Столкновение миров
Январь-2003. Я шел один по зимней улице, преисполненный радости и надежды. Пока другие ждали рассвета, пытались любоваться тем самым эффектом восходящего солнца, поражавшим сердца миллионов, я не обращал внимания на такие мелочи. В моей голове проскакивали фрагменты события, которого я так долго ждал, игры, наконец-то, подарившей мне уверенность: в НБА появился второй сильный центровой.
Совсем зеленый пацан, шагавший из единственного в трехмиллионном городе заведения, где можно посмотреть матчи сильнейшей лиги мира, выглядел самым счастливым человеком на Земле. Он прикоснулся к тому, что его совсем еще детская память успела отложить на самую дальнюю полку. Ему опять удалось увидеть главнейшую ценность лиги, то, за что он ее полюбил: битву великанов.
Сложно объяснить новому поколению то, как тяжело нам было наблюдать за матчами вживую. Без Интернета, без финансов в семейном бюджете на спутниковую тарелку, без многого того, что сейчас кажется обыденным и привычным. Поэтому к определенным играм приходилось готовиться заранее, собирать деньги, отказываться от чего-то не ради самого факта просмотра, а просто, дабы почувствовать атмосферу. Можно было достать практически любую запись через знакомых в течение недели, но тогда пропадал драйв, а это самое важное в случае, когда любовь к игре охватывает тебя в свои объятия все крепче и крепче.
После удачного старта от пацана с ростом 225 см «Большой Папочка» сравнял Великана из Поднебесной с землей на опыте
Многие не помнят или не знают, какой ажиотаж вызвал простой поединок регулярного чемпионата, который на бумаге выглядел противостоянием фаворита сезона и команды, барахтавшейся между зоной плей-офф и лотереей. Но в ней был скрытый подтекст. Ее окрестили схваткой Царя и Принца, попыткой молодого желеподобного великана замахнуться на трон. Ее сопровождал троллинг от самого доминирующего баскетболиста НБА, ради этого поединка пятая часть населения планеты получила от государства право на перерыв в рабочем дне, лишь бы посмотреть битву, означавшую начало новой эпохи. Для каждого там была собственная частичка.
Будь это проявлением глобализации для одних, долгожданной схваткой полноценных центровых для других или просто попыткой ветерана проучить только-только прибывшего в США юнца, толком не знавшего английского языка для третьих. Без разницы. Важно было не это, а то, что любой мог найти в этой игре что-то свое и, несомненно, отыскал.
Я помню первую дуэль между Шаком и Яо едва ли не в хронологическом порядке и до сих пор восхищаюсь психологическими навыками Руди Ти, сделавшего так, дабы признанный мастер начал уважать своего визави после одной-единственной игры, а сам новичок понял, насколько хорош он может быть. Это почерк великого тренера. С первого же владения Томьянович дал команду: грузите пацана – причем не требовал создавать «мисс-матчи» с Самаки Уокером и Медведенко, которых тот унизил за пару месяцев до этого – пусть сразу рубится с О’Нилом!
И худой, мягкий парень, чувствовавший на себе давление миллиарда человек начал играть. Он ощутил, что может конкурировать с «Дизелем». Пусть не сегодня, а завтра. Но может. Те, кто видел, что творил «Маленький Воин» с этой лигой в те времена, поймут, насколько фантастическим и неземным было само осознание подобного.
Одиннадцатый номер «Рокетс» начал бороться с громадиной за позицию, он толкался с ним в атаке, впервые играл «в кость» в защите, пытался в каждом конкретном эпизоде сделать все от себя зависящее, но при всех своих заслугах Яо делал самое главное: он не показывал, что он слабее. Не было умышленных фолов, провокаций, симуляций, сдваиваний. Ему не разрешили применять «хак-э-Шак», он должен был пройти боевое крещение.
После удачного старта от пацана с ростом 225 см «Большой Папочка» сравнял Великана из Поднебесной с землей на опыте, он выигрывал борьбу за «любимую точку» и заталкивал конкурента. Однако сам «Дизель» ни на шутку удивлялся тому, как человек, который никогда не играл с баскетболистами столь массивного телосложения и даже не прошедший тренировочного лагеря, не испытывает и доли страха. Более того, он пытался «зачехлить» признанную суперзвезду каждый раз, когда она пыталась забить через него. Гигант не мог вспомнить, когда какой-то зеленый двадцатидвухлетний парень влепил ему пять блоков из своих шести при персональной опеке тогда, когда полмира были у телеэкранов и молились на него. В следующий раз китайский центровой достигнет этой планки вообще лишь через полтора года, и только в третьем сезоне ему удастся преодолеть ее.
Яо не просто вышел на паркет и показал, что у него есть будущее: он выиграл тот матч своим данком в овертайме. Ему удалось вовремя оторваться от явно не ожидавшего подобной прыти Шакила, закончив простую комбинацию с Фрэнсисом, поставившим свой личный рекорд результативности в тот вечер.
Яо не просто вышел на паркет и показал, что у него есть будущее: он выиграл тот матч своим данком в овертайме
На следующее утро мир проснулся несколько другим, потому что любой, даже самый ярый скептик, отверг практически все сомнения: перед нами наконец-то явилась смена. И именно этому факту я радовался. Не важно, какую статистику показал новичок, сколько ошибок он совершил или как бы закончился знаменательный матч, если бы не подвиги Стиви, ведь самое главное было там, в сердце.
В лиге, где подавляющее большинство боялось даже приблизиться к О’Нилу, не то, что пытаться его затолкать, появился пацан, который по команде «при на него» от главного тренера, пошел и начал это делать, словно перед ним не икона, не монстр с обложки комикса, а какой-то старый пердун, никогда не игравший в НБА. Это стало началом, своеобразным толчком к тому, что вернуло любителям 90-х забытую искру. После этого каждое следующее противостояние воспринималось сквозь одну призму, один заголовок: «Столкновение миров», несмотря на то, был ли готов Яо физически, постарел ли Шак и т.д., ведь это была битва капиталистического запада и умудренного востока в облике двух гигантов: легендарного шоумена и просто большого человека с огромным талантом и отличавшейся от других философией.
В Национальной Баскетбольной Ассоциации было всего два игрока, которые могли бросить вызов «Дизелю», в открытую, а не исподтишка. Тим Данкан и парень из Поднебесной. Бен Уоллес мог лишь бодаться в защите. Техасская парочка же позволяла себе немыслимое по тем временам: они имели право сказать «айзо», пробегая мимо своего разыгрывающего и рубиться с «Маленьким Воином» один в один. Никто кроме них не осмеливался этого сделать на постоянной основе. Но если фундамент «Сперс» все-таки больше двигался по всему фронту атаки, меняя опекунов и плавая между позициями, то китайский великан, заточенный Джеффом Ван Ганди и Трэйси МакГрэйди под игру в инсайде, шел непосредственно в руки «Большому Папочке» и делал это осознанно.
В лиге женственности и трусости была дуэль, в которой все еще решали умение и характер. Чем быстрее развивался Яо, тем больше чаша весов клонилась в его сторону. Если в первые годы он старался не дать разорвать себя в клочья, то дальше уже О’Нил был вынужден догонять совершенно противоположного ему по манере игры оппонента Что бы ни творил Шакил, что бы у него ни болело, как бы стар он ни был, но на каждую рубку с центровым «Хьюстона» он выходил с двойным зарядом, потому что чувствовал, что перед ним тот, кто, будучи худющим дитем, посмел бросить ему вызов. Это уважение, это те самые слова одного из главенствующих символов поколения, которые мы все слышали: «Мне нравится этот парень, ведь он играет как настоящий мужик».
Смотря на мир сквозь эту небольшую капельку из девяностых, где два здоровых дядьки умышленно сталкивались один на один и пытались ответить блоком на блок, данком на данк, мячом на мяч, невольно отмечаешь тот факт, что Дуайт Ховард там откровенно потерялся. Он был лишним на этом празднике жизни, потому что все видели разницу.
Будучи силовым игроком, он никогда не смог бы (да и не сможет!) повторить подвиги «Дизеля», потому что он банально не настолько умен. Он хуже чувствует игру, плохо реагирует на происходящее при «сдваиваниях». Его работа ног с мячом в руках в краске выглядит отвратительно на фоне того, как он работает «внизу» в защите, в непосредственно своих владениях. Дуэли с Великой Китайской Стеной – вообще отдельная тема.
Что бы ни творил Шакил, что бы у него ни болело, как бы стар он ни был, но на каждую рубку с центровым «Хьюстона» он выходил с двойным зарядом
То, что Яо буквально сминал и топтал его в схватках с «Орландо», не смеет оспорить ни один homo sapiens извне пределов психиатрической лечебницы, но важен другой аспект: между доминированием Шака над великаном из «Хьюстона» на старте и тем, что уже его визави творил с «Суперменом», есть одна существенная разница: азиатская суперзвезда знала, что нужно делать против своего огромного, нет, «огромадного» противника. Он понимал, какие нужны броски, где уместны отклонения, где полукрюки. На его неточность на первых порах влияло исключительно отсутствие мышечной массы в руках и плечах, что при воздействии такой машины, как О’Нил, просто смертельно. И поэтому стоило ему подкачаться и окрепнуть, как эти же мячи стали залетать, несмотря на все попытки иконы помешать противнику.
«Последователь» Хакима в двадцать восемь предпринимал все то же самое, что и в двадцать два, применяя одинаковый и единственно верный арсенал. «D-12» же попросту не осознавал, что к чему. Он упирался, утыкался, ударялся об массивного оппонента, как неуклюжий спарринг-партнер о кого-то из братьев Кличко, и терялся, он не знал, что делать, и не понимал, как ему работать.
Игорь Чернер недавно пытался выяснить причины, по которым мы не боимся Ховарда, но не упомянул одного и, по-моему, самого главного: мы не видели, чтобы он раздирал оппонентов его класса, примерно его уровня. Не поленья из «Кливленда», не какой-то детский сад из «Вашингтона», а игроков вот того, настоящего монструозного калибра. Это комплекс неполноценности. Оладжувон вырвал статус лучшего центрового золотой эры не в очередной драке на паркете, не в серии с «Далласом», где он забивал почти 40 очков в среднем за игру и даже не в финале с «Бостоном». Он выцарапал его тогда, когда стал разделывать всех больших в лиге под орех друг за дружкой, словно убийца, заметающий следы. Он добился признания только тогда, когда перед ним пали все враги, в равных битвах и при одинаковых условиях, где он просто оказался сильнее, нежели все они. Но у Дуайта такого опыта не было, и быть не могло.
Поэтому даже после такого сезона слова Джеффа Ван Ганди о том, что здоровый Яо все равно был бы лучшим в НБА на этой позиции, имеют почву под собой, потому что мы видели, за счет чего он превосходит своих оппонентов, будь-то «Супермен», Газоль-старший, Данкан или какой-то хрен с горы.
Однако главная проблема и самая неприятная составляющая отнюдь не в этом, а в том, что развитие смены весьма проблематично. Команды просто не хотят совершенствовать своих центровых до предела, они не готовы идти на уступки.
Для такого уникального механизма нужен медленный темп игры. Это одна из основ, дарующая возможность воспользоваться превосходством. Попытка играть классический «халфкорт» вокруг такого исполнителя вынуждает клуб «убиваться» в защите, строить сумасшедшие редуты именно там, потому что, если ты проваливаешься в обороне, но не разгоняешься в атаке, то у тебя просто недостаточно владений для того, чтобы компенсировать все пропущенные очки, каким бы доминирующим ни был твой великан.
Поэтому я посмею назвать три фамилии: Лопес, Казинс, Монро, и вы поймете, что все уже вряд ли будет как прежде.
Первый – прекрасный пятый номер, который по видению тренера играет розыгрыши четвертого. Вместо попытки сделать из него игрока, превосходящего соперника в «лоу-посте», бросающего при этом средние и любящего «пик-н-ролл», у нас выходит такой себе адепт Дирка Новицки, который никогда и ни при каких условиях им не станет. Дерон Уильямс немножко изменил ситуацию, но ему не под силу залезть в голову Эйвери Джонсону и вдолбить ему, что в НБА два десятка классных тяжелых форвардов, способных выполнять те функции в атаке, которые он повесил на Брука, но ни одного центрового, умеющего эффективно работать именно в манере Яо, использующей сильнейшие стороны его подопечного.
Второй после вероятного ухода Далемберта окончательно передвинется на роль стержня, но руководство окружило его тремя игроками, любящими возиться с мячом (Тайрик, Джиммер и отчасти Торнтон), и хочет взять любимчика Джеффа Петри Аарона Брукса. Каждый из них – одаренный атакующий исполнитель, солист, но ни один из этого квартета не является разыгрывающим от слова «разыгрывать». Это классические «скоринг-гарды», которые лишат ДеМаркуса мяча в каждом возможном владении. Если же он оставит их без «предмета раздора», то вложения в них банально будут неэффективными, они не смогут их оправдать. Замкнутый круг.
Чтобы развивать подобного персонажа, нужно не просто гнать атаку через него, но и давать ему трогать мяч в любом позволяющем такое эпизоде. Это развивает уверенность, видение площадки, реакцию на происходящее вокруг и адаптацию к любым условиям защиты, как следствие. И не важно, что Казинс физически сильнее Ховарда в этом возрасте и может стать лучшим на своей позиции в конференции уже в грядущем (или не грядущем) сезоне, потому что на первый план выходят условия, которые нужно создать. И если их не будет, то со всеми задатками можно просто сходить в туалет.
Третий, вообще уникум. Грэг выиграл «приз Стивена Карри», став, несомненно, лучшим новичком второй части сезона, но при этом весь год играл комбинации под Бена Уоллеса. Вы можете себе представить, что такое участвовать в розыгрышах в нападении в его роли и как при этом чего-то добиваться индивидуально? После такого даже греческий галоперидол может показаться целебным средством.
Символично, что два последних центровых экстра-класса ушли в один год, и что оба они войдут в Зал Славы без какого-либо интервала
При своем желании, фантастически светлой голове и умении грамотно оценивать ситуацию Монро смог влиться и прогрессировать только тогда, когда на ноги встал человек, выступавший даже не за ветеранский минимум, а за право бесплатно подлечиться, потому что только он изъявлял желание его кормить. Вполне возможно, что ветеран уже покинул команду навсегда. Все остальные – набор людей, работавших на собственную статистику. Параллельно мы можем вспомнить об Эндрю Байнэме, который, несмотря на перекройку системы нападения «Лейкерс» из «треугольного» на «Две Башни», все равно останется третьей опцией после Брайанта и Газоля. Об «Индиане» вопреки обстоятельствам и прогрессу Хибберта, отказавшейся его правильно грузить, даже вспоминать жалко. Прекрасные условия для развития, не правда ли? Все хотят видеть в своем составе Ховарда, но никто не хочет жертвовать чем-то и много работать, чтобы вырастить игрока такого калибра из того, кто обладает потенциалом. В Лиге есть те, кто жаждет этого. Но, к сожалению, у них нет такого таланта.
Поэтому я хочу задать себе вопрос: когда вновь я буду идти по улице с таким ощущением, как в январе 2003-го? Пусть я уже буду тащить за собой двухнедельную щетину и удивляться грязным улицам и отвратительному поведению людей вокруг, это не так важно. Это уже мелочи. Через сколько лет будет «новое столкновение миров»? Ответ на этот вопрос мне очень страшно услышать.
Символично, что два последних центровых экстра-класса ушли в один год, и что оба они войдут в Зал Славы без какого-либо интервала. Один – за фантастические достижения, за статус представителя пятнадцати лучших игроков всех времен, за четыре чемпионских перстня. Второй – за комплекс, который далеко не каждый способен обуздать. Когда мы видим аббревиатуру «HOF» рядом с персоной Яо Мина, нам может показаться, что это глупо и неоправданно, потому что мы смотрим лишь назад, а не вперед и в стороны. Здесь на первую роль выходит сочетание.
Самый результативный центровой НБА за свои первые семь сезонов, человек, который чуточку не дополз до двадцатки наиболее продуктивных баскетболистов в истории лиги, обогнав даже легендарных Моузеса Мэлоуна и Патрика Юинга – это лишь часть головоломки. Персонаж, ухитрявшийся сдерживать один на один практически любого из своих оппонентов, но не позволявший сопернику проделывать то же самое с ним – совсем другая ее составляющая. Достаточно вспомнить последние игры, в которых мы видели китайского центрового на его уровне: десять матчей плей-офф-09. Лишь в двух из них его держали персонально. В первом он набрал 24 очка за половину игрового времени против «Портленда» и посмеивался на скамейке запасных, реализовав все девять бросков с игры, а во втором закопал «Лейкерс» с их передней линией в «Стейплс-Центре». Теперь ясно, почему в восьми остальных, его давили самыми разнообразными командными оборонительными сочетаниями. Это был единственный шанс выиграть.
Но не так важен статус лучшего центрового НБА на определенном отрезке, сколько то, что он привнес в баскетбол, то, каким примером он стал для миллионов.
Люди молчали о Дирке, пока он не выиграл перстень, для них вдруг стало откровением то, что он работал над собой, что он был честным по отношению к себе, к городу, к партнерам, к владельцу. Это выходит наружу тогда, когда прожектор направляется звезде в лицо. Удивительно, но до этого момента сообщество банально игнорирует такие вещи.
Нет ни одного человека во всей лиге, который сказал бы что-то плохое о Яо, потому что каждый понимал, сквозь что он пробивается каждый день. Великан выходил на площадку не под давлением жалкого американского городишки, нет… На его плечах лежал взор двухмиллиардного азиатского рынка, который он открыл. Он доказал для них то, что Атланты на самом деле существуют. Для практически пятой части населения планеты он стал иконой, он, баскетболист, представитель того вида спорта, в котором в Китае при Мао даже статистику не вели, считая, что любая победа – признак единства команды как основы коммунизма, социализма и прочих политических веяний.
Кобе Брайант сказал, что Яо открыл для каждой звезды Лиги ворота в новый мир
Врачи, специалисты, различные функционеры пытались выяснить то, что разрушило его карьеру после стрессового перелома во время знаменитой победной серии, дотянувшей в итоге до двадцати двух матчей. И подавляющее большинство сошлось на том, что он уничтожил себя сам тогда, в 2008-м. Ему не разрешали играть клубные лекари, его не хотело отпускать руководство, но центровой не мог не вынести флаг своей сборной на родной Олимпиаде, не мог не представить там свою команду перед зрителями, для которых он открыл баскетбол и создал трехсотмиллионную армию поклонников сильнейшей лиги мира. Он сказал об этом верхам и осознанно форсировал восстановление, выйдя играть больным на пекинском турнире, что с его уникальным телом не могло пройти бесследно. Кобе Брайант сказал, что Яо открыл для него и каждой звезды Лиги ворота в новый мир, а сам центровой просто не мог поступить иначе. Для него пять букв слова «честь» несли в себе намного больше, чем для кого-то еще. Он воспитывался в обществе с другими ценностями, в иной культуре.
Никто, кроме локального телевидения, не показывал великана, который заново учился ходить, бегать, двигаться внутри, бросать от щита. «Я семикратный участник «Матча всех Звезд», – говорил он коллективу физиотерапевтов и специалистов, восстанавливавшей его. – А вы учите меня забивать «лэй-апы». Он убивался полгода по восемь часов в день, чтобы сыграть пять матчей и вновь развалиться на части, испытав на себе всю боль тех миллионов сопереживателей, следивших за каждым его шагом. Даже сейчас, когда он пытался вернуться вновь, люди, общавшиеся с ним, отмечали, что он делает это не для себя, а для тех, кто его поддерживал, потому что не хочет, чтобы эта история закончилась именно так. Но он не смог. Человеческие возможности не безграничны.
Шак и Яо – это Инь и Янь, две такие разные, буквально противоположные друг другу половинки. Один – шоумен, «freak of nature», фантастически одаренный силовой игрок, любивший привлекать к себе взоры масс. Второй – скорее, заложник проклятья собственных физических данных, спокойный веселый персонаж, выдрессированный из огромной желейной конфеты в доминирующего центрового под рукой таких величин, как Руди Томьянович, Билл Уолтон, Кэрол Доусон, Джефф Ван Ганди, Хаким Оладжувон, Дикембе Мутомбо, Джек Сикма и Рик Адельман, и от каждого из учителей он что-то привнес в свою игру.
Приближенные к нему господа неоднократно отмечали, что он не жаловал все это внимание, но в итоге смирился и был вынужден нести на себе тяжкое бремя, стараясь быть примером для остальных. Мужиком на площадке, трудоголиком в зале, поддержкой в раздевалке и честным семьянином дома. Ведь китайский центровой осознавал больше других, что одним своим появлением взбудоражил массы, а собственной продуктивностью породил баскетбольный бум на родном континенте и принес миллионы в чековые книжки практически всех звезд НБА, для которых он открыл новые возможности.
Шак и Яо – это Инь и Янь, две такие разные, буквально противоположные друг другу половинки
Только настоящий эффект мы увидим не сейчас, не на банковских счетах игроков первой величины, а почувствуем лишь по прошествии десятка лет. Тогда, когда подрастут, окрепнут, пройдут полноценную подготовку те, кто рос во время «яоминмании» и влюбился в баскетбол. Они – это треть населения планеты и не может быть, чтобы среди них не нашлось таланта, способного нас удивить. Центровой из Поднебесной сделал главное – показал им новое увлечение и возможности, которые оно дарит. Остальное зависит уже от них и от специалистов, усердно подготавливающих ребятню.
Когда меня спрашивают о том, за что я больше всего буду помнить самого результативного центрового своего времени, я восстанавливаю в голове картинку вот того юношеского бесстрашия от пацана, который, ощущая давление миллиарда человек, не боялся главного чудовища в этой лиге и был достаточно трудолюбив для того, чтобы достичь уровня, помогавшему ему перещеголять икону.
Джон Барри недавно сказал, что больше всего за свою карьеру сожалеет об одном: он не сумел помочь Трэйси МакГрэйди преодолеть планку первого раунда, видя вместе с партнерами все эти таланты, лидерские качества, желание играть и сосредоточенность на результате. Ти-Мак же, как самый близкий для китайского центрового баскетболист, закончит эту статью за меня: «Я испытываю огромную гордость не только за то, что играл вместе с одним из величайших больших своего времени, но и за то, что смею называть его своим другом».
Прощай, Яо. Good night, Sweet Prince...