Айсам-уль-Хак Куреши: «Рохан болеет за «Манчестер», а я его терпеть не могу»

Оказалось, что эти ребята действительно очень разные. Бопанна спокойный, основательный, а Куреши все время подпрыгивал на стуле, и из него просто била ключом энергия. А еще они все время смеялись, что, к сожалению, на бумаге не передать. Жалко, что они как всегда торопились, и представитель АТР довольно быстро прибежала вынимать из нашей с Лерой хватки.

Рохан Бопанна: Я начал играть в 11 лет, это было в Индии. А с Айсамом впервые встретился, когда он приехал играть юниорский турнир. Мне было тогда лет 16, ему где-то также. Он был одним из лучших пакистанских юниоров, и он приехал играть. Вот так мы впервые и встретились. Мои родители увлекались теннисом…

- У Вас же есть семейный бизнес?

РБ: Да, но он не связан с теннисом. У моего отца кофейная плантация. И все – с теннисом ничего не связано. Он просто любил теннис и отдал меня играть. Вот так я и начал.

Айсам-уль-Хак Куреши: Я попал в теннис где-то лет в 13 с половиной – 14. Я начал играть потому, что мой дедушка по маме был первой ракеткой Индии, еще когда Индия и Пакистан были одной страной, до 1947. А моя мама 10 лет была первой ракеткой Пакистана. Так что теннис всегда был в моей семье с маминой стороны. Можно даже сказать, он у меня в генах. И когда мне было 13 с половиной, мама привела меня на корт. У меня есть брат и сестра, и я из всех был самым спортивным – все время чем-то занимался, что-то делал.

А с Роханом я впервые встретился, как он уже сказал, когда я приехал в Индию играть. Мне было 16. Он был индийским топ-юниором, я пакистанским. Вот так мы впервые и встретились.

- А когда вы поняли, что ваша команда особенная – не такая как все? Вы же начинали играть не потому, что хотели показать что-то, а просто хотели играть.

РБ: Да, мы впервые сыграли вместе в 2003. Мы играли на челленджере в Англии. Мы были заявлены в одиночку, и у нас не было партнеров для пары, так что мы решили попробовать. И третий же челленджер – в США, в Денвере – мы выиграли. И тогда решили, что если мы смогли победить, значит, что-то в этом есть, что можем попробовать добиться успеха и на других турнирах. В 2007-2008 мы довольно много играли вместе и выиграли, по-моему, 10 челленджеров. А в 2009 впервые выиграли два турнира подряд и вот тогда решили отнестись к парным выступлениям очень серьезно. До этого мы уделяли много внимания одиночке, но в этом году поняли, чтов паре с рейтингом у нас дело обстоит гораздо лучше. Тогда мы решили сосредоточиться на паре и посмотреть, что это принесет. И пока что все идет хорошо.

- И потом что произошло – люди стали обсуждать вас…

АК: Дело в том, что я играю с индийцами с тех самых времен, когда начал играть на международном уровне. Потому что, к сожалению, в Пакистане нет других теннисистов, играющих в туре. Так что для меня играть с индийцами это абсолютно естественно. У нас один язык, одна культура, одна история, так что мы легко ладим. И я играл со многими индийцами до того, как начал выступать с Роханом. Просто, как мне кажется, когда играешь на более низком уровне – фьючерсы, челленджеры – немногие следят за твоими выступлениями, обращают внимание на такую пару. А сейчас мы играем на крупнейших турнирах, нас чаще узнают, изменились наши отношения – мы лучшие друзья – мы стали намного более сплоченными. И многие люди начинают болеть за нас – потому что пакистанец и индиец выступают вместе и показывают хорошие результаты на «Уимблдоне», US Open и других турнирах. И это хорошо. Понимаете, Рохан – действительно мой лучший друг в туре. В этом году мы играем очень много турниров, и я провожу с ним времени явно больше, чем с семьей. И по-моему, именно то, что нас знают во всем мире, делает нашу пару особенной.

- Но был ли какой-то конкретный момент, когда вы поняли, что можете добиться чего-то, что ваша команда может принести пользу вашим странам?

АК: Я думаю, во время «Уимблдона». Мы тогда стали послами организации «Мир и спорт» – это организация, которая ставит своей целью распространять мир с помощью спорта. И перед «Уимблдоном» мы стали, по-моему, единственными теннисистами, входящими в эту организацию. И я думаю, это помогло нам взглянуть шире тенниса. И это прекрасно. Я очень горд, что являюсь частью этого, что мы можем изменить чье-то мнение, рассказать, что мы оба можем отлично ладить друг с другом. И нет никаких причин, по которым Пакистан и Индия не могут ладить. Я очень рад, что участвую в этом.

- Говорят, что вы очень разные. Не могли бы вы описать друг друга – как людей, как игроков…

РБ: Если говорить об игровом стиле – Айсам играет serve-and-volley, он хорошо играет слета, любит забивать мяч у сетки. Если говорить не о теннисе, он очень любит сладости и не любит острое. Болеет за «Ливерпуль».

Он отличный парень, очень легкий в общении, спокойный. Если у меня есть какие-нибудь проблемы, я могу поговорить с ним, и он всегда выслушает. Я думаю, это одна из причин, по которой мы с ним хорошо ладим.

АК: Мой тренер говорит, что мы как гром и молния. Я – молния, а он – гром. Он крепкий парень, у него мощная игра – подача, форхенд. На корте его все боятся, боятся, что он ударит в них мячом. Я, например, никогда не бил ни в кого мячом, а он – да. Я думаю, он любит доминировать на корте.

Я все делаю в последний момент, в то время как у Рохана все готово за два месяца. Он очень организован. Понимаете, у меня есть много слабостей, который у него нет. Я много сваливаю на других, а он очень независим, сам заботится о свих делах.

Он болеет за «Манчестер», который я терпеть не могу. Любит острую еду, которую я не переношу. Он ест быстрее всех, а я самый медленный. И это меня просто убивает – он все время меня ждет. Я даже пытался брать порции меньше, чтобы заканчивать с ним одновременно.

Вообще он отличный парень, я его знаю уже очень давно. И весь этот год он помогает мне делать что-то для моей страны. Благодаря нашей дружбе, нашей игре теннис становится очень популярен в Пакистане. Я думаю, что сейчас он самый известный индиец в Пакистане – после болливудских актеров. И я очень рад, что он мой друг и партнер. Знаете, говорят, что противоположности притягиваются. Я думаю, так оно и есть – у него есть слабости, которых нет у меня, у меня есть слабости, которых нет у него, и мы стараемся компенсировать и дополнять друг друга и в жизни, и на корте.

- Вы же не только послы мира, но и одна из лучших пар в мире. Вы добились этого довольно быстро.

АК: О, ничего себе, я бы не сказал, что это было быстро. Я играю в теннис уже 15 лет. На корте у меня тоже есть слабости – мне всегда хотелось мощнее играть с форхенда, мощнее подавать, но почему-то у меня никогда не получалось – из-за техники или чего-то еще. И я подумал, что из-за своих слабых мест я не смогу стать первой ракеткой мира в одиночке. Но в паре, если у меня будет хороший партнер – особенно сейчас, с Рохном – он сможет компенсировать это. Сейчас вы говорите, что мы одни из лучших, но я надеюсь, через два года вы скажете, что мы лучшие. Вместе мы сможем добиться этого. И результаты показывают, что каждую неделю и каждый месяц мы хорошо выступаем. По-моему, мы обыгрывали все пары из Топ-10.

РБ: Да, по-моему, мы хоть раз обыгрывали всех, с кем играли.

- А вы можете поделить секретами парной игры. Например, что вы говорите друг другу…

РБ: Понимаете, тут нет никакого секрета. Просто тяжелая работа, постоянные тренировки. Мы работаем как команда, ездим как команда, все время обсуждаем все как команда. Нет никакого секрета – все могут бить по мячу, все умеют подавать, принимать и так далее. Главное это наша связь. Мы стараемся заводить друг друга на корте – смеяться, подбадривать друга. Мы стараемся не воспринимать все слишком серьезно, не заглядывать далеко и играть по ситуации.

АК: Но сегодня мы были очень серьезны. Не думаю, что мы хоть раз улыбнулись.

РБ: Да, сегодня болбой по ошибке взял ракетку Айсама и отнес к стрингеру. Было не смешно. (Смеется)

- А какие-нибудь специальные знаки…

РБ: Нет-нет. Все используют одни и те же знаки. Потому что если придумать свои, то можно сбить с толку партнера.

АК: Но у нас есть преимущество. Нам не надо шептаться, потому что никто из наших соперников не говорит на урду или на хинди. Так что я могу с задней линии орать ему, когда он стоит у сетки.

РБ: Нет, некоторые говорят…

АК: Но очень мало. Так что если нам надо что-то поменять, мы можем кричать прямо с задней линии, и нам не надо подходить друг к другу, шептаться и все такое. Так что, я думаю, только это отличает нас от других команд.

- У вас тут было два тяжелых матча против пар, в которых играют сильные одиночники – Южный и Стаховский, Троицки и Типсаревич. Против таких пар играть труднее?

РБ: Конечно, против них тяжело играть. Они играют в особом стиле. У них нет слабостей, которые можно использовать. Форхенд, бэкхенд, прием, подача – все на высоком уровне. И нам надо самим играть разнообразно. На прошлой неделе мы проиграли Типсаревичу и Троицки, но в этот раз смогли зацепиться и выйти победителями. Как вы и сказали – с такими ребятами играть совсем непросто.

АК: Я думаю, то, что многие одиночники играют в паре, помогает нам стать лучше. Мы видим свои слабые места и работаем над ними. Так что это заставляет нас прогрессировать. Это хорошо для тенниса, потому что усиливается конкуренция. И чем больше одиночников мы обыграем, тем больше нас будут уважать. Они уже не будут думать, что парники – это что-то такое, второстепенное, что нас так просто обыграть.

- А как вам погода в России?

РБ: О, очень холодно. Я был тут в марте, играл Кубок Дэвиса, и было холодно. А приехал сейчас – и все так же холодно.

Эстефания торопила нас, чтобы мы заканчивали разговор, и много вопросов еще осталось. Я надеялась задать их на пресс-конференции после победы в финале (она организуется только для победителей парного разряда), но они проиграли.