривал от этого решения?

– Многие друзья обижаются. Всех в известность я поставил только вчера, чтобы информация не пошла дальше, чтобы СМИ не подхватили. Не в обиду, просто хотелось всех собрать в одном месте.

Больше всего я советовался с семьей. Я уже принимал с ними такое решение три месяца назад. Но сам понимаю, что с такой мотивацией, с такой политической обстановкой я не смогу добиться результата. Я расставил приоритеты и понял, что лучше уйти сейчас и не быть позади.

– Какой шанс на то, что вы вернетесь через год? 

– Мне много задавали этот вопрос. Я пока полгода дома восстанавливался, ждал момент, когда мне захочется бегать, вернуться на лыжи. Но такой момент резко не наступил. Я взял на сбор Легкова, он великий мотиватор. Мы с ним вставали каждый день в 6 утра, чтобы сделать трехчасовую тренировку на море в Греции. И я понимал тогда, что должно быть желание, как было три-четыре года назад. Мы общались с тренером Крючковым и поняли, что нет желания, как три-четыре года назад, когда мы выходили на занятие с горящими глазами, понимали, что тренировка даст результат, считали каждую секунду, аналитику. Мне это было интересно.

Сейчас я понимаю, что мне это уже не так интересно. И каждую секунду я думаю не о спорте, а доме, семье. Спорт сейчас стал очень грязным. Если раньше была чистота спорта, ты верил в людей, ты знал, что спорт и политика – это разные вещи, ты можешь показывать свою силу на турнирах, то сейчас двойные стандарты. Ты не можешь бороться с ветряными мельницами и доказывать всему миру, что ты чист.

– Вам не кажется, что говоря от том, что вы заканчиваете в том числе из-за подозрений австрийской полиции, вы даете повод считать Фуркаду, Самуэльсону и другим соперникам, что на самом деле вы бежите от проблем и не так чисты, как сейчас говорите?

– Я не бегу от проблем. Я всегда говорил, что я чистый спортсмен. Я много раз говорил с Фуркадом, говорил ему, какая обстановка в нашей стране, какое идет давление. Он в какой-то мере это понимает. Но, понимаете, когда без доказательств бьют людей...

Когда есть доказательства, их можно рассматривать. Но когда бьют по подозрению человека, который сидит в Америке и ничего не знает, то это провокация. Я бегу не от чистого имени, а от провокации. Сейчас это стало не любимым делом, а унылой работой. Вот сейчас  биатлон для меня стал не удовольствием, а тем, что уже не хочется делать.

– С приходом новой команды в СБР, вы увидели улучшения?

– Я пока не могу сказать, насколько хорошо или плохо она работает, потому что мало соприкасался. Но буду всячески помогать нашим ребятам, у нас уже постоянно идет общение, стараюсь подсказывать, переписываться с молодыми и старшими. Радует, что до Нового года команда прогрессировала.

– Вспомните самый яркий момент вашей спортивной карьеры. 

– Конечно, это Игры в Сочи. Эстафетная медаль, которой радовались все без исключения. Я много раз говорил про мечту о личном золоте, но золото в команде – оно немного специфическое. Это эмоции не только за себя, но и за команду, которая в один момент показала результат.

– Следите за ситуацией вокруг этой медали? Готовы к тому, что у вас ее отберут?

– Конечно, следим, переживаем, обсуждаем с ребятами. Думаю, что все-таки с пробами Устюгова все чисто, мы не можем знать наверняка, в чем его обвиняют. Я выходил на связь с Женей несколько раз, но это были общие слова. Я, как и все, узнаю новости из интернета, мы все в большом ожидании. Надеюсь, что мы останется с медалями и будем радоваться олимпийской победе.

– С какими мыслями выйдете на Рождественскую гонку?

– Хотелось бы финишировать с флагом, но это биатлон, всякое случается. Тем более я нахожусь в очень неоптимальной форме. Плюс это шоу-гонка, хотелось бы получить удовольствие и достойно попрощаться с болельщиками. На ней прощаюсь не только я, еще Дарья Домрачева.

– После завершения карьеры допускаете для себя участие в любительских соревнованиях, физической активности? 

– Да, я не брошу лыжи в угол. Буду потихоньку тренироваться, чтобы резко не выходить из профессионального спорта и избежать проблем со здоровьем. Сейчас зима, буду участвовать в марафоне «Европа – Азия», лыжне России.

Шипулин устал от биатлона. Давайте простим ему это

***

После пресс-конференции Sports.ru поговорил с личным тренером Шипулина Андреем Крючковым.

– Антон говорит, что друзьям сказал о своем решении только вчера. Когда вы о нем узнали?

– Я узнал намного раньше – дней семь назад. Но с моей стороны это не шло. Я был настроен, что мы продолжим тренироваться, готовиться. Мы готовились к Кубку IBU, «Ижевской винтовке». С моей стороны не было проблем. Но когда он позвонил, я понял, что будет серьезный разговор. Настроился, что надо убеждать его бегать дальше.

Но потом поговорили, и я понял, что этого делать не надо. Не надо переубеждать спортсмена. Он принял решение, у него есть веские аргументы, он сделал осознанный выбор. А переубеждать – ни к чему хорошему это не приведет ни с точки зрения результата, ни тренировок.

– Но вы же понимаете, что у Антона есть потенциал дальше бегать?

– Да, точно есть, но вопрос в том, что на одном потенциале ты бегать не будешь. Это колоссальные нагрузки. Нужна мотивация, психологическая составляющая. Достаточно прочная и устойчивая. Но когда у тебя есть неуверенность в завтрашнем дне из-за того, что непонятно, допустят до соревнований или нет, найдут что-то, выдумают – в этот случае предельно мобилизоваться на соревнованиях и тренировке очень тяжело. И здесь уже не от тренера зависит. Здесь сам спортсмен для себя оценивает ситуацию. Думаю, что, продолжи он выступать в таком состоянии, результат был бы невысоким.

– Антон сказал, что у него уже нет горящих глаз, как четыре года назад. В чем это выражается?

– Я с ним в этом году не был на сборах. Но по разговору по телефону понимал, что нет уже такого драйва. Такого, как мы с ним говорим, волшебства. А волшебство в том, что на тренировках мы делали много того, что никто не делает в составе команды. Это не принято у тренеров. А для нас это было волшебство. И вот этого ощущения не было. Ушло получение удовольствия. Оно где-то проскальзывало.

Но я понимал, что тяжелый труд – это не всегда удовольствие. Смотрел на это сквозь пальцы. Осознавал, что Антон не всегда должен прыгать от радости, надо просто подготовиться и выступить. Все было не критично этом плане. Думаю, отсутствие горящих глаз – не главная причина по которой он закончил.

– Главное – это проверки и история с полицией – вы так поняли из разговора?

– Да нет. Думаю, что он еще много переживал, что нет хорошего самочувствия. Мы опять переболели вирусными заболеваниями. Опять горло, опять насморк. Это его сильно убивало. В какой степени влияло на то, что он не приходил в то состояние, которое привык чувствовать, когда готов биться. Только начинаешь тренироваться – опять заболел. Вот это его выбивало из колеи. Не только полиция.

– Но сегодня он говорил в основном про нее.  

– Конечно, она влияет. Он правильно сказал, что это симбиоз – не позволяет здоровье и все остальное.  

– На каком уровне готовности он находился неделю назад, когда позвонил вам?

– Мы провели несколько хороших развивающих тренировок. Организм справился без западений, чего не было два месяца. Организм до этого вел себя не совсем адекватно. Давали нагрузки, а восстановление затягивалось. Сейчас темпы восстановления увеличились. Он стал быстрее восстанавливаться. Это говорило о том, что он набирает кондиции. Но про уровень трудно сказать. Мы не провели контрольных тренировок, не бегали на отборочных стартах и на Кубке IBU. Скорость нельзя сравнить даже.

– Когда он должен был бежать этап Кубка IBU по вашему плану?

– Уже в декабре.

– Не думаете, что теперь все будут говорить, что Антон не чист, потому что убежал от проверок?

– Нет. А что, если ты убежал – это основания для превращения проверки? Нет. Это ничего не изменит. Окончание карьеры не повод к тому, что проверки прекратятся, так что бессмысленно об этом говорить. И он не убежал. Он просто не хотел находиться в этой ситуации и всем объяснять, что он чист и ничего не принимал. Что он честный спортсмен. Но ситуация будет развиваться, потому что так решили люди, которые все заварили.

– Антон мог бы не обращать внимания и просто бегать, если так уверен в своей чистоте.

– Значит, он не может просто бегать. Мы с вами и можем закрыть глаза, но мы не бегаем. Те, кто выходит на трассу, считают иначе. Сложно судить за них.

– Вы понимаете, что резкое завершение карьеры дает повод для слухов? Как с Коукаловой и Нойнер. А если у него отнимут медаль Сочи, все вообще скажут, что понятно, почему закончил.

– Вообще связи не вижу. Во-первых, он закончил не резко. Олимпиада прошла мимо, но он собрался и стал тренироваться. Объявил, что будет продолжать. Были планы на два года до ЧМ в Антхольце.

Тренер Шипулина молчал три года. Мы его разговорили

Фото: РИА Новости/Александр Натрускин; instagram.com/nastja.kuzminova, anton_shipulin (3,6,7); globallookpress.com/Michal Cerveny/CTK Photo; biathlonrus.com