Второй лишний. Почему мы должны радоваться расставанию Льюиса и Николь
Миру нужен Джордж Клуни. Как опция отказа от совершенства ради своей, одинокой миссии, которая порой заставляет выть как отбившегося от стаи в «Танцующем с волками». Со всеми бывает. Но хорошо знать, что где-то кто-то может «выть» с улыбкой Дэнни Оушена, выходящего из неволи.
Или с выдержкой «Американца», Майкла Клейтона, стерильного одиночки из «Мне бы в небо», бонвивана из рекламы Nespresso.
Или даже с улыбкой отца в «Потомках». Заметили? В этих фильмах у Клуни не было кино супруги.
Во вторник Льюис Хэмилтон – лучший британский атлет, значит первая ролевая модель после принца Уильяма и Колина Ферта — расстался с Николь Шерзингер, вероятно –теперь – лучшей холостячкой по периметру от унылого пейзажа Шарлотты Бронте до звуковых хуков Рианны. Николь 36 – бюджетные холостяки, и поклонники ТОГО клипа Pussycat Dolls, навострились.
Расставание инициировала Шерзингер: четвертое за последние 7 лет. Ты в Монако – я в Лос-Анджелесе. Ты гоняешься за чемпионство – я за эти 7 лет не выпустила ни одной адекватной пластинки, ты даже популярней, чем я. Скоро я стану той деталью в боксе, которую непременно нужно показать при аварии или крутом повороте. Камера наведена – брови поднялись, Льюис прошел поворот, камеру убирают – Николь остается Николь. 36-летней звездой для звезды — без детей и заключенного брака. Пожалуй, это расставание поймут не только поклонники фильмов со Стрейзанд и Тиной Фей.
Рори – Каролин, Клинт – Дина, Моника – Венсан, Джонни – Ванесса, Леонардо – какая-то из массовки «Волка с Уолл-Стрит», которая забыла уйти с яхты. Это были не обывательские расставания – лос-анджелесское «я устал», припорошенное владением собственными островами, «из-за тебя не получается в спорте» — с амбициями 50 миллионов за год, или патриархальная старость.
И ни разу не было из-за «ты отодвигаешь помолвку». Такое могло случиться у Кейт Хадсон (в кино), у Барни в ситкоме — в обычной семье, в постановке, где по вечерам передвигают декор. Не с той парой, которая приходит на аудиенцию к Папе Франциску, получает 4,5 миллионов просмотров за Ice Bucket и выигрывает чемпионат в классе Королевских гонок. Измена – да, но «отодвигаешь помолвку», может быть еще его британский акцент? Они как-нибудь разберутся, если нет – есть PR отдел и об этом можно не объявлять два года. Или вообще не объявлять.
Не может быть причиной расстояние – в мире, где тебе платят за то, чтобы расстояние быстрее пройти. Не может быть близость — в индустрии, где ее можно скрыть за твитом. Не может быть так — по ромкомовски – человечно. Мне 36, помолвка, по-моему, затянулась.
А по Льюису нет. Или да, оно может быть человечно. Но он выбрал назначенную цель и сам выберет время. Как тогда… когда у Джорджа Клуни в iPhone не было номера с фамилией «Аламуддин».
Эээй, это не имеет ничего общего с характеристиками героев – это и сейчас два лучших… чего уж там – болида – автопарка. Предложений у Николь будет больше, чем у Жаклин Кеннеди в утро 23 ноября, она быстро станет «Кеннеди-Онассис» (или останется Шерзингер, Николь Хэмилтон — слишком просто, как и Pussycat Dolls). Но Льюис хотя бы еще на год – останется Джеймсом Хантом. В тот раз, когда мы знали, что в его жизни многое для первых мест, но «Формула» – пока на самом первом.
Да, это и тот раз, когда Рон Ховард снял «Гонку».
Вера в отказ от большего искушения ради того, чтобы с чем-то остаться (гонками, кино, чаще всего сумасбродным) – бодрит. Как «Fame» Дэвида Боуи. Королевский аскетизм королевского класса (сердце Ханта остановилось в 1993 сразу после того, как он сделал предложение Хелен Дайсон).
Хэмилтон с супругой – не перестал бы быть Хэмилтоном без (даже если бы его попросили стать Шерзингером… хотя бы на Нюрбургринг). Холодной сорвиголовой, позволяющей немного треш-тока и готового во все глаза смотреть на солнце, когда все жмурятся, на выходе из поворота в Монако.
Но 31-летний Хэмилтон, сказавший «пока не хочу» (и кому – Николь Шерзингер, даже Клуни бы такого не выдал) – это luxury-класс, мы будто вновь в 70-х. Меха, Боуи, модели – но прости, не сегодня – он предназначен для выбранной (да – сумасбродной) цели. Во времена фильма «Четыре пера» — это была война. Берни Экклстоун сделал из нее гонки.
Не нужно связываться обязательствами с Наоми Кэмпбелл – главное, чтобы она пришла на пит-лейн (первый брак Берни прошел в церемониале Ники Лауды – уже через 20 минут Экклстоун был на работе). В прессе, как в теннисном боксе – должна присутствовать аура (Ханта, Клуни) того, кто у Фудзиямы не скажет «довольно».
Клуни удавалось настолько легко (приводить в «бокс» разных подружек) — будто, стартуя с конца, он обошел всех в Монако: одна, другая, третья, пловчиха, актриса, модель, режиссер, кто-нибудь из «Скорая помощь», из эпизода «Друзей», не заезжай на пит-стоп – протяну на этой резине. И неважно кто, сколько и насколько серьезно. Важно — как он мог от них отказаться. Отказаться от искушения стать зависимым от красоты – дать почувствовать, что в большей мере предан чему-то другому. Верно, ставки «чего-то» повышаются с уровнем красоты.
И пока Льюис лучше. В отличие от кино – он решил, что на какое-то время кто-то будет лишним в виде, где не требуется притворяться. Где требуется контроль на 300 километрах в час, когда в лицо светит солнце Монако.
Опубликовано на сайте блога Rashmore.com
