Ядерные амбиции
Страх, ненависть, цензура, ажиотаж, звезды и полумесяц – накануне исторического матча Россия – Иран в Абу-Даби Sports.ru извлекает из архива репортаж Дмитрия Навоши для журнала PROспорт о футбольных нравах, обычаях и реалиях этой экзотической страны.
Футбольная сборная Ирана второй (после Японии) обеспечила себе участие в ЧМ-2006 и едва не стала первой, которая из нее выбыла – возможность ее исключения из турнира в связи с навязчивой антисемитской риторикой президента страны Махмуда Ахмадинеджада обсуждалась на самом высоком уровне. На тегеранском стадионе «Азеди» установлен официальный рекорд посещаемости отборочных турниров чемпионата мира – 110 000 человек, хотя туда до сих пор не допускают женщин. Футбольного потенциала этой страны опасаются пока не так сильно, как ядерного, но скоро, похоже, придется. Корреспондент PROспорт побывал в Тегеране на последнем матче иранской сборной перед отъездом на чемпионат мира в Германию
«Водка вкус нехорошо, – разглагольствует Хабиб, смешно, но не противно коверкая английский. – Но две минуты подождать, и тогда начинается очень хорошо». Хабиб везет меня на своем такси из аэропорта имени имама Хомейни, мимо мавзолея имама Хомейни, через площадь имама Хомейни около бывшего американского посольства (разгромленное в 1979-м, оно официально называется с тех пор «Американским гнездом шпионажа») в мой тегеранский отель, снабжая по дороге разнообразными суждениями, от политики до футбола. Хабиб начитан и добродушен, взаимопонимание у нас с ним наладилось как-то сразу, только он наотрез отказывается верить, что в сумке у русского, такой большой, нет ни одной бутылки водки, хотя бы маленькой.
Заговаривая про спиртное, запрещенное в Иране со времен исламской революции 1979 года, Хабиб изрядно понижает голос, как будто откуда-нибудь с заднего сиденья нас может подслушивать агент местной спецслужбы. Он ностальгирует по веселым временам шаха, но как-то совершенно беззлобно по отношению к нынешней ультраконсервативной власти. «Цикл исторический сейчас такой. Как у луны, знаешь, бывают циклы, – с восточной витиеватостью рассуждает таксист. – Сейчас правит полумесяц. Но иногда луна бывает полной». Отель «Лалех» звался до революции «Интерконтиненталем», и к его выцветшей стене до сих пор кое-как крепятся пять звезд. От дореволюционной роскоши в «Лалех» остался только бассейн, в котором можно купаться только в определенные часы (здесь предусмотрены «мужское» и «женское» время).
Тегеранские водители наделены бесстрашием солдат ирано-иракской войны
А еще – впечатляющий вид на заснеженные вершины гор Альборз. Вид, правда, тоже доступен строго по расписанию – в самые первые часы после восхода солнца. Ближе к полудню небо заволакивает густым тегеранским смогом. Большинство машин, забивающих к этому времени улицы 14-миллионного города, – прожорливые иранские «Пейканы», потребляющие на 100 км 15-20 литров бензина (я не преувеличиваю). Параметр «экономичность» в иранском автопроме – не самый приоритетный. Бензин в этой богатой энергоресурсами стране, при небольшом, но статистически корректном округлении, стоит ноль. Когда Хабиб завернул на заправку, я заметил англоязычный ценник: на доллар наливают почти семь литров бензина. Не 92-го или 95-го, а «просто бензина».
Половина тегеранских авто по всем законам механики перемещаться не должна: даже с «почти нового» (1991 года) «Ситроена» Хабиба краска слезает буквально пластами, а тормоза берут только одно колесо после третьего качка. Но они перемещаются, даже очень. А их водители наделены бесстрашием солдат ирано-иракской войны, которые хладнокровно ходили в атаку по минным полям, потому что имам гарантировал каждому подорвавшемуся прямое попадание в рай. Вероятно, погибшим в тегеранских авариях (путеводитель Lonely Planet провозглашает столицу Ирана мировым лидером по количеству ДТП) гарантировано что-то в этом духе, если водят тут в таком суицидальном кураже, а все пересекающиеся потоки следуют через перекрестки одновременно. Функция светофоров в Тегеране – чисто декоративная. «Пейканы» то и дело выскакивают на встречную или еще куда-нибудь за границы здравого смысла, огрызаясь истошными клаксонными воплями. Водители мотоциклов, собранных из запчастей 11 других, ловко поджимают колени, лавируя между грузовиками. 90% мотоциклистов (я не преувеличиваю) гоняют по хаосу тегеранских улиц без шлемов. Рефлекторно вжавшись в сиденье на одном из тегеранских перекрестков, я решаю, что, несмотря на размеры города, буду передвигаться по нему пешком. Потом, конечно, передумаю. Пешеходам время от времени приходится такие перекрестки переходить. А это еще страшнее.
В 1997-м, после ничьей с Австралией, означавшей попадание в финал чемпионата мира, иранская сборная проделывала этот маршрут, из аэропорта в город, на вертолете – во избежание пробок. А на стадионе «Азеди» ее встречали 80 000 человек. Чтобы умерить экзальтацию вокруг этого успеха, власти даже задержали возвращение команды из Мельбурна на два дня. В июле 2005-го на «Азеди» был установлен официальный рекорд посещаемости на отборочных матчей чемпионата мира – 110 000 человек, а по данным репортеров Guardian на трибунах тогда были все 150 000. В Иране издаются 16 ежедневных спортивных газет, да и остальные, возможно, не очень-то раскупались бы, не выноси на видное место футбольные заголовки. Иранцы сегодня востребованы в Европе больше игроков из Японии и Южной Кореи, хотя именно эти страны привычнее считать лидерами азиатского футбола. Только в бундеслиге сейчас играют четверо: Карими – в «Баварии», Махдавикия – в «Гамбурге», Занди – в «Кайзерслаутерне», Хашемян – в «Ганновере».
Чтобы осознать почти опиумную страсть иранцев к футболу, необязательно идти на стадион – хотя я, конечно, собираюсь это сделать. Достаточно отметить, сколько детей гоняют мяч во дворах и на боковых улицах – особенно в южных, беднейших тегеранских районах. Или заглянуть на базар, который начинается почти сразу за площадью имени имама Хомейни и не заканчивается уже никогда. Маленькие мячи из белого и красного пластика, невероятно популярные из-за своей дешевизны, продают там в каждой второй лавке. А торговцы футболками «Баварии», сборной Ирана и местного «Пересполиса» (конечно, нелицензионными) занимают на этом базаре целую улицу.
Бюджет самого популярного клуба Ирана десятикратно уступает бюджету любого «Терека»
Принципиальное отличие Ирана от прочих лидеров набирающего вес азиатского футбола, будь то Южная Корея, Япония или Саудовская Аравия, состоит в том, что эта игра тут не возделывается посредством выраженной тем или иным образом господдержки, а расцветает стихийно, сама собой. Заметных инвестиций в клубы здесь нет: бюджет «Персеполиса», самого популярного клуба Ирана и одного из двух популярнейших в Азии (второй – китайский «Далянь»), десятикратно уступает бюджету любого «Терека». Нет также внятной системы подготовки молодежи – если не считать систему южнотегеранских закоулков, в которых сформировался талант Карими, вплоть до 18 лет гонявшего пластиковый мяч по асфальту. До самого последнего времени религиозные власти, которые в Иране могущественнее политических, относились к футболу с глубочайшим подозрением. Но после того как на чемпионате мира-1998 Иран обыграл США, более-менее смирились и они. Скорее, правда, «менее», чем «более». Два футболиста иранского чемпионата недавно были дисквалифицированы по настоянию клерикалов за прически, не соответствующие канонам ислама. А когда в 2001-м в Тегеране появились рекламные щиты с изображением Дэвида Бекхэма, их через день затянули черной тканью, постановив, что капитан сборной Англии выглядит непристойно. Половину тегеранских биллбордов сегодня занимают профили покойного имама Хомейни и сменившего его в роли духовного лидера Али Хоменеи, сколлажированные в ленинско-марксистском стиле.
Сегодняшний Иран – одна из самых закрытых стран мира. Все СМИ контролируются государством. Интернет фильтруется на предмет благонадежности. Спутниковые тарелки под запретом. Глава «Ночные клубы» в тегеранском Lonely Planet – самая короткая во всей серии путеводителей, она состоит из одного слова: «Размечтались». При подаче документов на иранскую визу девушки из других стран должны прикладывать фото в хиджабе или хотя бы в платке – не говоря уже о том, что они обязаны носить его на территории страны (за нарушение дресс-кода – две недели тюрьмы). Только жизнь в XXI веке устроена так, что совсем закрыться все равно невозможно. И успешнее всего через фильтры нынешнего иранского режима с Запада (а также с востока, севера и юга) просачивается футбол. Сегодняшний Иран, в то же время – одна из самых молодых стран мира. Со времени исламской революции благодаря запрету контрацептивов и поощрению многодетных семейств население страны выросло почти вдвое. Больше половины из сегодняшних 70 миллионов жителей моложе 30 лет. И футбол, апеллирующий прежде всего к молодежи, распространяется здесь эпидемическими темпами. Футбольные ворота я увидел даже во дворе одного из медресе. А тегеранское дерби «Персеполис» – «Эстекляль» затмит сегодня любое в мире и посещаемостью, и ожесточенностью. Краткая сводка с прошлогоднего: 100 000 зрителей, 200 покалеченных в фанатских столкновениях автобусов, 60 арестованных, двое погибших.
Тегеранское дерби «Персеполис» – «Эстекляль» затмит любое в мире и посещаемостью, и ожесточенностью
Футбол – самое высокорейтинговое зрелище на национальном ТВ. Однако матчи ЧМ-2006, как и всех последних чемпионатов, в Иране станут транслировать с небольшой задержкой, чтобы успеть купировать крамольные сцены вроде лозунгов политического характера или неподобающе одетых женщин. По ходу ЧМ-1994, рассказывают, иранское телевидение неожиданно вставило в матч двух европейских команд план фанатов, машущих аргентинскими флагами, но с тех пор там овладели цензорскими ножницами почти в совершенстве.
Шесть девушек, одетых в бейсболки и широкие майки, сидят под арестом в обнесенном колючей проволокой дворе, что сразу за стеной «Азеди». Из-за стены отчетливо слышен шум трибун, переживающих события матча сборных Ирана и Бахрейна. Девушки арестованы за то, что, переодевшись в парней, пытались проникнуть на футбол: согласно иранским законам матчи мужских футбольных команд могут наблюдать только мужчины. Девушки молча ожидают наказания – хотя пребывание вблизи трибун, откуда регулярно накатывают звуковые волны, уже само по себе пытка. Сочувствующий охранник решает перед ними объясниться: «На стадионе много мужчин, они будут вести себя слишком эмоционально и ругаться матом». Одна из девушек отвечает: «Но мы обещаем не слушать».
Фильм «Офсайд», снятый иранским режиссером Жафаром Панахи за полгода до чемпионата мира и взявший «Серебряного медведя» на последнем Берлинском кинофестивале, запрещен к показу в самом Иране. Но через несколько месяцев после его появления, в апреле 2006-го, президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад попытался изменить иранскую трактовку положения «вне игры» и подписал декрет, позволяющий женщинам ходить на футбол. Декрет заблокировали религиозные власти, так что матч Иран – Босния, на который я отправляюсь 1 июня, станет зрелищем men’s only. Единственное исключение за 27 лет, прошедших со времени исламской революции, сделали для болельщиц сборной Ирландии, в 2001-м игравшей в Тегеране стыковой матч за попадание на чемпионат мира. Им разрешили смотреть футбол с отдельной трибуны и, конечно, обязали надеть платки. Многие болельщики сборной Ирландии в тот день тоже пришли на «Азеди» в платках – в знак солидарности. Женский футбол здесь, что характерно, тоже сильный (иранская сборная – одна из ведущих в Азии), но наблюдать за ним с трибун, в свою очередь, позволяется только женщинам. А все футболистки выходят на поле в специальных, спортивного кроя, хиджабах.
Я даже не представляю, каким будет ажиотаж на матчах сборной Ирана, когда на них начнут допускать девушек, если даже сейчас, в день товарищеского матча с Боснией и Герцеговиной, намеченного на шесть вечера рабочего дня, билетов не сыскать. Во многом, правда, ажиотаж вызван закрытием второго яруса «Азеди» на ремонт, на котором давно настаивали инспекторы ФИФА. В продажу были пущены только 40 000 билетов.
Зато я теперь прекрасно представляю, как во время того самого рекордного матча Иран – Япония в июле 2005-го на «Азеди» погибли пять человек, а еще 40 получили травмы. Хаос вокруг – почище того, что на тегеранских дорогах. Взлохмаченные подростки, которым не досталось билетов (или денег, чтобы их купить), собираются в группы и прорываются на трибуны, штурмуя полицейские кордоны партизанскими наскоками. Иногда вооруженная дубинками полиция такие штурмы отбивает – если группа собирается небольшая или наваливается на кордоны недостаточно отчаянно. Количество народу на всех центральных секторах не просто выше их официальной вместимости. Его тут тьма-тьмущая.
Сборная Ирана играет с боснийцами без травмированных Карими и Махдавикии. «Ничего, так даже лучше, – говорит Араш, иранский журналист, сопровождающий меня на трибуне, анонсируя молодых звезд сборной – Каеби, Маданчи и Шоджаи. – Рискну предположить, что это поколение иранских игроков может оказаться даже поинтереснее того, что играет сейчас в бундеслиге». Поначалу оптимизм Араша кажется чрезмерным. Босния, не показывая ничего особенного – по крайней мере ничего такого, что оправдывало бы отсутствие в составе сборной Элвера Рахимича, – уже к 17-й минуте ведет в счете два гола. Но Иран быстро оправляется от стартового недоразумения, уже к перерыву выходит вперед, а в конечном счете отвечает на два боснийских гола пятью. А хорватский тренер сборной Ирана Бранко Иванкович после матча договорится до того, что его команда может стать одним из открытий ЧМ-2006, как стала сборная Хорватии в 1998-м, в которой Иванкович помогал Мирославу Блажевичу. Неслабая амбиция, учитывая, что хорваты тогда взяли бронзу. «Насчет бронзы не знаю, – рассуждает Араш. – А из группы на этот раз должны выйти. Анголу точно обыграем. Есть еще Португалия и Мексика, классные команды. Но Южная Корея в 2002-м победила тех же португальцев очень уверенно, так что почему нет? Тем более что мы южнокорейцев сами периодически обыгрываем».
Футбол – единственная доступная пагубная привычка в Иране
Через пару минут после финального свистка на поле появляется гигантское красно-бело-зеленое полотнище, и подхватившие его футболисты совершают с ним два круга почета по стадиону. Когда их энтузиазм иссякнет, с этим гигантским флагом по полю начинают носиться мальчишки, подававшие мячи, и аффектированные фотографы. На пике всеобщей экзальтации непроглядную темень неба взрывают выстрелы салюта. «Футбол – это единственный легальный здесь теперь элемент западной культуры», – озвучиваю я Арашу свою трактовку непредставимой, безудержной, баснословной популярности игры в Иране, выработанную за время поездки. «Возможно, – говорит, хотя видно, что такое объяснение не кажется Арашу исчерпывающим. – А еще это единственная доступная здесь вольность, если хочешь – пагубная привычка. Азартных игр нет, флирта нет, спиртного нет, и ничего такого в этом духе. Ты посмотри на этих людей. Они же этой радостью совершенно опьянены».
Коллективное опьянение повторится через два дня, когда сборная Ирана снимется со своей тегеранской базы, чтобы направиться в аэропорт имени имама Хомейни, а оттуда – в Германию. Кортеж автобуса с футболистами составят несколько тысяч фанатских авто с торчащими из окон флагами. Словом Iran или цветами национального флага будут раскрашены не только лица высовывающихся из окон авто людей, но даже сами машины. Мотоциклисты в порывах маниакального энтузиазма и на скорости под 100 км/ч будут ставить своих «коней» на дыбы. Все станут горланить какие-то песни и без удержу давить на клаксон. В Германию из-за материальных или визовых трудностей отправится очень мало иранских болельщиков. Но этого заряда поддержки сборной должно хватить надолго.
А в небе над всем этим безумием будет пламенеть заостренный серп полумесяца, точь-в-точь как те, что украшают минареты мавзолея имама Хомейни, только неожиданно большой и очень, очень яркий. Я не преувеличиваю.
Журнал PROспорт N 2 (165) 7 февраля – 20 февраля 2011 года
РАЗРЕШИТЕ ВАС ПЕРЕБИТЬ
PROспорт съездил в Старый Оскол к 34-летнему бойцу Федору Емельяненко, который 12 февраля вновь зайдет в восьмиугольную клетку.
СЛАВО В РОССИИ
Тренер «Краснодара» Славолюб Муслин – о мягких перчатках, английском Вадиме Евсееве и больших черкизовских простынях.
ДАН. СТАРТ
Тренер «Кубани» Дан Петреску – о том, как он был важнее Моуринью. Удивлялся российским клубам и называл дочь в честь «Челси».
ДЕНЬ НЕЯРОК
Неунывающий полузащитник «Эвертона» и сборной России Динияр Билялетдинов приглашает в гости приятеля-журналиста из Москвы, провожает Роя Ходжосона с домашней парковки и ждет, когда на «Гудисон парке» для него освободится место в составе «ирисок».
ПЛЕЙ-МОМЕНТ
В момент, когда в КХЛ составам команд запретили изменяться, а до плей-офф осталось две недели, PROспорт говорит о клубах, которым положено лидировать, выскочках и сборной, которая тоже инструмент кубковой борьбы.
СДЕЛАНА В ГЕРМАНИИ
PROспорт разобрался в устройстве идеального продукта немецкого производства – биатлонистки Магдалены Нойнер – и составил подробную инструкцию по ее эксплуатации.
ЦВЕТ НАЦИИ
PROспорт познакомился с некоторыми из темнокожих спортсменов, всю жизнь выступающих за Россию, и выслушал их монологи о фашизме, тачках и православной вере.
Михаил СВЕШНИКОВ: «В России зарабатывал в десятки раз больше, чем в Швеции»
Лучший игрок чемпионата мира по хоккею с мячом – о победе сборной России, об отсутствии монголов, о возвращении в Швецию и о том, что деньги – не главное в жизни.
ЛЕГЕНДЫ И МИФЫ
Ради того, чтобы послушать молодогвардейские дудки, предаться ностальгии по «Спартаку» 90-х и оценить слаженную работу ходынских охранников, корреспондент PROспорт все выходные проторчал на Кубке легенд.
«В 2012 году рейтинг Карлсена достигнет 3000 и наступит конец света»
Мифы о Магнусе Карлсене комментирует гроссмейстер Петр Свидлер.