Шипулин жалуется на лыжи. Есть проблема?

После масс-старта в любимом Антхольце (9-е место) лучший биатлонист России пожаловался на лыжи: «Сильно подвел инвентарь. С первого круга понял, что лыжи придется толкать, пихать. Скольжение было тяжелое. Лыжи у меня ехали хуже, чем у соперников».

Это не первая претензия Шипулина к сервису в этом сезоне. В программе «Биатлон с Дмитрием Губерниевым» он признался: лучшие результаты были показаны на лыжах, которые сохранились с 2011 года. Свежие пока не едут – и это, конечно, проблема.

Насколько серьезная? Сколько секунд теряет Шипулин?

В деталях и тонкостях нам помогает разобраться трехкратный чемпион мира, экс-тренер сборной России Павел РОСТОВЦЕВ:

– За сезон топ-спортсмен проводит плюс-минус 30 гонок (личные и эстафеты). Для нашей команды большинство из них – нормальные с точки зрения сервиса, когда лыжи работают примерно как у конкурентов. Если набирается 5 гонок, когда у наших биатлонистов ракеты (то есть, лыжи лучше, чем у конкурентов), – то это великолепный результат. Откровенных залетов – тоже 3-5 за сезон.

Масс-старт в Антхольце был очень похож на залет.

***

Представим, что поверхность трассы и поверхность лыжи абсолютно гладкие, как стекло. Между лыжей и снегом при любой температуре образуется водяная микропленка. Что будет, если между двумя стеклами окажется капля воды? Стекла присосутся друг к другу. Так и с лыжами: отрывать их будет сложно – соответственно, и скольжение будет плохим.

Эту пленку разрывают нанесением на лыжу определенного рисунка – так называют и штайншлифт, и ручные насадки.

Для хорошей работы лыж при падающем снеге нужен свежий штайншлифт. Из-под шлифовального камня выходят лыжи с микронасечками: если рисунок нанесен только что, края будут острыми – именно это важно для свежего снега. Потом скользящую поверхность парафинят, пусть даже пластмассовым скребком, и края постепенно затупляются. В моем понимании лыжи, пять раз подвергшиеся такой процедуре, на свежем снегу едут хуже самых новых.

Были у нашей команды новые шлифты или нет – не знаю. Но Антон отставал и потом посетовал на лыжи. В преследовании с той же проблемой столкнулся Фуркад – его ход был невнятным: с движениями все в порядке, но лыжи не ехали.

Эти рисунки – общие для всех?

Производители предоставляют клиентам «пакеты»: у Fischer свой набор, у Madshus – свой, у Rossignol – свой. И конечно, они отличаются. Производители работают замечательно, но любой команде лучше иметь эксклюзив. Это внутренний поиск, и никто не будет делиться секретами.

В прошлом сезоне после эстафеты в Поклюке был характерный момент. Шведов сняли с трассы за то, что один из участников не замаркировал лыжи. Халатность – это ладно, главное в другом: швед сожалел, что его очень хорошие лыжи забрали – и теперь соперники могут увидеть структуру. Это реально тайны, которые все хранят.

Когда спортсмен финиширует, его гоночные лыжи сразу забирает сервис – в том числе чтобы они не мелькали перед соперниками. Помню, Света Слепцова в 2011-м хорошо пробежала преследование в Эстерсунде, потом болельщики помогли ей донести лыжи. Пихлер очень возмущался: ну как так, непонятно кому отдала боевую пару, которая показала лучший ход? Естественно, он сделал ей замечание.

У России есть мощный эксклюзив?

В предыдущий олимпийский цикл, когда я работал тренером, не было. Как сейчас – не знаю. Хотя направлений всегда много.

1) Пластик. Знаю, что ведущие сборные работали над своим пластиком и везли его производителю лыж, чтобы уже он наклеил скользящую поверхность.

2) Программа шлифтов. У каждой топ-команды есть эксклюзивные шлифты. Причем многие подтягиваются: шведы работали над шлифтами для определенной погоды и подобрали вариант, точно занимались американцы – у них стояла машина в Рупольдинге. Я не знаю специфику, но на это уходят годы.

Оборудование стоит до 200 тысяч евро, плюс должны быть специальные камни.

3) Парафины и их миксы. На одном этапе (кажется, в Хохфильцене) у нас были классные лыжи. Понятно, что сервис сохранил секрет, чтобы не было утечки, но сообщил нам: использовали порошок 8-летней давности, попалась удачная серия. У нас тогда осталось 5-6 банок в запасе – хотя выпуск на тот момент уже прекратился.

Я не думаю, что условные норвежцы пользуются только теми парафинами, которые есть в свободной продаже. Наверняка оставили варианты только для себя.

Что важнее – подобрать лыжи или смазку?

По опыту, правильный подбор лыж – 70% успеха. Парафины, мази, порошки – 30%.

Если мы слышим, что спортсмену не могут найти оптимальную пару лыж, что это означает? Ровно с этой же смазкой, с этим же вариантом парафинов и порошков у кого-то в сборной лыжи едут здорово, а у тебя – совсем не ракеты.

На Олимпиаде в Сочи команда бегала на шлифтах, которые произвел Fischer. Такие точно есть у всех, поэтому говорить о полученном преимуществе не стоит. Эксклюзивного материала по шлифтам у России на моей памяти не было.

У немцев и норвежцев, например, свои шлифты.

Какова разница в спринте между ракетами и средними лыжами?

7-10 секунд на круге. То есть у самого себя можно выиграть около штрафного круга только за счет лыж. И это я еще не говорю про залет – сравниваю идеальные лыжи с просто хорошими. К вопросу о роли сервиса в современном биатлоне.

Я убежден, что это высокотехнологичный процесс и здесь у нас огромный резерв. Лет 15 назад в сборной России сервис только-только зарождался. А 20 лет назад лыжи вообще готовили тренеры – Хованцев с Польховским с утра стояли у станка. У других команд уже тогда работали сервис-группы.

Как сервис должен взаимодействовать с тренерами?

Думаю, сервис должен быть подотчетен тренеру. Не погружаться в нюансы – настоящий профессионал все равно не выдаст секреты – но хотя бы давать картину.

Тренер должен многое знать. Какие хорошие пары у каждого спортсмена остались с прошлых лет? Что планируется получить от фирмы? Когда? Когда будет проведены тесты? Когда ждать решения по ним? Какие шлифты на них планируются? Много-много данных. Тренер должен понимать ситуацию, он же отвечает за результат.

В годы работы Вольфганга работа была поставлена по-другому – сервис был фактически независим. Один пример.

В нашем с Вольфгангом понимании сервис должен начинать работу к новому сезону в марте-апреле: заказывать, тестировать на глетчерах и в тоннелях, оставлять старые эталонные лыжи для сравнения с новыми. К сентябрю мы ждали полностью готовый материал, чтобы спокойно выходить на снег.

А было так: мы приезжали на сбор в Муонио поздней осенью, и сервис начинал разбираться, чего не хватает спортсменкам, что нужно дозаказать. Это вызывало бурную реакцию у Пихлера: люди чем-то занимались лето и осень, а сейчас выяснилось, что них нет каких-то структур. Диалога у нас не было, мы не понимали друг друга. К сожалению.

Знаю, что Рикко Гросс как минимум в первый-второй сезоны задавал много вопросов сервису. Сумел ли Рикко подчинить их себе или усовершенствовать процесс? Сомневаюсь. 

Русский биатлон перед Олимпиадой: такого кошмара не было никогда

Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Константин Чалабов