Муж Ласицкене: «Мы видим ситуацию с антидопинговым агентством Украины. Никакой международной реакции, хотя нас за это уже расстреляли бы»
Журналист Владас Ласицкас, муж олимпийской чемпионки в прыжках в высоту Марии Ласицкене, высказался об ограничениях, которые устанавливает для россиян Всемирная ассоциация легкоатлетических федераций (World Athletics).
– Недавно международная легкоатлетическая квота россиян на 2022 год была увеличена с 10 до 20 спортсменов. Хорошая новость?
– 10 или 20 – разница небольшая, поскольку любой запрет плох. И-за чего изначально появились ограничения? Из-за дела Лысенко, штрафа и бывшего главы ВФЛА Шляхтина. Но первое закрыто, второй выплачен, Шляхтин давно ушел. Все движется якобы в нужном направлении, план восстановления выполняется, а лимиты на спортсменов остаются. Почему?
Кто-то говорит: 20 лучше, чем 10. Но на Олимпиаду в Токио норматив выполнили более 30 россиян. Какая разница для оставшихся за бортом, сколько поехало, 10 или 20? Маша пошла в CAS еще и потому, что ее волнует эта ситуация. За свое место в десятке была спокойна, а других за что банить? Человек заслужил право соревноваться, и не соревнуется, ничего хорошего в этом нет.
Важно понимать: двадцатку допущенных должны объявить в феврале. Список будет составлен на весь год. Шубенков пропускает зиму, но вернется летом: значит, минус одно российское место на зимнем чемпионате мира, его же надо сохранить за Сережей.
Есть еще ходоки, которых у нас очень любят включать в команду. И в двадцатку обязательно пропихнут, но в марте в Сербии не будет ходьбы, она не входит в программу. С толкателями и метателями та же картина. В итоге зимняя заявка сжимается как шагреневая кожа, никаких 20 человек на мартовском чемпионате мира не окажется.
– Как в феврале определить лучших на весь год, если с осени не было стартов?
– Есть «указивка» World Athletics – приоритет у включенных в международный пул тестирования. Сейчас в нем 12 человек: десять «токийцев» плюс недавно добавленные Моргунов и Кнороз. Но мы не знаем, допустим, в каком статусе сейчас Даша Клишина, тоже включенная в пул. Выступает? Закончила? Вроде бы дала понять, что зимой соревноваться не хочет. Как быть с ее местом в квоте?
Определять в феврале спортсменов, многие из которых подтвердят отборочный норматив только весной, не очень правильно и понятно. Квота держит всех подвешенными и по срокам, и по людям. В этом смысле неважно, 10 или 20 мест в команде, все равно котенка макают носом в лужицу. А ВФЛА, при всем уважении к Ирине Приваловой, заняла позицию: пусть все идет как идет, без возмущений и протестов.
– Видите смысл протестовать?
– Смысл – спортсмены, лишенные соревнований. И легкая атлетика, которую невозможно развивать без выступлений. Отмолчаться и выполнить план по восстановлению – хорошо, но это так не работает. ВФЛА по-прежнему закрытая организация, спортсмены не понимают, что происходит. Нам поступают международные ЦУ, мы что-то рапортуем в ответ. Что именно и зачем?
Раз в три месяца платим World Athletics по 300 тысяч долларов из госбюджета. А где развитие легкой атлетики внутри страны? Где спонсоры? Каков бюджет ВФЛА, который уже должен был быть сформирован? Где попечительский совет? Тишина. Что-то делается, никто из атлетов не понимает, что, а санкции продлеваются. Если хотите работать в таком формате, надо настраиваться на бан до Парижа-2024.
– Давайте поспорим. ЮАР лет на 30 выкинули из мирового спорта, хотя в стране наверняка были атлеты, не поддерживавшие политику апартеида. Болгарских штангистов отстранили от мировых турниров по национальному признаку, хотя среди них могли быть те, кто не принимал допинг. И все утерлись, потому что такова жестокая практика. Когда чаша терпения переполняется, правых и неправых больше не сортируют, спортсмены обязаны это понимать.
– Тогда давайте посмотрим на условных кенийцев, у которых попадается каждый пятый большой чемпион. Где санкции ко всей стране? Американский тренер Саласар уличен в допинговой деятельности и отовсюду изгнан. При этом расследование показало, что никто из его подопечных, ни Хассан, ни Мо Фара, не замешан. А для кого Саласар все это делал? Сам принимал?
Это не к тому, что мы чистые и пушистые. Ясно, что виноваты, хотя и отпираемся. Однако в последние шесть лет все повернулось так, что это уже не просто борьба с допингом. Иначе она велась бы на разных направлениях, а не на одном.
– На каких, кроме кенийцев и Саласара?
– Не желаю Украине плохого, но мы видим ситуацию с их антидопинговым агентством. Оно предупреждало спортсменов о тестах, выдавало соревновательные тесты за внесоревновательные. И никакой международной реакции, хотя нас за это уже расстреляли бы. А Маша, чьей вины ровно ноль, опять пропускала бы старты.
Я за жесткую борьбу с допингом, но многовекторную и справедливую. Но нам говорят: «Это другое», хотя мы давно в теме и прекрасно понимаем: то же самое. И чиновники везде одинаковые. И люди. Если боретесь – боритесь, но не казните одних, заигрывая с другими.
– У Кении и Украины есть база проб, которую считают сфальсифицированной и давно требуют выдать, а они все не выдают?
– Аргумент понятен: нам шьют государственное участие. Но допинг остается допингом независимо от того, физические лица его продвигали или юридические. Мы подписали дорожные карты, согласно которым оплачиваем любой чих World Athletics, впору зачислять ВФЛА в официальные спонсоры. Кто конкретно подписал? Шляхтин? Юрченко? Нас не спросили, нам не сказали, наказанных нет.
Люди натворили дел и испарились, а расплачиваются спортсмены. На словах куда-то движемся, но ощущения, что в 2022 году сменим безликую форму на российский флаг и сможет распевать за границей гимн, не возникает, – сказал Ласицкас.