Как Пьерлуиджи Коллина стал лучшим судьей в мире
Жители южных регионов Италии любят упрекнуть своих соседей с Севера в занудстве, излишнем служебном рвении и рыбьей крови в жилах. Нет в них, мол, ни страсти, ни жизни. Не знаю, как на счет страсти и рыбьей крови, но родители маленького Пьерлуиджи, Лучано и Илия Коллина, оба происходившие из провинции Болонья, самого что ни есть, настоящего работящего итальянского Севера, действительно с утра до вечера пропадали на работе. Лучано занимал должность в Министерстве обороны, а Илия была учительницей в начальной школе.
Пока родители отдавались праведным трудам, за их единственным сыном присматривала тётя Биче, почтенная пожилая дама, которая сквозь пальцы смотрела на маленькие шалости Пьерлуиджи и раз и навсегда определила главную гастрономическую страсть будущей грозы самых отъявленных футбольных хулиганов планеты, для итальянца, впрочем, нисколько не оригинальную – пасту.
Когда ему исполнилось пять с половиной лет, родители решили, что их чадо получило свою порцию беззаботного детства и определили его в школу при институте монахинь Святой Анны – заведение исключительно пуританского склада, где послушание и смирение считались за высшую добродетель. Неудивительно, что мальчишке, обожавшему играть в футбол на небольшом пустыре за приходской церковью, часто доставалось от строгих монахинь – то за уши выдерут, то будут щипать за щеки, пока те не начнут гореть. Хитрость состояла еще и в том, что Пьерлуиджи попал в подготовительный класс в обход итальянских законов, не позволявших детям, не достигнувшим шестилетнего возраста посещать учебные заведения. Так что, когда в школу наведывались инспекторы с проверками, монахини, в беспокойной суете похожие на согнанных с насеста кур, прятали Пьерлуиджи в какой-нибудь укромный уголок и велели ему не высовываться.
На футбольном поле Пьерлуиджи был старательным парнем и хотя страсти и желания в его игре было больше чем таланта и мастерства, его приняли в команду приходской церкви «Орион» – ту еще кузницу футбольных талантов, хотя даже и там он больше сидел на скамейке запасных, чем играл. Промыкавшись среди резервистов до пятнадцати лет, он отправился на просмотр в команду «Паллавичини», и к собственному удивлению был принят, впоследствии отыграв за них два года на позиции либеро.
Учеба в научно-гуманитарном лицее давалась ему легко, даже несмотря на то, что большую часть времени Пьерлуиджи проводил не в аудитории, а в коридорах лицея, болтая с либерально настроенными преподавателями и в пиццерии «Альтеро» на улице Уго Басси, к молчаливому неудовольствию собственных родителей. Ближе к концу обучения в лицее, когда настала пора завязывать с играми в футбол и делать выбор в пользу юридического или экономического факультета, сосед по парте, чье имя история умалчивает, неожиданно предложил Пьерлуиджи записаться на курсы футбольных арбитров – тот лишь пожал плечами: «А почему бы собственно, и нет? Пошли!».
«Когда тебе 17 лет ты делаешь что-либо без какой-то особой причины, просто для того, чтобы получить новый опыт. Когда я согласился пойти на курсы, я не знал, как далеко всё это зайдет. Но все сложилось таким образом, что спустя 13 лет я отсудил свой первый матч Серии А и продолжал оставаться рефери вплоть до 2005 года» – рассказывал Коллина годы спустя.
Его дебют в качестве главного арбитра должен был состояться в игре молодежных команд, в тихом курортном городке Беллария, что в провинции Римини. Пьерлуиджи весь трепетал, предвкушая большой день, но радость ожидания сменилась большим разочарованием – из-за вспышек менингита в городе местное правительство приняло решение закрыть все муниципальные учреждения, в том числе и стадион, на котором должен был пройти матч. Родители Пьерлуиджи, в первый и единственный раз за всю его карьеру посетившие игру, которую должен был судить их сын (Коллина-старший был тем редким случаем итальянского мужчины, который не любил футбол и ничего в нем не смыслил), так и не увидели отпрыска в действии.
Оказавшись на пороге внутренней кухни мира футбольных судей благодаря случайной фразе, брошенной его приятелем, Коллина быстро проникся новым занятием, желая изучить все аспекты работы судьи и зачастую просил разрешения у арбитра I категории сопровождать его на матч, который тот должен был обслуживать, вместо того, чтобы посетить очередную игру Серии А в Болонье.
В тех играх в подземелье итальянского футбола, где команды натурально бились кость в кость не на жизнь, а на смерть и где судьям приходилось особенно несладко (отчасти из-за агрессии фанатов, отчасти из-за 22 разгневанных парней на поле), он, наблюдая за работой опытных коллег получал неоценимый опыт, позволяющий ему стремительно прогрессировать, что не укрылось от глаз тогдашнего руководителя болонской секции арбитров Пьеро Пьяни. Во многом именно благодаря ему Пьерлуиджи сумел всего за два года перескочить из болотистой местности Серии С в Серию В и это еще при том, что по статистике из 80 судей, обслуживающих матчи Серии С, лишь 5 % добиваются перевода в лигу рангом выше. Пойдя на повышение Коллина вздохнул с облегчением – все-таки второй по силе итальянский дивизион, больше не придётся по несколько часов сидеть в раздевалке, ожидая пока карабинеры будут успокаивать разгневанных тиффози местной команды, которые вряд ли бы стали ограничивать себя фразой «Судью на мыло!» попадись он им в руки. «Когда сейчас я думаю о некоторых ситуациях, в которых я находился, мне остается только восклицать «Mamma mia» и ничего другого, только «Mamma mia» - рассказывает Пьерлуиджи.
В тот период образцом для подражания Пьерлуиджи служил итальянский судья Луиджи Аньолин, совмещавший высочайшее качество работы на поле с некоторой долей эксцентричности за его пределами. Он, например, по прибытии на стадион любил поспать минут 40, после чего, как ни в чем не бывало шел судить игру. Юный Коллина был настолько впечатлен Аньолином, что однажды тоже решил вздремнуть перед игрой, прямо на кушетке в судейской.
«Я растянулся на кровати и попытался заснуть. Ничего особенного не получилось, кроме того, что я встал совершенно отупевшим с одной четкой мыслью, что подобный метод психологической подготовки к матчу мне совсем не подходит» - вспоминал Коллина в своей автобиографии «Мои правила игры».
После этого случая, Пьерлуджи стал еще серьезнее относиться к вопросам подготовки, хотя его никогда нельзя было обвинить хоть в сколь-нибудь халатном отношении ко всему, что связано с приготовлениями к игре.
«Подготовка – это ключевое слово в понимания того, что я имею ввиду под «профессией арбитра». А это значит: усердие, работа, внимание, ничего не оставлять «на авось». Идея о подготовке автоматически связана с бегом, ведь в течение 90 минут на поле арбитр только и делает, что бегает. В настоящее время в футбол играют на очень высоких скоростях с большим количеством единоборств, и арбитр должен быть атлетически подготовлен к скорости, с которой ему приходится бегать по футбольному полю».
Но Коллина, разумеется, не ограничивал себя исключительно беготнёй – как человек подходящий ко всем вопросам системно (не зря он параллельно работал финансовым консультантом), он изучал тактические схемы команд и технические характеристики игроков, вместе с которыми он должен был выйти на газон.
«Судье, контролирующему матч, просто необходимо знать тактические схемы команд, используемые ими модели игры, как они группируются, по системе 4-4-2, 3-4-3 или, возможно, 3-4-1-2, постоянно ли они прибегают к тактике искусственного положения вне игры и каким образом, применяется ли активный прессинг и т.д. Для арбитра, например, очень полезно знать, играет ли команда с одним центральным нападающим, который мог бы легко выигрывать верховые передачи, помогая подключиться сзади полузащитникам или часто брать игру на себя, чтобы дать время партнерам по команде передохнуть».
Арбитр, по его мнению, должен уметь читать игру, для того, чтобы предугадывать события на поле и первым оказаться в нужной точке поля. «Большое значение для арбитра имеет знание характеристик, особенно технических, каждого футболиста. Если, например, я знаю, что Михайлович предпочитает направлять мяч левой ногой на 50 метров, то я могу предвидеть с большой вероятностью, что мяч попадет в определенную зону поля, поэтому я перемещаюсь, фокусируя внимание на эту зону. Если же техничный игрок, как например Дель Пьеро, окажется на фланге у лицевой линии соперников, он вряд ли будет навешивать, а скорее попытается сместиться в центр и нанести удар, и тогда под наибольшим риском окажется зона вокруг 11-метровой отметки».
«15» декабря 1991 года на стадионе «Маркантонио Бентегоди», где «Верона» принимала «Асколи», Коллина впервые судил матч Серии А. На тот момент ему был 31 год и по стандартам того времени он был еще очень молод. К середине 90-х годов Коллина уже был регулярным судьей игр Серии А, заработавший себе репутацию одного из самых квалифицированных судей лиги и получивший международное признание, свидетельством чего был отсуженный им финал Олимпиады-96 в котором встречались Нигерия и Аргентина. Он пользовался уважением и у игроков, и у тренеров и даже у болельщиков. Если кому-то приходило в голову оспорить его решения на поле, его холодные голубые глаза быстро давали понять, что лучше приберечь свои аргументы для партнеров в раздевалке.
К тому моменту Пьерлуиджи уже перенёс тяжелую алопецию, утратив практически все волосы на голове, последствия которой ему помог пережить его друг – Люка Борги.
«Он был одним из самых близких моих друзей; но, к сожалению, его очень быстро унес рак. Чтобы объяснить, как сильно он любил футбол и баскетбол, вторая страсть, объединявшая нас, стоит упомянуть, что он после первой операции, в которой ему ампутировали по колено ногу, восстановив здоровье и освоив протез, вернулся на поле и играл в футбол. Нас связывало еще наше внешнее сходство: в 1984 г. Люка подвергся уже двум циклам химиотерапии, вследствие чего он совершенно облысел, и когда я во время Рождества вследствие болезни начал быстро терять волосы, я был вместе с ним и еще одним другом, который состриг все, что оставалось у меня на голове. Такое сходство мне сильно помогло, я стал гораздо меньше об этом думать и тем самым избежал возникновения немалых проблем. В тот период, когда бритье головы наголо не было распространено, как сейчас, подобное сходство позволяло нам не чувствовать себя белыми воронами. Говорю «нам», потому что та помощь, которую я мог оказать ему, была слишком мала, ему требовалось гораздо больше».
Пройдя сквозь тяжелую болезнь и потерю близкого друга, Пьерлуиджи не утратил итальянского жизнелюбия за пределами футбольного поля, уплетая пасту по два раза в день и предаваясь тихим семейным радостям в городке Виареджо на берегу Лигурийского моря, в компании двух дочек и жены Джаннет, при этом оставаясь исключительно сосредоточенным и жестким во время игры, имея смелость принимать сложнейшие решения в самых раскаленных матчах.
1997 год, 23-ий тур Серии А, на забитый до отказа «Сан-Сиро» пожаловал главный раздражитель Италии – «Ювентус». Фанаты буквально сидят друг у друга на головах, и их горячее дыхание едва не поджигает не самый высококлассный газон миланского стадиона. На восьмой минуте матча легенда «Интера» Джузеппе Бергоми делает длинную передачу в сторону ворот «Юве», в борьбу за мяч идут Саморано и Монтеро и от головы кого-то из них мяч попадает в ноги форварда «Интера» Ганца. Коллина бросает быстрый взгляд в сторону бокового арбитра на предмет оффсайда, но тот показывает – «играйте!» и нападающий «нерадзурри» со второй попытки заталкивает мяч в ворота туринцев.
«Гол засчитан, игроки «Интера» ликуют, а «Ювентуса» протестуют. В тот момент моей задачей было защитить помощника от протестов игроков. В таких ситуациях самое худшее – это оставить бокового арбитра без помощи. Я приблизился к нему, чтобы отстранить от него Феррару из «Юве», протестовавшего с большой горячностью, и услышал, как помощник говорит ему: «…нет, он был «вне игры», но мяч получил от Монтеро. Но я уверен, что мяч он получил от Саморано: значит, нужно немедленно выяснить, что же случилось. Спрашиваю помощника: «Все же Ганц был вне игры?» «Да, – отвечает он, – Ганц был вне игры, но он получил мяч от Монтеро. Я мог сомневаться в том, был ли в положении «вне игры» Ганц, но не в том, что пас ему отдал Саморано».
От Коллины следует моментальная реакция – он подзывает капитана «Интера», все того же Бергоми и говорит ему: «Джузеппе, ты должен доверять мне. Гол не засчитывается, поскольку Ганц был в оффсайде». Затем направляется в сторону скамейки «Интера», где объясняет своё решение их тренеру Рою Ходжсону.
«Меня поразил поступок, в высшей степени спортивный, наставника «Интера», настоящего джентльмена на поле и за его пределами. Он протянул мне руку и сказал: «Все правильно».
Разумеется, в карьере итальянца не обошлось и без грубых ошибок, как например, поставленный им несуществующий пенальти в матче Голландия-Чехия на Чемпионате Европы 2000 года. Чешская команда во втором тайме в восхитительном стиле возила хозяев того Евро по газону, но так и не смогла поразить ворот Ван дер Сара, а за 2 минуты до конца основного времени получила в свои ворота одиннадцатиметровый удар. Покойный ныне вратарь той чешской сборной Павел Срничек, долгое время выступавший в Серии А за «Брешию» позже вспоминал: «Когда я узнал, что Коллина назначен на матч «Брешия» - «Реджина» я запаниковал. Я не забыл ему той игры с Голландией. Но стоит сказать, что он судил хорошо, очень хорошо».
Многоуважаемый и нежно любимый в нашей стране арбитр – Грэм Полл (кстати большой друг Коллины), бывший резервным судьей на матче чемпионата мира 2002 между Турцией и Японией, который судил итальянец, рассказывал о своём впечатлении от подготовки Коллины к игре.
«Он рассказал нам всё. Как они будут играть, характеры игроков, где возможны вспышки эмоций, чего стоит ожидать каждому его помощнику в своей зоне. Он покрыл всё. Это было невероятно, это была подготовка высшего уровня. И более того – он ни в чем не ошибся».
Мистер безупречность, фанатик, перфекционист – но всего нельзя предусмотреть даже на относительно небольшом футбольном поле, что уж говорить о мире за его пределами.
Поздним декабрьским вечером накануне матча «Наполи» - «Парма», Коллина вылетел в Неаполь последним рейсом из Пизы, с остановкой в аэропорту «Фьюмичино», традиционно сопровождающейся обильным ужином, позволяющим не скучать во время пересадки с одного рейса на другой. В тот раз с ним летел помощник Марчелло Джини, которому страсть как хотелось поужинать в «Чиро», в Неаполе. «Хорошо, поедим там, но только всё сделаем быстро – из аэропорта сразу в ресторан».
Расплатившись с таксистом и едва переступив порог ресторана, Пьерлуиджи попросил метродотеля обслужить их как можно быстрее и даже не сняв пальто, устремился в сторону уборной. То ли желание поскорее помыть руки, то ли какая другая потребность, срочно требующая удовлетворения заставила его быть столь невнимательным – но только спустя мгновение он обнаружил себя сидящим на ступенях в зале ресторана, с рукой прижатой к голове, сквозь которую сочилось что-то теплое и липкое. Сцену того, как известнейший итальянский арбитр ударился головой о слишком низкий дверной проём, по странному стечению обстоятельств никто не заметил. Пришлось звать на помощь. Приложили льда, осмотрели рану – вроде ничего серьезного, но лучше уточнить у пластического хирурга, ужинающего здесь же. «Рана довольно глубокая, вам лучше отправиться в больницу» - безжалостно изрекает тот. «Проклятье!» - только и проносится в голове Коллины.
К счастью, владелец ресторана уговорил хирурга зашить рану прямо в ресторане, в отдельном зале. Хирург своё дело знал на отлично и под желтым светом директорского абажура наложил шесть швов, ни одного рубца, полоска стерильного пластыря под цвет кожи, — и никто ничего не заметил, даже на следующий день в крупном плане по телевизору.
Пьерлуиджи Коллина на протяжении 25 лет видел большой футбол изнутри. Не будучи ни хоть сколь-нибудь талантливым футболистом, ни футболистом вообще, он тем не менее наблюдал величайшие футбольные события своей эпохи – такие как финал Лиги чемпионов 1999 года в Барселоне или же финал Чемпионата мира 2002 года – на расстоянии в пару десятков метров. С ним считались величайшие игроки и тренеры. Его главным оружием до начала матча была детальнейшая проработка всех нюансов предстоящей игры. Его главным оружием на поле было уважение к футболистам. Знаменитый эпизод, произошедший между Коллиной и Томашем Ржепкой на Евро-2000, он прокомментировал следующим образом: «Каждый раз, когда я смотрю повтор этого момента, я всегда спрашиваю себя, действительно ли это я?!»
Однажды вечером в партере театра «Сан-Ремо» легендарный итальянец оказался рядом с Эдгаром Давидсом. Обычно хмурый и неразговорчивый голландец в тот вечер был настроен благодушно, они разговорились и «Питбуль» задал Коллине вопрос, видимо, давно его мучавший: «Одной вещи я все же не понимаю. Я выхожу на поле, чтобы побеждать — и для себя, и для моей команды. Но ты, что ты делаешь на поле?»
«Я выхожу на поле, чтобы помогать футболистам, играть с соблюдением правил и, следовательно, делать это как можно лучше, вот и все». – пишет в своей книге Коллина.
Грандиозная карьера и всемирное признание не вскружили лысую голову Пьерлуиджи – ведь он всегда был лишь человеком, который просто очень хорошо делает свою работу. Южанам этого не понять.
Стиль очень приятный.
Это и доказал Пьерлуиджи🇮🇹