Маррей был самым достойным №1. Скоро он завершит карьеру
Текст впервые опубликован в ноябре 2016 года.
Урок, который пригодится каждому.
Энди Маррей проиграл четыре финала «Большого шлема», прежде чем выиграть первый титул. Его победе на «Уимблдоне» предшествовали душераздирающие слезы после проигранного финала-2012. Ему было 22, когда он впервые стал второй ракеткой мира. Следующий шаг он делал семь с лишним лет – за 32 года ни один игрок не поднимался со второй строчки на первую дольше четырех. За 42 на вершине рейтинга не было дебютанта старше Маррея.
«Потрясающее упорство», – говорило почти каждое поздравление.
Маррею ничего не давалось легко. Да, свой первый титул ATP он взял уже через полтора года после победы на юниорском US Open-2004, а еще через полгода – летом-2006 – обыграл тогдашнего №1 Роджера Федерера. Тот сезон 19-летний Маррей (вместе с ровесником Новаком Джоковичем) впервые закончил в мировой двадцатке. То есть про Маррея довольно быстро стало понятно, что он пойдет далеко.
Просто был не один и не два игрока, которые в это же время шли дальше.
Федерер и Надаль уже были иконами, когда Маррей еще оформлялся в топ-теннисиста. Джокович, хоть и родился с Марреем с интервалом в неделю, тоже во всем его опередил. Эти трое поочередно доминировали в мировом туре больше десяти последних лет. И даже понятие «Большая четверка», вошедшее в употребление в конце нулевых, включало в себя Маррея с оговорками: будучи на порядок сильнее всех остальных, в сравнениях с Роджером, Рафой и Новаком Маррей практически всегда проигрывал.
Возможно, этот промежуточный статус и превратил его в человека, которого Джон Изнер назвал вдохновением для всех игроков планеты. «Мы с тобой каждую неделю в одних и тех же раздевалках, – сказал американец после финала парижского «Мастерса»-2016. – И я не знаю никого, кто работал бы больше тебя». Ему вторит все теннисное коммьюнити, подчеркивая, что свой статус Маррей именно что «заработал».
«Теннис – такой спорт, в котором необходимо сразу все. Нужно хорошо понимать свою игру и, соответственно, аспекты, которые требуют отдельного внимания», – сказал Маррей в большом профайле Sports Illustrated о своих нетеннисных тренировках. В нем удивляет даже не объем выполняемой работы (в конце концов, что еще делать профессиональному спортсмену, как не тренироваться), а аналитические процессы, которые ее сопровождают: как интервальные тренировки, со временем потерявшие актуальность, были заменены кардио на противонаправленной лестнице; как возрастные изменения и больная спина стали поводом для обращения к гиротонике, а трудности с мотивацией, иногда возникающие из-за однообразия турнирной жизни, преодолеваются в сотрудничестве с психологом.
Сознательность – одно из ключевых качеств Маррея: как человеческих, так и профессиональных. И если за пределами корта это сделало его немного чудаком («феминистом», инвестирующим в стартапы и призывающим голосовать за независимость Шотландии), то в теннисе, наоборот, превратило в глобальную величину и новый образец целеустремленности – игрока, который в неравной борьбе с великими научился из всего выжимать максимум и однажды – пусть и ненадолго – стал лучшим в мире.
Поэтому и закономерно, что достижение Маррея встретило такой живой отклик у его коллег: оно стало подтверждением вечной теннисной истины о том, что ты успешен настолько, насколько усердно работаешь. Терпеливый парень, совпавший эпохой с лучшими игроками в истории своего спорта, показал, что прорваться можно даже через них, – просто надо не рассуждать про «золотое поколение», а заткнуться и пахать. И тогда, возможно, дюжину лет спустя уже великие назовут тебя королем и скажут, что для них честь играть с тобой.
«Вполне могу потерять первое место через неделю и больше никогда там не оказаться, – с характерной трезвостью мысли сказал Маррей в Париже, когда только стал №1. – Так почему бы не насладиться этим достижением».
Приятная, должно быть, неделя.
Маррей – лучший теннисист мира. Ого!
«Все говорили, что здесь свеча не пройдет». Как Энди Маррей слушает только себя
Фото: Gettyimages.ru/Phil Cole, Clive Brunskill, Dan Mullan