Матчи СССР – США
Этот пост написан пользователем Sports.ru, начать писать может каждый болельщик (сделать это можно здесь).
Вернувшийся из длительного отпуска Артём Шаев, успевший полюбиться многим читателям шахматного раздела sports.ru своими подробными статьями о матчах на первенство мира, перешёл к новому историческому периоду упомянутых повествований: временам тотального доминирования советских игроков на мировой шахматной арене. Общественный интерес к произведениям указанного автора и некоторые затронутые им в последних постах темы, прямого отношения к матчам на первенство мира вроде как не имеющие, побудили меня начать свою собственную серию параллельных Артёму постов.
Моя серия будет посвящена сугубо советским шахматным реалиям, но не относящимся непосредственно к практической игре, то есть данные реалии являются, скорее, околошахматными (что и объясняет название серии). Полагаю, что моменты, а подчас – и генеральные линии, которые я буду описывать, по сей день остаются малоизвестными для массового российского читателя – это ещё одна причина, по которой я решился на создание нового блога. (Мой основной блог на sports.ru посвящён другому виду спорта – биатлону.)
Источники, которыми я буду пользоваться, являются, в принципе, публичными, но их тираж в своё время был ограниченным. Пальму первенства среди них, безусловно, следует отдать книге «Большой спорт и большая политика» М. Ю. Прозуменщикова – кандидата исторических наук, исследователя советского политического закулисья и заместителя директора Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ) – бывшего архива ЦК КПСС.
Первый пост в рамках данной серии будет посвящён товарищеским матчам между шахматистами СССР и США в конце 1940-х – начале 1950-х гг. – теме, определённо важной в те годы для мира шахмат. И не только шахмат.
1945: окончание войны и радиоперекличка
Первый матч между шахматистами СССР и США состоялся в первых числах сентября 1945 года и был организован не посредством личной встречи, а по радио. Времена, знаете ли…
Инициатива организации такого матча принадлежала советской стороне: нашим шахматистам, ударникам умственного труда, очень не хотелось отставать от ударников труда физического – победителей Гитлера. Конечно, некоторые из них лелеяли мечты и о мировом шахматном троне, формально по-прежнему занимаемом Александром Алехиным. Но такие мечтатели, разумеется, понимали, что в условиях послевоенной разрухи и неразберихи как в самом СССР, так и во всей Европе перспектива захвата пресловутого трона – весьма отдалённая.
Зато культивировавшийся ещё в довоенные годы в Советском Союзе коллективизм быстро подсказал нашим шахматистам, что следует делать в сложившихся условиях. А вернее – что следует предложить советскому правительству, поскольку в те годы без товарища Сталина и товарища Берии ничего серьёзного сделать было нельзя. Встреча с американскими шахматистами «стенка на стенку», а точнее – победа в этой встрече (и никак иначе) была выгодна как спортивной стороне, так и политической: докажем американцам ещё раз, кто круче на мировой арене, причём интеллектуальной.
Дело в том, что именно американские игроки, возглавляемые Самуилом Решевским и Ройбеном Файном, выиграли четыре шахматные Олимпиады в 1931 – 1937 гг. – на весьма скомканной в связи с началом Второй мировой войны Олимпиаде 1939 года, где победили немцы, они участия не принимали, как и две другие сильные команды – Венгрии и Югославии. А уж тем более на шахматных – как и на «обыкновенных», летних и зимних, – Олимпиадах тех лет не принимал участия СССР. (Почему – отдельная интересная история, которой я в прошлом году касался в своём биатлонном блоге.)
О настроениях, царивших в 1945 году в среде советских шахматистов и шахматных деятелей в связи с предстоящим матчем, Пётр Романовский пишет так: «Советские шахматисты отчётливо представляли трудность стоящей перед ними задачи. Когда выяснились окончательные составы команд, стало очевидным, сколь упорной и трудной окажется предстоящая борьба. Вместе с тем, оценивая объективно возможные результаты матча, мы считали, что победа всё же должна склониться на сторону команды СССР. Впрочем, даже оптимальные прогнозы не шли дальше счёта 12 : 8 в нашу пользу. Некоторые осмотрительно удовлетворялись счётом 11 : 9, а то и 10.5 : 9.5». Но, боюсь, Пётр Арсеньевич немного лукавит. Если бы осмотрительные советские спортивные чиновники докладывали товарищу Сталину о прогнозе «10.5 : 9.5» как о наиболее вероятном, разрешение на проведение матча вряд ли бы вообще было дано.
Радиоматч был организован в два круга для десяти игроков. С советской стороны не участвовал Пауль Керес (почему – Артём рассказывал ещё в марте), что не помешало нашим шахматистам одержать более чем убедительную победу – 15.5 : 4.5. Единственным, определённо «не поддержавшим честь советского флага», оказался Игорь Бондаревский, уступивший в своём микроматче Герману Стейнеру (притом что в первой партии, как раз и проигранной им, он долгое время имел выигранную позицию).
С советской стороны тот радиоматч организовывали Всесоюзное общество культурной связи с заграницей (ВОКС) и Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта (он же Спорткомитет, он же Госкомспорт), предоставившие шахматистам радиосвязь из Малого зала Центрального дома работников искусств в Москве, начиная с 17 часов. С американской – шахматная федерация США и журнал «Chess Review», обеспечившие игрокам необходимые радиоуслуги из нью-йоркского отеля «Генри Хадсон», начиная с 10 часов. Явно не случайно стороны договорились о проведении матча в первых числах сентября 1945 года, то есть в дни подписания Японией пакта о капитуляции во Второй мировой войне, когда любым действиям со стороны двух держав-победительниц уделялось всё мировое внимание.
1946: начало войны и доброта по инерции
Заочная встреча на расстоянии в 9 тысяч километров обеим сторонам понравилась. Почему бы теперь не встретиться лично? Вполне естественная идея. И ещё более естественная, – в послевоенных, к тому же, условиях, – если учесть то обстоятельство, что девять американских шахматистов из десяти были… совершенно верно, евреями, как и шесть советских игроков. И встреча состоялась – в Москве. Опять же в сентябре, но 1946 года. Правда, у американцев возникли немалые сложности с переездом, и в московскую гостиницу «Метрополь» они прибыли разрознённо с опозданием на несколько дней – в основном в связи с нелётной погодой. Что поделаешь – силам природы нет дела даже до королей, не то что до шахматистов.
С советской стороны изменений в команде практически не было – единственно Владимира Макагонова сменил недолюбливаемый НКВД-шниками Пауль Керес. Очевидно, власть предержащие всё же видели разницу между заграничными поездками своих шахматистов и их игрой «на своём поле», то есть под контролем. К тому же, наверное, трудно было бы объяснить американцам, почему столь известный мастер не принимает участия ни в прошлогоднем радиоматче, ни в текущем матче «вживую». В американской же команде произошли целых три замены. На первый взгляд, малозначимые – они касались трёх последних досок, но практика доказала ошибочность пресловутого первого взгляда.
Матч, проходивший в Колонном зале Дома Союзов, вновь завершился убедительной победой советской сборной – 12.5 : 7.5. Впрочем, по сравнению с прошлым годом американцы забрали себе целых три лишних очка, а во втором туре и вовсе уступили лишь с минимальным счётом – 4.5 : 5.5. А всё благодаря трём последним доскам: если в прошлом году Сэйдмен, Купчик и Сантасьер набрали на них всего пол-очка, – вернее, это сделал один Купчик, – то теперь Кевиц, Дэйк и Ульвестад набрали на них целых 3.5 очка, то есть в общем и целом выиграли у трёх своих советских оппонентов. Опять-таки, если точнее, это сделал один Кевиц – против всё того же злополучного Бондаревского. Проиграл свой микроматч и Сало Флор – Исааку Кэждену.
О том, что, несмотря на комфортный отрыв в четыре очка после первого круга, шутить с американцами не приходилось, свидетельствует тот эпизод, что Михаилу Ботвиннику пришлось в одной из своих партий с Самуилом Решевским, находясь во взаимном цейтноте, поступить сугубо прагматично – промолчать. Дело в том, что Решевский после своего очередного хода… забыл переключить часы – чрезвычайно редкий случай в игре больших мастеров. В практике самого Ботвинника был ещё только один подобный случай – в 1936 году на турнире в Ноттингеме, где переключить часы в партии с ним забыл Ефим Боголюбов (и Ботвинник сразу же указал ему на это). Плюс Ботвинник был одним из наблюдателей такой ошибки со стороны своего ученика Гарри Каспарова – во второй партии матча на первенство мира 1987 года. (Да простит меня Артём за такое забегание вперёд.)
Но любопытнее всего, пожалуй, было то, что данный матч вообще состоялся. Дело в том, что ещё в марте 1946 года Уинстон Черчилль, находясь на американской земле, в Фултоне, произнёс свою знаменитую речь, фактически положившую начало «холодной войне». Конечно, Черчилль после неожиданного провала партии консерваторов на прошлогодних выборах не был в тот момент премьер-министром Великобритании, но в глазах мирового сообщества он всё же оставался Черчиллем с большой буквы.
Очевидно, только официальный статус сэра Уинстона как главы британской оппозиции и удержал товарища Сталина от самых что ни на есть активных контрдействий – они начнутся чуть позже, когда СССР взорвёт свою собственную атомную бомбу, когда образуются НАТО и СЭВ (а также ФРГ и ГДР), когда начнётся война в Корее… Короче, когда советские власти окончательно утвердятся в своём мнении, что связи с мировым еврейством, более-менее актуальные в период войны горячей, стали ненужными и даже нежелательными в период войны холодной. Последствия этого мнения для советских евреев всем известны: убийство Соломона Михоэлса, разгром ЕАК, «дело врачей» и тому подобный оголтелый антисемитизм, в том числе газетный. Американцы не оставались в долгу и… Впрочем, об этом речь как раз впереди.
1953: смерть Сталина и отпечатки пальцев
Итак, начавшаяся «холодная война» и связанный с этим сталинский антисемитизм сделали дальнейшие встречи советских шахматистов с американскими явно невозможными – тем более что после организации матча в Москве логично было бы провести следующий таковой где-нибудь в Нью-Йорке. Попытка организации нового матча была предпринята только весной 1953 года – уже после смерти Иосифа Виссарионовича. Новые советские вожди отнеслись к идее благосклонно: мысль о том, чтобы «доказывать» всему миру превосходство социализма над капитализмом с помощью спортивных побед, владела их умами уже несколько лет, а в превосходстве своих шахматистов над любыми другими они не сомневались – хотя бы потому, что розыгрыш мировой шахматной короны к тому времени стал сугубо внутрисоветским делом.
Но, помимо советских вождей, существовали и американские. В стране хвалёной демократии – продолжавшей, если что, активно проповедовать и осуществлять расизм, – набрал силу так называемый «маккартизм», творение изначально малоизвестного сенатора-алкоголика из штата Висконсин. Поставивший целью своей жизни – по крайней мере, политической – защитить в новых условиях США от какого бы то ни было влияния проклятых коммунистов, сэр Джозеф благополучно превратился в американского Вышинского, боровшегося с инакомыслием в стране не хуже сталинских холуёв.
Закон об «антиамериканской деятельности» не только загнал в подполье многие местные политические объединения и общественные организации, но и заочно сделал преступниками всех иностранцев, приезжавших в США из «нехороших» стран: такие гости должны были, пересекая границу, оставлять свои отпечатки пальцев. Ну, а конкретно от советских шахматистов, вознамерившихся ехать в июне 1953 года в США, потребовали заодно и подписать специальную анкету, в которой говорилось, что они, мол, едут на свой страх и риск и принимают на себя ответственность за все убытки, которые произойдут в случае, если их выезд из США будет вдруг запрещён или задержан.
Все попытки советских чиновников покрутить американским властям пальцем у виска (мол, советские шахматисты – лица отнюдь не частные и едут в США по приглашению американской же организации) успеха, разумеется, не имели. Пришлось напрягать самих приглашающих. Шахматной федерации США удалось-таки упросить Госдепартамент дать гарантию на нераспространение «закона Маккарти» на своих гостей, однако, когда советская команда была уже в пути, власти США вдруг объявили о том, что отказываются от данных ими гарантий. Пришлось Хрущёву и Ко срочно разыскивать своих шахматистов в Западной Европе и с полдороги возвращать их обратно в СССР.
1954: товарищи, шахматы пинг-понгу – товарищи…
В следующем, 1954 году вконец зарвавшегося «временщика» Маккарти, превратившегося при президенте Эйзенхауэре в «серого кардинала» страны, наконец-то заставили – в том числе и с помощью пресловутого президента – «слезть с бочки». Таким образом, осуществился принцип «из грязи – в князи – снова в грязи», а по-американски – «zero-to-hero-to-zero», что дало возможность провести-таки встречу советских и американских шахматистов на родине последних. Правда, состоялась эта встреча не в результате сугубо двусторонних переговоров, а в рамках полномасштабного турне советской сборной по всему миру.
Подробнее об этом турне написано у Артёма – справедливо отметившего, что в наших рядах не было Михаила Ботвинника, утомлённого недавним матчем на первенство мира – в отличие от своего более молодого соперника, Василия Смыслова. В свою очередь, американцы играли в том матче сразу после очередного чемпионата страны, к тому же без Германа Стейнера и Исаака Кэждена – по-своему отличившихся, как вы уже знаете, в матчах 1940-х гг. Состарились? Как покажут дальнейшие события – нет. Или не совсем. Короче, в следующем подобном матче они ещё примут участие.
Игра проходила в Большом танцевальном зале нью-йоркского отеля «Рузвельт». На этот раз участники играли не в два, а в четыре круга – правда, самих участников было всего восемь, а не десять. Впрочем, американцы довольно активно задействовали и своих запасных игроков. Однако данное обстоятельство плюс родные стены хозяевам не помогли: они вновь проиграли – на сей раз со счётом 12 : 20. Впрочем, без «слабых звеньев» в советской команде не обошлось: Марк Тайманов проиграл две партии (и весь мини-матч) Ларри Эвансу, а Юрий Авербах – целых три партии Дональду Бирну.
По окончании шахматного матча многие его участники сыграли заодно и в совсем уж дружеский настольный теннис, где советская сторона вновь оказалась сильнее. Надо сказать, что это тоже по-своему делает ей честь. В СССР пинг-понг был весьма слаборазвитым видом спорта, что в условиях обязательных для наших спортсменов побед на международных аренах (особенно – в те годы) ставило советских чиновников в трудное и одновременно – глупое положение. В течение ряда лет они прикладывали прямо-таки героические усилия, чтобы, с одной стороны, не послать своих откровенно слабых спортсменов на чемпионаты мира по пинг-понгу (и не получить за это по шапке от Хрущёва и Ко), а с другой – сдержать соответствующий гнев и угрозы санкций со стороны Международной федерации настольного тенниса, ведь быть членом подобной федерации означает не только ежегодные выплаты определённых взносов в её казну, но и необходимость регулярного участия в официальных соревнованиях под её эгидой.
1955: реклама, АЭС, суд и диспансер
Но возвращаемся к шахматам. Июнь-июль 1955 года. Москва во второй раз принимает у себя американскую шахматную делегацию. Встречают их здесь с истинно русским радушием: на всю страну гремит большая рекламно-пропагандистская кампания, а сама игра, как и девять лет назад, проходит в Колонном зале Дома Союзов: очень уж хотелось советским вождям переплюнуть прошлогодних американцев в плане организации матча. Ну, и что такого, спросите вы? А вот – отнюдь. Это на московской Олимпиаде – ничего такого, всё уже привычное. А для середины 1950-х гг. столь серьёзный пропагандистский размах был для СССР в новинку. (Заметьте, сугубо внутрисоветские матчи на первенство мира проходили тогда «всего лишь» в концертном зале имени П. И. Чайковского.)
Артём в своей статье отметил одну пикантную подробность, относящуюся, правда, к 1954 году: американцы не сумели наскрести денег на поездку в Амстердам на очередную шахматную Олимпиаду. Отсюда лично у меня возникает вопрос: а не была ли их поездка в СССР профинансирована самим же Советским Союзом? С наших деятелей, право же, сталось бы. Хотя, конечно, при отсутствии чётких улик вполне возможно дать и отрицательный ответ на мой вопрос, прикрываясь… ну, хотя бы тем, что на чемпионате США 1955 года в кои-то веки были установлены приличные призы (то есть американские власти и / или филантропы год спустя постыдились-таки своего прежнего поведения).
Зато уж точно можно сказать, что новый матч СССР – США вышел пусть и небольшим, но всё же боком советско-югославским отношениям – даром что Хрущёв, в отличие от Сталина, изо всех сил стремился их наладить. В апреле 1955 года Белград прислал советским шахматистам предложение о проведении матча, подобного матчу с американцами. Но поскольку отвлекать ведущих советских мастеров от подготовки к предстоящему матчу в Москве было нельзя, ребром встал вопрос: что делать – посылать в Югославию, исходя из политической целесообразности, «второй эшелон» (который вполне может и проиграть!) или таки отклонить предложение «вновь друзей» – с большим сожалением и не меньшими извинениями и благодарностями? После нескольких дней оживлённой переписки между Спорткомитетом и ЦК КПСС осторожность, увы, всё же возобладала. (Так что, Артём, на Соловки, как вы пишете, при Хрущёве, может, никого уже и не сослали бы, но это отнюдь не освобождало советских спортсменов от необходимости выигрывать – и желательно всё и вся.)
Сама по себе игра в Москве, даром что с начала и до конца смаковалась в подробностях во всех советских СМИ, особого спортивного интереса для знающих людей не представляла: американцы были разгромлены со счётом 25 : 7. Хотя и здесь, как уже указывал Артём, в советской команде умудрилось обозначиться «слабое звено», причём в лице не кого-нибудь, а самого Михаила Ботвинника, сменившего прошлогоднего «неудачника» Юрия Авербаха: чемпион мира, находившийся в 1955 году явно не на пике формы, проиграл свой мини-матч Самуилу Решевскому.
Гораздо интереснее – повторяю, для знающих людей – было то, что различные советские инстанции, ориентируясь на радушие власть предержащих, выполняли практически все просьбы американской стороны. Посещение загородной резиденции посольства США в Москве аккурат в день независимости США (4 июля) – это даже в счёт не шло. Гости хотели бы поприсутствовать – подумать только! – на заседании суда! А также посетить туберкулёзный диспансер! Может, вас ещё и на первую в мире АЭС свозить, господа хорошие? (Единственная просьба американцев, оставшаяся неудовлетворённой.)
«Оттепель» в самом разгаре, короче. А ведь, например, легкоатлетов из США, которые тоже частенько приезжали тогда в гости к своим заклятым советским друзьям, подобным образом не облизывали. Скорее, наоборот – составляли доскональное досье на каждого такого гостя, а потом ещё и докладывали начальству, что, мол, на словах-то американцы хвалят всё советское, а как до дела доходит, так ведут себя неправильно. (Например, в том же 1955 году в Москве проводился чемпионат мира по конькобежному спорту. Руководители прибывшей американской делегации, оказывается, восторженно отзывались о московском метро и новом здании МГУ, но при посещении автозавода имени Сталина (тогда ещё не Лихачёва) смотрели почему-то не на новенькие автомобили, выходившие с конвейера, а на грязную и изношенную одежду рабочих; будучи же в Кремле, старались фотографироваться только на фоне церквей.)
Как бы то ни было, эта воистину «по-советски» организованная товарищеская встреча оказалась для обеих сторон последней: времена славной довоенной сборной США явно ушли в прошлое, а до эпохи Роберта Фишера было ещё далеко. Да и своих, внутрисоветских, шахматных проблем властям уже тогда хватало: эта «прослойка интеллигенции» спокойно поспать не даст – особенно, конечно, Михаил Моисеевич…