Новостное
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Василь Федорыч Евстратов мужчина был серьезный, основательный, прямо скажем. Любые, вплоть до самых мелких, поступки совершал только хорошенько подумав, взвесив, а порой и переспав с мыслями о поступке этом не одну ночь.
И вот, однажды, погожим летним днем, шел Василь Федорыч своей серьезной основательной (кирпичной, смеялись соседки) походкой на работу. Настроение, как и обычно с утра, тоже было вполне себе серьезное. И вдруг что-то такое, незаметное, но совершенно необычное, насторожило его. Тщательно, сантиметр за сантиметром осмотрев пространство вокруг себя, Василь Федорыч таки нашел причину внезапной своей паузы в движении. На стене покосившейся древней пятиэтажки чуть выше головы Василь Федорыча белым мелом было неказисто, как будто озорной детской рукой, было выведено "Василий Евстратов по пути на работу восхитился сегодняшней погодой и сообщил, что сегодня собирается особенно продуктивно поработать". Василь Федорыч основательно так почесал в затылке. Каковое действие, к сожалению, вполне традиционно ничего кроме как приятного ощущения где-то под волосами, не дало. Поразмыслив над невероятной природой надписи, Василь Федорыч продолжил свое основательное движение.
Уже на работе, устраиваясь в уютное, ну вы сами понимаете, основательное кресло, он ерзал чуть дольше обычного, пытаясь осознать, что же такое необъяснимое творится сегодня с миром. И обомлел, наткнувшись взглядом на стол. Всегда грязный лишь на ту маленькую толику, что отделяла стол маниакально озабоченного человека от простого смертного, в данную минуту стол открывал его глазам еще одну, неаккуратно выведенную, теперь уже ручкой, надпись "Василий Федорович сегодня пару минут размышлял о загадках мироздания и пришел к выводу, что они все-таки чертовски загадочны". Мужчина взволнованно повертелся на кресле, прокручивая в голове возможные объяснения всей этой чертовщине. Потом, собравшись с силами, отправился на кухню за тряпкой. И, стирая со стола пакостные синие буковки, продолжал тяжело вздыхать и прикидывать, кто же мог так над ним пошутить. Шутки Василь Федорыч любил. Но - понимаете - основательные, не обидные, такие, над которыми не грех и посмеяться. Короче говоря, шутки над кем угодно кроме самого Василь Федорыча. Поэтому невесть откуда взявшемуся шутнику впору было задуматься над своим поведением после совершенно неминуемого раскрытия его личности и серьезного, основательного отмщения. Но в голову, как назло, ничего не лезло. За годы работы на одном месте ( в прямом и переносном смыслах ), все шутники и зубоскалы были твердо отучены выбирать мишенью острот Евстратова.
И сейчас по поведению сослуживцев невозможно было что-либо заподозрить. Молодая ( по меркам Василь Федорыча ) подвижная Лидочка в данный момент задумчиво рассматривала что-то на экране рабочего монитора, Виктор Степаныч как обычно по утрам, предавался самому восхитительному утреннему рабочему процессу - чаевничал, аккуратно поглядывая по сторонам - не дай бог начальство. В конце концов Василь Федорыч убедил себя, что это видимо просто какая-то нелепая случайность. Кто-то привел вечером на работу ребенка и тот, уж конечно выбрав самый аккуратный и основательный стол, на нем и нацарапал свое совершенно случайное, в вечность написанное послание. Подумав в этом направлении еще немного, Евстратов окончательно успокоился и даже расслабился - насколько он вообще позволял себе это неосновательное, деградационное дело. Совсем уже довольный, возвращаясь с продуктивного, серьезного обеда, Василь Федорыч вдруг обмер от неожиданности. На мониторе его, Василь Федорыча, персонального рабочего компьютера, кто-то за время, пока он отсутствовал, открыл окошко текстового редактора и накалякал очередные бессмысленные слова. Перечитав пару раз, Василь Федорыч так ничего и не понял.
12.25. Василь Федорыч Евстратов раздумывает над тем. не съесть ли ему сегодня горохового супа
12.27. Евстратов решил не рисковать и взять суп-лапшу
12.30. Евстратов вернулся и все-таки взял гороховый суп.
12.35. Евстратов высоко оценил сегодняшний обед и с нетерпением ждет завтрашнего. 12.40. Евстратов подумывает в ближайшее время купить новый телевизор
Последняя строчка почему-то била больнее всего. Покупку телевизора Евстратов вынашивал уже второй год, но никому ничего не говорил, даже жене-дурехе, а то размечтается еще слишком рано, безалаберщина, по соседям новость разнесет - и пошло-поехало. С минуту мысли Василь Федорыча даже крутились вокруг того, что неплохо б подать в суд за нарушение прав человека. Потом потихоньку немного отпустило, и происшествия дня стали казаться Евстратову все менее болезненными и зловещими. Возвращаясь домой, Василь Федорыч даже похохатывал, отмечая на запотевшем не пойми с чего стекле автобуса содержание его собственных мыслей о мироустройстве, на песке около остановки - его философских размышлений о тщетности попыток государства бороться с "зайцами", и даже в письме в почтовом ящике - содержание евстратовских скользких мыслишек о повадках и манере одеваться современных так называемых девушек.
За ужином Василь Федорыч даже почувствовал себя в ударе и пересказал дурехе жене какой-то анекдот с бородой и долго, невыносимо долго дожидался ее реакции ( ну же, ну давай, додумывай, улыбайся ) - и переливисто хохотали они на 2 голоса, пока не наскучило. Назавтра, уходя на работу, Василь Федорыч имел уже в голове своей хитроумный, продуманный до мелочей план на день.
Жену в ванной ждал листок с записью о том, что ночью она храпела, к утру дважды бегала в туалетную комнату, а часов в 7 еще и запамятовала сварить любимому мужу кофе. Дворники с удивлением должны были обнаружить во дворе старательно выписанные грешки свои за последние полгода, включая не только даты, но и точное до минут время ( основательность - превыше всего ). Лидочку неминуемо ожидало перечисление ее срамных костюмов, порочных мыслях и даже действиях в отношении коллег по работе, а Виктора Степаныча - сурово расписанное точное перечисление дней, когда бывал он на работе "с бодуна", позволял себе необъективные и нерабочие фразы в отношении коллег, ну и, конечно, отображение долгих его "чайных церемоний" на рабочем месте. И это было только начало - на очереди были соседи, руководство и Нюрка из 112-й - только от мысли об описании ее, Нюрки деяний, внутри что-то приятственно замирало. Жизнь снова обретала смысл.