19 мин.

Алимжан Тохтахунов: «В ЦСКА я за свои деньги встречал судей, подарки им делал, девок приводил»

– Следите сейчас за футболом?

– Больше по телевизору. Раньше ходил в «Лужники», сидел на воздухе, дышал, общался. А сейчас вип-кабин наделали, все прячутся, ни с кем даже не поздороваться.

– Как вам уровень?

– Иногда бешусь. Игроки, которые получают миллионы долларов, не могут остановить мяч, ошибаются, у них отскок на пять метров. И это футболисты сборной. Недавно общался с Семиным, говорю ему: «Юра, почему твои все время через края играют? Почему подают в штрафную, а мячи выигрывают защитники другой команды?» Даже если ты плохой нападающий, лезь через середину, может, проскочишь, штрафной получишь. Но у нас обыграть один в один пытаются единицы, и то только иностранцы.

– Верите, что все изменится?

– Когда я жил в Германии, немцы стали чемпионами мира. Когда во Франции – французы. В Италии – итальянцы. Сейчас вернулся в Россию. Ничего не хочу сказать, но есть надежда, что хотя бы в четверку мы попадем. Только я продолжаю думать, что не стоило отпускать Капелло.

– Как это?

– Перед ним стояла задача – подготовить команду к 2018 году. Он просмотрел 50 футболистов, работал. У него же не было промежуточной цели выиграть Европу, правильно? Ну, попали мы туда, в итоге с позором проиграли, что-то изменилось? Лучше бы сразу пропустили и спокойно готовились к чемпионату мира.

Алимжан Тохтахунов

– Когда-то вы знали весь «Милан».

– Каха и Шева познакомили. Никогда не забуду, как команда поддержала меня в венецианской тюрьме. После моего ареста в Форте-дей-Марми в 2003-м Каладзе передал 15 подписанных маек.

– Расскажите.

– Вызывают: «Идите, посылка пришла». Комендант сначала достает колбасу, какую-то еду и кидает в мусор. Я говорю: «Эй, ты что делаешь?» – «Нельзя» – «Может, в камеру нельзя, а здесь покушаю». Ни в какую. Дальше он открывает следующий пакет и видит майки. Тут не выдерживает: «Настоящие? Дай мне». И показывает на фамилию Индзаги. Я отвечаю: «Знаешь, за что я сижу? За коррупцию. Если дам, это опять будет коррупция». И понес в камеру.

– Там удивились?

– Конечно, охали. В Италии футбол – это все. А вертухай-комендант постоянно подсылал ко мне кого-нибудь: то с пуховой подушкой, то с одеялом, лишь бы завладеть майкой Индзаги. В итоге я согласился – в Венеции все-таки холодно. Получил за это матрас и две подушки. Но пальто никому не отдал.

– Пальто?

– До этого случая команда подарила мне фирменное, миланское. Я надевал его на тюремные прогулки. Вообще, они часто делали подарки – на Кубке РЖД вручили мне несколько сумок с формой. Но коллекции у меня нет, я раздаю атрибутику миланистам. Хотя некоторые из венецианских маек до сих пор хранятся дома.

– Читал, что в Москве вы ходили с «Миланом» на дискотеки.

– Тогда в очередной раз поразился, какие там профессионалы.

– Не пили?

– Наоборот, столько, что о-хо-хо. С нами был один грузин, который работал в «Рубине». Он сказал: «Я видел, как пьют футболисты, но не видел, чтобы столько». Водку смешивали с «Ред Буллом», но шикарно держались. Я не помню, чтобы кого-то тошнило, чтобы их несли или кто-то падал. Они умели пить.

" Мальдини в «Милане» называли не по имени, а только Капитано. Вставали, когда он заходил"

– Молодцы.

– Иногда они брали меня на посиделки после матчей. Правда, я не знал итальянского – приходилось молчать, или Каха с Шевой переводили. Мы ходили в любимые клубные ресторанчики. Совсем не пафосные, а маленькие, душевные. Если верх оказывался забит, игроки спокойно спускались в винный подвал, там для них накрывали стол. Бывало, что попадали в место, где обычно отдыхают люди из «Интера». Но никакой вражды между футболистами не было, они все дружили.

– Удивительно.

– Никому не отказывали в автографах, фотографировались. Как-то с нами за столом оказался Эрос Рамазотти, помню многих телеведущих, других звезд. Случалось, что, наоборот, вся команда приезжала ко мне в гости.

– В Форте-дей-Марми?

– Да, сейчас там дома у Костакурты и Мальдини, тогда я снимал виллу. Помню, сидели на пляже в шатре, неожиданно прибежала куча детей. Наверное, штук сто. Все такие культурные: «Синьор Алекс, можно мы автограф возьмем?»

– Игроки «Милана» тоже выделялись культурой?

Реклама 18+

– Конечно. Например, Мальдини они называли не по имени, а только Капитано. Вставали, когда он заходил. Или тепло принимали новичков. Вспоминаю, как взяли белоруса Кутузова. В один из первых дней Виталий пошел в магазин Dolce&Gabbana и купил дырявые джинсы с булавками. Костакурта как увидел, сразу к нему: «Ты где такое купил? Сними булавки скорее, нас за это штрафуют». По-доброму развел, они ведь сами в таком ходили.

– С Берлускони общались?

– Нет, но когда меня посадили, ребята просили его как-то решить вопрос. Сильвио ответил, что не совсем понимает, в чем дело, и меня, наверное, экстрадируют в Америку. Не знаю, мог ли он действительно помочь или нет, все-таки я был незнакомым русским человеком.

Алимжан Тохтахунов

– Вы с детства окружены интересными людьми.

– Я родился в Ташкенте, а в шестидесятых к нам на работу приехал Борис Аркадьев. Гуляю вечером, он мне: «Алик, иди сюда. Ты знаешь, вот если Сева возьмет клюшку, он в хоккее лучший. Выйдет на поле с мячом – в футболе лучший. Возьмет бильярдный кий – лучший. Настольный теннис – тоже лучший. Это гениальный спортсмен.

– Бобров?

– Да. Потом рассказал смешной случай: «Один раз шел с тренировки, переоделся, а кошелек остался в других штанах. Сел в троллейбус, подходит кондуктор, я говорю: «Забыл кошелек». Мужик рядом начинает: «Да знаю я таких!» Кондуктор вроде хочет мне поверить, так этот мужик не дает, начинает меня позорить, оскорблять. Я подошел к нему: «Если вы еще раз оскорбите, я вас ударю по лицу».

– Культурный.

– Вот именно. Не по морде, а по лицу. Для послевоенных пацанов, у которых мат-перемат стоял, было необычно, что человек так разговаривает. Но Аркадьев нас любил, запросто общался, ходил на все юношеские игры, техничных ребят привлекал к команде.

– Перед Качалиным «Пахтакор» тренировал Якушин.

– Потом он вернулся, и мы сильно сдружились. Я на тот момент работал помощником Миши Барского – администратора. Приехал из Москвы, потому что умерла мама, и год нужно было провести дома. И вот трудился рядом с таким авторитетом. Якушин, конечно, человек умный и с юмором. Не зря прозвали Хитрым Михеем. Навсегда запомнил его установки защитникам: «Выпрыгни вперед него. Если не успел, то за задницу ущипни, как-то мешай, нервируй».

– Вы за клуб так и не сыграли.

– Только за дубль немного, а потом уехал в Гулистан. Там создали новую команду, построили стадион под это дело. Заманили деньгами – в Ташкенте платили 60 рублей, на новом месте предложили сразу 350.

– Солидно.

– Еще обещали аттестат – я ведь в тот год заканчивал школу, а учился плохо. В Гулистане сказали, что все организуют. В итоге не обманули. Но и мы все сделали – добились повышения в классе. Хотя с кем играли – обыгрывали разных колхозников по 8:0 и 12:0.

– Заряженными арбузами баловались?

– Не пробовал, потому что по возрасту не подходил. Но вообще такая традиция существовала. На зиму кололи шприцами. А летом могли просто шампанского влить.

– Землетрясения 1966 года вы избежали?

– Нет, как раз в тот момент находился в Ташкенте. Хорошо помню, как трясло, все ходило ходуном. Весь город выскочил на улицу, мама со страху молиться начала. Потом люди боялись возвращаться в дома, спали где придется. Кто-то на детской площадке – одеяло прямо на горку стелили. Хотя такого ужаса, как в Ашхабаде, у нас не произошло.

– Повезло.

– Да, может, только старые глиняные лачуги разрушились. Наш дом, например, до сих пор стоит, его отремонтировали. Правда, на тот момент он был непригоден для жилья, поэтому нас переселили в новую квартиру на Чиланзаре.

Алимжан Тохтахунов

– Как в 17 лет вы оказались в Москве?

– Абдураимова забирали в ЦСКА. Я просто сел с ним в самолет, а потом в такси.

– Как просто.

– Приезжаем в клуб, там встречает Бобров: «Ты в футбол-то играешь?» Я ни на что не рассчитывал, просто ответил: «Да, школу закончил» – «Так играй за нас, за дубль». Но очень скоро затянули карты, я честно сказал: «Всеволод Михайлович, какой из меня футболист?»

– И вас сделали помощником администратора.

– Да, поселили в пансионате на Ленинградке – там сейчас гостиница ЦСКА. А стадион, который Гинер построил, – вообще мой родной. Я там на бровке спал всегда.

– Как это?

– Команда тренировалась на этой арене, я приходил, открывал каптерку, выкидывал на поле мячи, жилетки и свободен – ложился спать. Только Бобров часто будил: «Иди побей Астаповскому, иди попинай этому». Заставлял в двусторонке бегать, если не набиралось людей на два состава. Числился-то я все равно футболистом, а не администратором.

Реклама 18+

– Почему?

– Потому что одновременно служил в армии, считался материально неответственным. Вот меня и сделали футболистом третьей категории – я получал 80 рублей.

– В казарме ни дня не провели?

– Зачем? У меня имелась бумага за подписью начальника московского округа Павловского, что я имею право жить вне казармы и ходить вне формы, потому что прикреплен к команде. Хотя один раз случился скандал.

– Какой?

– Задержали в Домодедово за игру в карты. Отняли бумагу, дело дошло до коменданта Москвы. Боброва и начальника клуба вызывали на ковер. Меня хотели отправить в Таманскую дивизию под Наро-Фоминском, но Всеволод Михайлович отстоял. Попросил, чтобы оставили в роте на территории ЦСКА. А там такая рота… Называлась халява. Две недели по утрам в форме проходил. После развода переодевался и шагал на стадион. Ночью опять шел к картежникам.

– Бобров карты не одобрял?

– Наоборот. Я ведь за свои деньги встречал судей, подарки делал. Что там ЦСКА выделит 80-100 рублей. Я тратил по тысяче-две, номера снимал, девок им приводил.

– Судили потом как надо?

– Нет, честно. Мы и так сильнее всех были – в 1970-м команда стала чемпионом. Просто если приезжали судьи, считалось правильным свозить их в магазин, купить одежды, продуктов. Это все на мне висело.

– Чем еще занимались?

– Встречал и провожал футболистов в сборные – юношеские, олимпийские, молодежные. Решал бытовые вопросы – кому холодильник привезти, кому еще что. Я со всеми общался – с Шестерневым, Капличным, Федотовым. С Володей Пономаревым до сих пор дружу. Если что-то надо, они обращались ко мне.

– Почему же ушли через три года?

– Повзрослел. Это сначала интересно, потом надоедает. Плюс стал богатым человеком. Зачем мне работа?

Алимжан Тохтахунов

– Разбогатели на картах?

– Да, начал играть еще в Ташкенте. В Москве быстро стал своим.

– Каким образом?

– Люди поняли, что я честный человек, плачу по долгам. Хороший игрок определяется не только тем, что он умеет, но и как платит. Если вовремя и есть деньги, значит с ним можно иметь дело.

– Где собиралась карточная элита?

– Катранов, то есть мест для игры, за все время было много. Милиция постоянно разгоняла, приходилось переходить в новый. На вид – обычные квартиры. Например, какой-нибудь бомж сдавал. Помню, в маленькую двушку набивалось человек по 50 – как в трамвае в час пик. Многие чумазые, прокуренные. Потом выходишь, тебя тошнит, откашливаешься полдня. Спать негде, стоя как-то кемаришь, если сильно устал.

Реклама 18+

– Атмосферно.

– Там собирались все, у кого были деньги – цеховики, мошенники, писатели, военные. Один пришел к нам капитаном и пока играл дорос до подполковника. И тут облава. Естественно начальству доложили, его вызвал главнокомандующий танковых войск: «Как вам не стыдно! Среди преступников играете в карты». Так подполковник ответил: «Вы знаете, товарищ генерал, эти преступники намного честнее, чем люди в армии».

– Разжаловали?

– Конечно, хотя ему чуть-чуть не хватало до пенсии. Но в основном милиция ничего не могла предъявить. «Играете?» – «Нет, футбол смотрим» – «А деньги?» – «Мои деньги». Они знали нас наизусть, но прямой статьи за карты не существовало. Поэтому проводили облавы, чтобы найти людей, которые в розыске – такое иногда случалось, – или пришить мошенничество.

" Мы жили по другим понятиям, и у проституток деньги не брали. Считалось, что если возьмешь, то руки жечь будет"

– За что?

– Некоторые находили фраера и обыгрывали его. Он писал заявку, милиция начинала поиски по катранам.

– В какую игру у вас получалось лучше всего?

– Во все.

– Считались миллионером?

– Богатым. У меня было все, что можно – квартира на Фрунзенской набережной, мебель, люстры, «Жигули». «Волги» выигрывал и прятал во дворах. Каждый год ездил отдыхать в Ялту, Сочи. И там продолжал играть.

– Юрий Антонов рассказывал, что у него официально был миллион, но он не знал, на что в Союзе его можно потратить.

– Многие с этим сталкивались, поэтому и играли от нечего делать. Некоторые в итоге крупно проигрывались. Не могли заплатить, от отчаяния вешались, резали вены. Причем люди очень солидные.

– За долги наказывали?

– Если человек проигрывал мне, я мог поймать и побить. Заставлял потихонечку отдавать. Не обязательно сразу все, достаточно и по три тысячи в месяц. Некоторых просто называли фуфлыжниками.

– В смысле?

– Не били, не убивали, а навсегда вычеркивали из списка людей, которым можно доверять. И больше этого игрока ни в один катран не принимали. Случалось, что и я крупно проигрывал. Тогда в поисках денег шел вниз, играл с теми, кто слабее классом. Или занимал у друзей. Но чаще справлялся своими силами.

– Как-то вам скинулись все центровые проститутки Москвы.

– Вранье. Мы жили по другим понятиям, и у проституток деньги никогда не брали. Считалось, что если возьмешь, то руки жечь будет.

– Обманывать тоже запрещалось?

– Нет, но если тебя ловили, то соперник забирал весь выигрыш. Если нет – не твои проблемы, другие должны быть более внимательными.

Алимжан Тохтахунов
Реклама 18+

– Вы трижды сидели в тюрьме.

– По смешным обвинениям. В Союзе за нарушение паспортного режима и тунеядство. В Италии за подкуп Олимпийских игр. Хотя венецианская тюрьма была как больничка.

– Шикарные условия?

– Телевизор, душ и холодильник в камере. Каждую неделю приезжал магазин, и ты мог заказывать любые товары – деньги списывались со специального личного счета. На Рождество приходил батюшка, раздавал всем одежду, сигареты, еду. На мусульманские праздники давали халяльную пищу. В обычные дни каждому разрешали посещать комнату для молитв. Чуть заболевал – сразу вызывал коменданта.

– Похоже на курорт.

– Помню, подсадили одного русского. Выглядел как бомж, привезли нищего. Так через полгода, когда его выпустили, он несколько раз возвращался за вещами – столько одежды ему надавали. Причем все брендовое, от хороших фирм.

– Ваш арест стал неожиданностью?

– Полнейшей. Полиция приехала в Форте-дей-Марми, сказала, что задерживает за создание солнцевской мафии. Я говорю: «Вы что, с ума сошли, я 15 лет живу за границей» – «Вы можете объяснить это нашему прокурору? Давайте проедем с нами». Когда привезли, показали бумагу из ФБР, надели наручники и засунули камеру.

– Ужас.

– На следующий день будит сокамерник: «Тебя по всем каналам показывают. Говорят, что русский мафиози задержан за подкуп Игр в Солт-Лейк-Сити». Я обалдел: «Какие Игры? Меня там даже не было». Дальше появился адвокат.

– Что сказал?

– «Алимжан, тебя хотят забрать американцы, но ты отказывайся, мы тебя здесь отпустим». Судья ему поддакивает. Я завелся: «Отвезите в Америку, я ничего не покупал, я их не боюсь». Кое-как уговорили остаться, обещали через пару дней выпустить под домашний арест. В итоге проторчал в тюрьме 10 месяцев, но адекватных обвинений так и не предъявили.

– Серьезно?

– Итальянцы просили американцев выслать конкретные пункты. Это было необходимо для экстрадиции. Но из США прислали какой-то бред, вымышленные статьи. После этого меня освободили. Только сейчас мне опять закрыт въезд во все страны мира, потому что я в розыске Интерпола. Американцы придумали второе дело, чтобы узаконить первое.

– Каким образом?

– Я просто позвонил друзьям, у которых имелась букмекерская контора. На основании звонка они сделали вывод, что я связан с нелегальным бизнесом. Все как и в первый раз. Тогда разговаривал по телефону с Анисиной, так они посчитали, что я купил для нее золотую медаль в Солт-Лейк-Сити. Хотя я просто поддерживал ее как знакомую и россиянку, объяснял: «Марин, не переживай, ты сильнее всех, выиграешь».

– Сейчас общаетесь с ней?

Реклама 18+

– Нет, она странно себя повела. То я знаю его, то нет. Елки-палки, ты что, виновата в чем-то? Ты чемпионка мира, выиграла все на свете, веди себя нормально. А она начала вилять, у американцев стало еще больше подозрений.

– Вас обвиняют в покупке золота и для Бережной с Сихарулидзе.

– Их я вообще не знал. Так же, как и французскую судью, которую я якобы подкупил, так же, как и Шевалье, который якобы выступил посредником. Да на самом деле ничего не было. Все это придумали, чтобы устроить скандал и вручить второе золото канадцам.

– Зачем?

– А зачем команду инвалидов сняли? Зачем легкоатлетов отстранили? Смотри, что сейчас делают: бомбят сирийцев и говорят, что это не они, а русские.

– Мы можем поступать так же в ответ?

– Это уже к Путину вопрос, я не могу на такое отвечать. Я лишь слепо верю руководству страны. Что бы они ни делали, они делают правильно. Слава богу, что пришел такой президент, который восстановил страну, поднял наш авторитет. Думаю, что сейчас поборемся.

Алимжан Тохтахунов

– В Париже вы жили рядом с Хуссейном.

– Саддама тогда уже не пускали во Францию, но дом был выдающийся. Красивое место, во дворе фонтаны, открывалась дверь – на входе висел его портрет. В Париже проживало много интересных личностей.

– Например?

– Княгиня Гагарина. Как-то шел с одной девушкой, встретил ее, 102-летняя княгиня спросила: «А вы откуда?» – «Из Екатеринбурга» – «О, помню, в 1916 году я встречалась там с генералом Черновым».

– Целая эпоха.

– И не она одна такая. Как-то на Новый год ко мне приехали Настя и Марианна Вертинские, Степик Михалков. Мы заказали стол в ресторане. Получилось так, что в нем справляли праздник русские из того времени. Я один был из современности. И вот Степа пошел в туалет, по пути разговорился с людьми. Его спросили: «А как вы попали сюда? Как ваша фамилия?» – «Приехали из Москвы, я вот Михалков» – «Так вы наши родственники, мы Толстые». В итоге они пригласили нас домой на чай.

– Богатство ощутили?

– Они уже жили как французы. Да и большинство князей были обнищавшими. Одна приходила в ресторан, я спрашивал: «Вы княгиня?» – «Ой, Алик, какая я княгиня. Я полы мыла, чем только не занималась. Мы уже забыли, кто такие». Но как только я отворачивался, начиналось.

Реклама 18+

– Что?

– «Бандит, русская мафия». Шофер рассказывал: «Ты прошел, она французам все про тебя объяснила».

– Париж – веселый город?

– И днем, и ночью. Однажды со знакомым проходим мимо клуба, смотрим – лимузины. Русский парень говорит: «Пойдем внутрь, там весело, одни негры» – «Да что там делать?» – «Ну, пошли». Взяли стол, сидим. Оборачиваюсь – Тайсон.

– Подошли?

– Я закричал: «О, Майк!» Он заулыбался, руками замахал, к себе зовет. Подхожу, тут фотограф снимает нас на Polaroid и сразу же предлагает купить фото. Короче, неплохой бизнес. Но была и трагичная история.

– Какая?

– Я жил в 1 км от тоннеля, в котором разбилась Диана. Когда случилась авария, как раз ехал домой. Помню, все перекрыто, мигалки. Спрашиваю: «Что случилось?» – «Принцесса разбилась». И так совпало, что через день я улетал в Лондон, где у меня тоже была квартира. Вся траурная процессия проходила прямо под моими окнами. Весь центр оказался засыпан цветами. Что-то невероятное творилось в тот день.

 Вы лично знали женщину, которую королева возвела в рыцари.

– Да, Суламифь Мессерер, тетя и приемная мама Плисецкой, ведь родная мать Майисидела в тюрьме. Мессерер сделала из Плисецкой балерину, правда, перед смертью Суламифь Михайловны они поругались и больше не разговаривали. Кстати, во время ареста в Италии, Мессерер находилась у меня в гостях. Полицейские начали рыться в ее вещах и наткнулись на фотографию: принц Чарльз вручает ей орден.

– Испугались?

– Ничего не поняли от волнения: «Кто это?» – «Не видишь, что ли? Принц».

– Ваша дочь закончила академию хореографии.

– Однажды я привез для нее и академии Майкла Джексона. 1993 год, он прилетел на концерт в Москву. Помню, такой тур стоил миллион долларов, но организаторы его не отбили. Заработали только 600 тысяч. Продавать звезд ведь еще не умели, плюс холодно, дожди, октябрь. Поэтому Джексон все время сидел в «Метрополе». Получалось, что в гостинице жили только я и его команда.

– Общались с певцом?

– С его директором – он почему-то все время со мной здоровался. Из-за этого разговорились, оказалось, что они ждали встречи с Ельциным. Я объяснил, что это вряд ли случится, но могу организовать поездку в школу Большого театра. У директора заблестели глаза, он переговорил с Майклом, и на следующий день повезли. Правда, сначала заехали в Таманскую дивизию – Джексон маршировал на плацу с солдатами, снимал фрагмент нового клипа.

– Как его приняли в академии?

– Дочь вынесла хлеб, соль. Он со всеми сфотографировался, хотя до этого директор просил категорически не делать этого. Говорил, что Майкл переживает из-за шрамов на лице. Я предупредил всех, но потом запрет снялся сам собой. Тем более что никаких шрамов я не заметил.

Реклама 18+

– Говорят, вы занимались трансфером Нигматуллина в Италию.

– Нет, он переходил уже без меня. Я вообще никогда не занимался переходами – слишком мелко. На тот момент у меня было три казино в Москве, зачем мне 300-500 тысяч от одного трансфера? Я только помог войти в агентский бизнес Марко Трабукки.

– Как?

– Советами, связями. Рядом со мной Марко набрался духу, потому что до этого он считался неудавшимся хоккейным агентом, а при мне разбогател. Я раскрыл ему глаза, что надо идти в футбол.

– Ваш «Отечественный футбольный фонд» до сих пор функционирует?

– Да, журналы – «Отечественный футбол» и «Спорт и мода» – уже не выпускаю, потому что нет денег. Но ветеранам помогаю. Мне говорят: «Нужно отметить такую-то дату». Или у кого день рождения. Я выделяю средства, дальше ветераны сами их перераспределяют.

– В бизнесе активны?

– Нет у меня больше бизнеса. Сдаю несколько помещений в аренду, на этом все.

– А работа в Думе?

– На общественных началах. Я помогаю Иосифу Кобзону в его депутатской деятельности.

 

источник