Полиция будет задерживать болельщиков «Тоттенхэма» за использование слова «жид»

Я думал, наша, сегодня в Раменском

Да нигеры какие-то придумали....

1.Евреи в русской литературе. русская литература, кажется, со времён Державина никогда не чуралась еврейской темы. Тут и Шутливое стихотворение Пушкина "Христос воскрес, моя Ревекка!", и две "Еврейских мелодии" Лермонтова, и "Тарас Бульба" Гоголя, и рассказ "Жид" Тургенева, и "Каин и Артём" Горького, и "Ж.довка" да "Гамбринус" Куприна... А Маяковский через образ еврея беспощадно критиковал промахи Для Пушкина еврей и шпион – это синонимы. В 1827 г. на станции между Боровичами и Лугой Пушкин встретил партию арестантов; среди них был и Кюхельбекер, его лицейский товарищ, впоследствии декабрист. Пушкин не узнал его. «...Высокий, бледный и худой молодой человек, с черною бородою, во фризовой шинели, и с виду настоящий жYд, – и я принял его за жYда, и неразлучные понятия жYда и шпиона произвели во мне обыкновенное действие; я поворотился им спиною...» В стихотворении «Черная шаль» еврей выступает как шпион и предатель; и конечно он – «презренный еврей». Ко мне постучался презренный еврей. «С тобою пируют (шепнул он) друзья; Тебе ж изменила гречанка твоя». И этот донос предателя «произвел обычное действие»: «Я дал ему злата и проклял его». Однако не только для Пушкина понятия еврея и шпиона неразлучны. Это общее представление для русской литературы первых десятилетий XIX-го века. Лермонтов относился к евреям несравненно более терпимо, чем Пушкин. Но когда ему понадобилось рассказать биографию еврейки Тирзы («Сашка»), на сцене появился жид-шпион. Когда Суворов Прагу осаждал, Ее отец служил у нас шпионом; И раз, как он украдкою гулял В мундире польском вдоль по бастионам, Неловкий выстрел в лоб ему попал. И многие, вздохнув, сказали: «жалкой, Несчастный жYд, – он умер не под палкой». Тургеневский шпион Гиршель («ЖYд») достойным образом дополняет эту коллекцию. Этот Гиршель был немецким евреем и в 1813 году, когда русские войска проходили через Европу, был фактором, поставщиком всякого товара, в том числе и живого, в русской армии. Не случайно первое знакомство русской литературы с подлинными евреями началось со шпионов. Нет оснований винить русскую литературу в предвзятой вражде к евреям, в слепой расовой ненависти. Русская, точнее – великорусская интеллигенция, дворянская, помещичья по своему происхождению, евреев не знала, не видела и не могла видеть, потому что евреев в России тогда еще почти не было. Отдельные евреи только случайно могли попасться на глаза дворянину-писателю. О евреях русская интеллигенция судила по мимолетным впечатлениям и по западноевропейской литературе. Но литературные евреи были не те, что униженно сгибались перед помещиком и предлагали свой товар. Первое непосредственное знакомство с евреями свели русские офицеры в эпоху наполеоновских войн и походов через Европу. Русская армия в Польше, Австрии, восточной Пруссии видела евреев только в образе факторов, не брезгающих никаким видом товара, и шпионов. Легенда о всеобщем еврейском шпионстве имеет за собой многолетнюю историческую традицию. Еврей-шпион был необходимой принадлежностью военных рассказов и анекдотов; оттуда он перешел и в литературу. С понятием о еврее у Пушкина связывалось представление о чем-то отвратительном, грязном, мелком. ЖYд Соломон в «Скупом рыцаре» внушает отвращение мелкой изворотливостью и трусостью своей. Он жаден, скуп, как ростовщик. Но не в нем поэт воплотил демоническую страсть к деньгам, как источнику власти. Скупой рыцарь дрожит над золотом, как подлинный традиционный «жYд» всей мировой литературы. Что в сравнении с ним мелкий ростовщик Соломон! Ho жида Пушкин не избрал бы в свои герои. Страсть к золоту не родит в душе еврея драматической коллизии. Старый барон – трагическая фигура, Соломон – только «презренный еврей». ЖYд появляется у Пушкина в самых позорных и унизительных сочетаниях. На шабаше ведьм, приснившемся пьяному гусару, ...поют, играют, свистят, и в мерзостной игре ЖYда с лягушкою венчают. «Гусар» В «Песнях западных славян» жYд дает такой совет Стамати: ...ступай на кладбище, Отыщи под каменьями жабу, И в горшке сюда принеси мне... ЖYд на жабу проливает воду, Нарекают жабу Иваном... «Федор и Елена» Когда вернулся оскорбленный муж Федор, то он ... Стамати зарезал, А жYда убил, как собаку... И как «собаку», собирается повесить еврея Соломона благородный рыцарь Альберт. В живом и современном ему еврействе Пушкин не видел людей. Еврей не был личностью, и смешно было бы говорить об его достоинстве, внутренней жизни, духовных интересах. На юге России, в Одессе, в Кишиневе Пушкину случалась видеть евреев; взгляд поэта равнодушно и бегло скользил по еврейским лицам, и остались у него только внешние впечатления. «Третьего дня хоронили мы здешнего митрополита, – записал Пушкин в кишиневском своем дневнике, – во всей церемонии более всего понравились мне жYды: они наполняли тесные улицы, взбирались на кровли и составляли там живописные группы. Равнодушие изображалось на их лицах; co всем тем – ни одной улыбки, ни одного нескромного движения! Они боятся христиан и потому во стократ благочестивее их». Между евреями и образованным русским обществом начала XIX-го века не было ничего общего, не было ни