Даррен Маккарти. Глава I
Я рос в местечке Лимингтон, штат Онтарио. С самого детства я осознал, что не буду счастлив обычной, рутинной работой. Я наблюдал, как мой приемный отец трудится по 18 часов в сутки, и осознавал, что это не для меня. Я работал на него только ради того, чтобы заработать деньги на хоккей. «Для тебя это должно быть дерьмово, - говорил мой отчим, - поскольку ты не можешь сам уйти и тебя не могут уволить».
Я не был примерным работником. Не упускал любой возможности отлынивать от дела. Я мечтал попасть в Национальную хоккейную лигу не в последнюю очередь потому, что это позволило бы мне избежать того же изматывающего труда, который выпал на долю моего отчима.
Мой биологический отец, Дуг Франкотти, был копом в Барнаби, штат Британская Колумбия. Но его не было рядом, когда я рос, так как они с моей матерью, Робертой, разошлись сразу после моего рождения. Их роман не продержался и года с момента моего появления на свет.
Главным мужчиной в моем детстве был мой дедушка, Боб Притчард, которого все звали просто «Джигс». У него была своя ферма в несколько акров в Вудсли, штат Онтарио. Настоящая деревенская жизнь. Идеальное место для 5-летнего ребенка.
У нас в семье все любили спорт, но наибольшее влияние на меня в этом плане оказал мой кузен, Шон Робертс, который потом поиграл на юниорском уровне. Он был на 5-6 лет старше меня, но все равно позволял играть с ним и его сверстниками.
Во что только мы не играли: футбол, бейсбол, хоккей… И никто не делал скидку на мой возраст. Эти игры закалили меня. Именно тогда я научился стоять за себя. И именно Шон первым объяснил мне, как это лучше сделать.
Казалось, что беззаботная жизнь на ранчо продолжится вечно. Но я ошибался. Как-то на пороге нашего дома появился мужчина по имени Крэйг Маккарти. 29 апреля 1977 он обвенчался с моей матерью. Мы переехали в Лимингтон, пусть ранчо в Вудсли и оставалось центром моей вселенной.
Крэйг Маккарти был хорошим, трудолюбивым человеком, но ему было тяжело справляться со столько гиперактивным ребенком. Мы часто сталкивались из-за моего поведения. Но эту проблему удалось решить. Спорт.
Я до сих пор убежден, что ребенок не должен зацикливаться на одном виде спорта. Пусть он только и мечтает, к примеру, об НХЛ. Но ему нужно что-то еще, чтобы снять психологическое напряжение. Для меня этим стал бейсбол. К счастью, в тот период времени в Лимингтоне уродилось талантливое молодое поколение.
К 12 годам я трижды выигрывал чемпионат Онтарио. И я уверен, что мы могли бы добиться гораздо большего, если бы участвовали в большем количестве соревнований.
Наверное, серьезно стать хоккеистом я захотел лет в 10. Тогда мне удалось убедить моего отчима поднимать меня в 6 утра, чтобы я мог потренироваться хотя бы час до того, как отправиться на учебу. С 6 до 16 лет я посещал специальные тренировочные лагеря при Университете Гельфа, надеясь развить свои навыки. Моим родителям приходилось выкладывать по 400 долларов за неделю занятий, а потом я работал на отца, зарабатывая по 4 бакса в час, чтобы оплатить вторую неделю.
В 15 лет я забил около 80 голов за команду «Лимингтон Райдерс» в детской лиге. Именно это позволило моей семье принять окончательное решение относительно моего будущего. Хотя сделать это было далеко не просто.
Тренер команды Юниорской лиги B «Питерборо Роадраннерс» Брайан Драмм смог убедить моих родителей, что я смогу добиться успеха в хоккее. Главная проблема заключалась в том, что Питерборо находился в 293 милях от Лимингтона. Пусть для канадцев вполне привычно, что молодые талантливые игроки уезжают в другой город, чтобы набираться больше мастерства. Но это не значит, что канадские родители соглашаются на это без раздумий.
Однако тренер Драмм заявил, что будет работать со мной индивидуально. Он видел во мне потенциал игрока НХЛ. Он сказал, что я могу жить с ним и что он будет следить за тем, чтобы я не забрасывал учебу.
Мой отчим всегда считал, что ты не должен задаваться вопросом: «А что если бы…» Именно поэтому он поддерживал все мои увлечения. Так что, в конце концов, родители дали добро на мой отъезд. Они даже прикупили коттедж в 20 минутах езды от Питерборо, чтобы им было легче навещать меня. Это бы серьезный удар по семейному бюджету, но они понимали необходимость такой жертвы.
Тренер Драмм сразу объяснил, что, в первую очередь, я должен окрепнуть физически, а уже потом заниматься техникой. Он стал первым человеком, который сказал мне, что я могу пробиться в Национальную хоккейную лигу. Моей главной проблемой было катание. Я посещал специальные уроки, часами оттачивал свое катание, но оно так и осталось слабейшим аспектом моей игры.
Это был совершенно иной уровень хоккея. И моя мама осознала это, когда она приехала в тренинг-кэмп «Питерборо» и увидела, как я выбиваю всю дурь из одного из парней. Как и советовал тренер, я старался утвердиться в роли тафгая. Но моя мама была взбешена увиденным. Она даже не хотела разговаривать со мной после этого. Ведь он знала совершенно иного Даррена. В детский лиге я играл в стиле Александра Овечкина – бомбардир, который сминает все на своем пути. И ей было сложно принять мой новый стиль игры.
Я мечтал, чтобы «Питерборо» выбрал меня на драфте Канадской хоккейной лиги. В 1989 году у команды была два пика в третьем раунде. Я был уверен, что один из них потратят на меня. И я был просто раздавлен, когда «Питс» пропустили меня. Зато вскоре подсуетился «Беллевилль».
Три сезона в составе «Буллс» прошли просто замечательно. Лидером команды был будущий энхаэловец Скотт Торнтон. При первой же возможности, я что есть сил впечатал его в борт. Я мог слышать реакцию Торнтона: «Что это за ебанутой пацан? Что не так с этим ублюдком?» Мы подрались, и я смог постоять за себя. С тех пор Торнтон всегда был готов помочь мне ценным советом.
В первом сезоне командой руководил Дэнни Флинн. Потом ему на смену пришел Лэрри Мэйвити, поигравший в свое время в ВХА. Для меня он был идеальным тренером. Приверженец старой школы, отдающий предпочтение жестким игрокам. Он не терпел нарушения субординации. Если ты дерзнул нарушить правила, то должен был заплатить за это.
Как-то я вместе еще с несколькими парнями засмотрелись телевизор и вышли на раскатку с опозданием в несколько секунд. Мэйвити помчался в раздевалку и сорвал телевизор со стены. Он орал на нас, словно мы совершили страшное преступление. Но в его представлении мы сделали именно это. Мы продемонстрировали неуважение к игре, к команде.
Как и учил тренер Драмм, я должен был зарекомендовать себя в первом сезоне. Мне удалось набрать 27 (12+15) очков при 142 минутах штрафа в дебютный год. Мне было 17 лет, но я заработал уважение.
На следующий год я забил 30 голов, сделал 37 передач, а также на моем счету было 20 драк в 60 матчах. Количество штрафных минут возросло до 151. Но самым запоминающимся моментом сезона-1991/92 стала для меня первая встреча с Крис Дрэйпером. Он выступал за «Оттаву 67» и только что вернулся с молодежного чемпионата мира. Помню, тогда подумал: «Что это за парень с золотой цепью на шее, который носится по льду со скоростью 100 миль в час?» Тогда я еще не знал, что этот парень станет самым близким моим другом.
«Оттава» выбила нас в плей-офф за 6 матчей. Никогда не забуду драку между Дрэйпером и Брентом Гретцки. Считаю, что Крис выиграл тот поединок, но я никогда не говорил ему об этом. Наоборот, я всегда подтруниваю над Крисом. Вспоминаю ту схватку. Их долго не могли растащить, но никто из соперников так и не сподобился на увесистый удар. Словно они лупили друг друга подушками. Я всегда говорю: «Может, вы и выиграли ту серию, но меня хотя бы не побил Гретцки».
Брент Гретцки был хорошим хоккеистом и, играй он сейчас, мог бы сделать хорошую карьеру. Но ему не хватало физических данных. За 194 игры в составе «Беллевилля» он забил 84 гола и набрал 250 очков. Быть младшим братом самого Уэйна Гретцки крайне сложно, но Брент отлично справлялся.
С 1987 по 1991 года правила НХЛ позволяли выбирать 18- и 19-летних игроков только в первых двух раундах. Когда тебе исполнялось 20, то тебя могли выбрать уже в любой момент.
Я рассчитывал, что меня выберут, когда меня будет 19. В то время моим агентом был Ролли Томпсон, и он заявил, что, по слухам, мной интересуется «Баффало». Однако тогда меня никто не выбрал, и я решил сменить агента. Но главное я решил в следующем сезоне стать непреодолимой силой для соперников.
Летом я занимался по специальной программе, которая включала в себя тренировки в горах, велотренажеры и катание на роликах. Я был в лучшей форме за всю свою карьеру.
Удивительно, сколько свободы я получил в том сезоне. Я мог подхватить шайбу на синей линии, заехать в зону и бросить без помех. Никто не хотел стоять у меня на пути. Я был признан лучшим игроком ОХЛ в том сезоне. На моем счету было 55 голов в 65 матчах. Добавьте еще 72 передачи и получите 127 очка. Гретцки набрал 121. Как много игроков могут сказать, что обошли Гретцки в бомбардирской гонке?
Я анализировал свои бои в юниорской лиге и считаю, что проиграл только раз. У меня были ничьи, но поражение нанес мне только Тони Йоб из «Кингстона» в мой первый сезон. Однако через два года мы вновь встретились (он играл уже за «Су-Сент-Мэри») и уж тогда я отвел душу. Я запомнил этот момент, так как на той игре присутствовала моя мама. К счастью, она уже смирилась с той мыслью, что только таким способом я смогу пробиться в НХЛ.
Та игра против «Грейхаундс» также была знаменательна тем, что я отметился хет-триком. Занимательно, что ворота соперника тогда защищал Кевин Ходсон, с которым мы потом были партнерами по «Детройту».
На арене «Беллевилля» установили специальную голову быка, которая загоралась, мычала и испускала дым каждый раз, как «Буллс» забивали. Тогда мы накидали Ходсону 10 шайб. Позже он признавался, что его еще некоторое время мучили ночные кошмары «с этой чертовой головой быка с ее горящими глазами».
Я старался убедить клубы НХЛ, что я могу постоять за своих партнеров, что я могу выполнять большой объем черновой работы. Когда представители «Детройта» проводили со мной собеседование перед драфтом-92, то Кен Холланд спросил: «На что ты готов пойти ради того, чтобы играть в НХЛ?» Я посмотрел ему прямо в глаза и ответил: «На все что угодно. Я знаю, что многие бросаются такими словами, но я тот, кто действительно пойдет на все».
Наверное, это произвело на них впечатление, так как «Ред Уингс» выбрали меня под общим 46-м номером.
Я сожалею, что за три года, проведенные в «Беллевилле», у нас так и не получилось пройти далеко в плей-офф. В то время команда находилась в режиме перестройки.
Зато я вспоминаю игры против Эрика Линдроса. Его была крайне сложно остановить. Он просто растаптывал всех на своем пути. Но стоит отметить, что от «Буллс» ему все же доставалось. Конечно, силовых приемов в стиле Скотта Стивенса никто не проводил, но Линдрос все равно время от времени попадал под хит, так как всегда играл с опущенной головой.
Моя юниорская карьера хорошо подготовила меня к НХЛ. Но минусом того времени стало то, что я стал слишком рано вести бурную, взрослую жизнь. Тебе 16 лет и ты начинаешь зависать с 19- и 20-летними парнями. Родителей рядом нет. Тренеры стараются оградить тебя, но они не знают тебя также, как твоя семья. Так что не трудно себя распустить.
Я начал пить, курить дурь и позволять себе много лишнего. Тусовался словно рок-звезда. Я быстро вырос после того, как покинул родительское гнездо. Возможно, слишком быстро.
дальше! :)
Овечкин рос в другой среде... у него не было выбора быть тафгаем или нет )
но, правда, насколько я помню - он и до НХЛ отличался настырностью и изобретательностью (т.е. не просто мощь и желание, но и интеллект) - выделялся даже на фоне приехавших в локаут к нам НХЛовцев
это сейчас он даже проще стал играть
может мама-басктеболистка на первых порах что-то подсказывала, какие аспекты ещё (кроме силы и скорости) важны в игровых видах...
тафгаями становятся люди другого склада... или как это объяснить... короче у них совсем другой путь изначально. Даррен вон описывает детство трудного подростка.
Саня был мажором из очень известной семьи...
характер совершенно другой.
из наших суперзвезд только у Ковальчука есть задатки тафгая.
спасибо за перевод!