Телевизор vs. Компьютер

Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).

 Вчера оставил комментарий на новую передачу Игоря Порошина. Сейчас понимаю, что, видимо, вышло слишком грубо и оскорбительно, а в части объяснения моего недовольства не слишком развернуто. Впрочем, не уверен, что работу автора «Дикой Дивизии» и «Тошноты» следует оценивать как-то иначе, чем по гамбургскому счету. Сказать: нуууу, ты понимаешь, старик, в целом неплохо, хотя и есть шероховатости… кажется мне оскорблением куда худшим.

А мои собственные размышления тем временем увели меня куда дальше. Я стал задумываться о том, почему я, человек, фактически проживший с телевидением всю свою сознательную жизнь, начиная от «Спокойной ночи, малыши» и заканчивая новогодним просмотром чего угодно, лишь бы был телевизор включен, сознательно исключил телевидение из жизни до уровня просмотров футбольных матчей и каких-то совершенно отдельных телепередач периодичностью раз в месяц.

И вполне очевидные события в нашей стране не являются единственной причиной, хотя они, разумеется, важны. Показательное растаптывание несколько лет назад несогласных с политикой правящих нами людей, с последующим расслоением работников, от успешных менеджеров и придворной обслуги до людей из черных списков, повлияло не столько на мое отношение к телевидению, сколько на само телевидение. Высочайше одобренные новости, высочайше одобренные споры на высочайше одобренные темы выхолостили полемику на телевидении до уровня базарной перебранки из-за раздавленного яблока, и прекрасно сочетаются с полным и окончательным господством на ТВ его величества рейтинга. Рейтинг теперь определяет суть телевидения, неизбежно вытесняя смысл, который не только не нужен, но и мешает развлекательности, легкости восприятия. И всё новые виды рейтинговых развлекательных передач расцветают поразительно красивыми цветами на разложившемся трупе того самого телевидения, которое могло бы называться общественным. Того, которое могло бы сформировать общественную повестку дня, но в реальности может лишь занять время зрителей обсуждением очередного развода знаменитостей.

Эта тема совершенно не нова, куда лучше её осветил Эд Марроу, и звучала она 23 октября 1958 года на его чествовании в Ассоциации и Фонде работников радио и телевидения примерно так:

«Возможно, моя речь никому не принесет пользы. Возможно, когда я ее закончу, меня обвинят в том, что я выношу сор из избы, а вашу ассоциацию упрекнут в потворстве еретическим и даже опасным идеям. Впрочем, сложное хитросплетение телекомпаний, рекламных агентств и спонсоров от моей речи не пострадает. Мое стремление, пожалуй, даже мой долг - поговорить с вами, журналистами, о том, что происходит с радио и телевидением. Ответственность за свои слова несу я один. Нашу историю творим мы сами. Если через пятьдесят или сто лет в архивах еще сохранятся пленки с программами наших трех главных телекомпаний, то эти черно-белые и цветные изображения станут свидетельством упадка и отстраненности, даже бегства от реального мира. Сейчас мы богатые, сытые и самодовольные. У нас врожденная аллергия на неприятные и тревожные новости - и это отражают средства массовой информации. Если мы не прервем гонку за богатством и не осознаем, что телевидение, в основном, используется для того, чтобы отвлекать, развлекать и отстранять нас от действительности, то те, кто финансирует телевидение, смотрит его и создает его, увидят истинную картину реальности слишком поздно».

Понимание того, что старые добрые грабли с отполированной от многочисленных лбов ручкой не остались без дела в нашей стране, вызывает какое-то ощущение безнадежности и желание по возможности держаться подальше от этой красивой клумбы, от которой при малейшем дуновении ветерка несет мертвечиной. То, что было очевидно в 1958 году, не стало менее очевидно в 2011-м. А, стало быть, исключен любой вариант сценария происходящего, кроме сознательной воли большого количества людей, которые могут быть талантливыми, разносторонне образованными и даже понимающими, что происходит.

Ответ этой коллективной воле вполне очевиден. Одновременно с приходом в нынешнее состояние телевидения, интернет, как средство коммуникации, вырос в альтернативную систему формирования общественного мнения. Систему, которая по всем параметрам превосходит телевидение, она более разносторонняя и векторно разнонаправлена. В ней находят себе место представители самых разных взглядов и убеждений, она максимально толерантна к позициям просто благодаря постоянно увеличивающемуся пространству дискуссионных площадей. В этой среде есть свои авторитеты и свои рейтинги, но они не носят и не смогут носить характер даже квази-абсолюта в непрерывно расширяющейся среде, которой интернет является.

 Я не утверждаю, и никогда не стану утверждать, что эта среда идеальна. Но нужно понимать, что она развивается в качестве альтернативы, и в качестве альтернативы показывает куда большую привлекательность для людей, которых интересуют разные взгляды на вопросы, которые действительно существуют и обсуждаются на большем количестве площадок, чем телевидение могло бы предложить, даже если бы захотело.

И тут я прихожу к пониманию того, что телевидение этого не хочет. Слишком богатым, успешным и самодовольным оно стало. Рейтинги дают рекламу, которая дает деньги, на которые делаются новые передачи, которые дают рейтинги. Эта дурная бесконечность исключает из себя хоть что-то похожее на мысль, а политическая цензура хорошим чугунным колпаком накрывает любое желание вырваться за пределы выделенной для зарабатывания денег площадки.

P.S. При этом никакая дискуссия с работниками этого самого телевидения невозможна по определению. Поскольку работник телевидения видит за ним прежде всего свой труд, и наверняка назовет обычному человеку несколько передач, которые не подчинены общей тенденции. И скажет, что это сознательное преувеличение – считать, что всё телевидение одинаковое, что оно на самом деле не такое, а оно на самом деле разное. И разговор зайдет в тупик. Ведь это как спорить об особенностях резерваций, когда вокруг лежит абсолютно свободный мир.