История одного трансфера. Часть 5
Не думаю, что рядовые любители спорта Корейской Народно-Демократической Республики получили хоть какую-то информацию о "Визите Футбольной Дружбы" - не такая там пресса, чтобы баловать людей новостями. А вот в России это с удовольствием обсуждали. Правда, никакой связи с Большой землей у нас не имелось, и рассказывать ежедневно хотя бы о каких-то подробностях нашего пребывания в Пхеньяне было нереально. Но развернутую заметку на клубном сайте накануне вылета мы опубликовали, и она вызвала резонанс - ее, в той или иной форме, процитировали практически все российские СМИ и многие зарубежные.
Благодаря прессе мы познакомились с сотрудниками посольства России в КНДР, которые, прочитав новости, без труда и с огромной радостью - наших здесь мало, живут они обособленно и скучно - вычислили нас в небогатом иностранцами городе, где мест, где они могут находиться, буквально наперечет. Правда, для этого им пришлось не обзвонить эти несколько отелей, а объехать их - телефонного выхода в город у посольства, не поверите, не было. Как, впрочем, и у нас, так что договариваться о каждой новой встрече нам приходилось заранее – мы находились буквально в нескольких километрах друг от друга, но никаких средств связи у нас не имелось.
Мало того, в то время для всех входящих звонков в КНДР вообще существовал Единый Великий Входящий Чучхейский Коммутатор с кучей единичек в номере. Причем барышне надо было сразу назвать не только гостиницу, но и комнату, с обитателем которой есть желание пообщаться. С учетом того, что из десяти операторов минимум семь не владело никакими иностранными языками, задача эта была не из простых. Дозвониться из гостиницы за границу вроде бы дозволялось, но на практике сделать это можно было только в муках. К тому же отсчет оплачиваемого времени начинался с момента поднятия трубки, вне зависимости от того, услышишь ты собеседника на том краю земли, или нет, ну, и вы наверняка догадываетесь, с какого раза удавалось дозвониться
Северную Корею никак нельзя отнести к числу стран, где демонстративно наживаются на туристах. Скорее всего, все это задумывалось не для того, чтобы срубить побольше денег, а просто чтобы сорвать побольше контактов.
Мы-то неделю могли все это перетерпеть без проблем, но вот посольским было, конечно, несладко. Они рассказали, что раньше пользовались спутниковым интернетом, но потом то ли это стало совсем уж дорого, то ли корейцы перекрыли канал. После чего пришлось прибегнуть к услугам единственного местного провайдера. То есть представьте себе: сидит наш дипломат за компом и все, чем он занимается, доступно местным ребятам, слегка помешанным на вопросах раскрытия тайн и поиска врагов.
Мало того, сотни глаз следят и за каждой машиной с дипломатическими номерами. Ограничений - гласных, а особенно негласных - очень много. Не заезжать во многие кварталы, не фотографировать, не останавливаться без повода и уж тем более не пытаться общаться с местными жителями. Рядовой гражданин Северной Кореи воспитан так, что видит потенциального шпиона в любом иностранце, причем некоторые готовы защищать от них Родину посредством камней прямо на тех рубежах, которые занимают по дороге на работу, в школу или детский сад. А другие просто посылают сигналы, которые потом преобразуются в ноты протеста.
Одной из таких историй стал свидетелем и я. Посольская машина неспешно катила по одному из безбрежных и пустынных пхеньянских проспектов. Впереди местный труженик вез на велосипеде настолько огромный сноп какого-то хвороста и при этом его серебристый с ржавчиной конь так беззаботно вилял, что обогнать его никак не удавалось. Наконец, пролетарий свернул в проулок, и наш водитель беззлобно показал ему кулак.
- Прости меня, господи, за эту бесчеловечную выходку, - усмехнулся он.
- Ты не у того прощения просишь, - моментально заметил еще один пассажир нашего авто. На тротуаре стоял мальчик в пионерском галстуке и внимательно смотрел на нас, явно запоминая номера вражеского транспортного средства...
Огромное спасибо посольским за внимание к нашим персонам - если бы не они, мы так ни разу и не смогли бы выйти из отеля без сопровождающих. А так - и узнали многое, и побывали там, куда северокорейские товарищи ни за что бы нас не повезли. На русском кладбище, например, потому что путь туда идет через крайне непрезентабельные кварталы, а рядовому приезжему почти нереально свернуть с парочки нарядных проспектов.
Людей здесь хоронили дважды. Одна часть могил датирована годами, когда на Корейском полуострове шла война, а вторая часть – это конец 50-х, когда здесь свирепствовала эпидемия холеры.
Надо отдать должное корейцам - они поддерживают русское кладбище в образцовом состоянии, как, впрочем, и абсолютно все остальные многочисленные памятники, стелы, и мемориальные комплексы.
Наша футбольная программа была исчерпана за пару дней до вылета домой. Увы, все наши безобидные просьбы посмотреть еще какие-то матчи или хотя бы тренировки местных команд остались неудовлетворенными. «Не предусмотрено» - и все тут.
Еще один самолет улетал уже завтра. Но и тут отойти от заранее намеченного плана оказалось делом почти нереальным. Накануне мы не раз возвращались к этой теме, но неизменно узнавали все о новых причинах, почему нам не могут пойти навстречу и поменять билеты. То нам говорили, что на самолете авиакомпании «Корё» Пхеньян - Пекин нет мест. То выяснялось, что места все же есть, но северокорейская сторона не берет на себя ответственность их выписать, поскольку у нее нет уверенности в том, что потом мы благополучно долетим домой Аэрофлотом, а связаться с его местным представителем они никак не могут. У нас самих был его пхеньянский номер телефона и адресок, заранее добытый из интернета, но туда не смогли дозвониться даже из Самары.
Впрочем, не исключено, что на самом деле самая главная причина нашего «зависания» в Пхеньяне была в другом - в том, что нас не могли отпустить из КНДР без посещения Мавзолея товарища Ким Ир Сена. Если так, то вполне можно признать эту причину уважительной - ведь это на самом деле святое место для каждого гражданина КНДР. И улететь из Пхеньяна, не побывав здесь - было бы и вправду бестактно.
К Мавзолею, или, говоря протокольным языком, Кымсусанскому Мемориальному Дворцу ведет специальная трамвайная линия. Здесь – совсем другие вагоны, чем на остальных маршрутах, и в них люди только сидят, хотя на других линиях нередко творится настоящее столпотворение. Когда трамвай доезжает до конечной остановки и нарядно одетые люди организованно уходят в сторону Дворца, зеленый швейцарский труженик выпуска 50-х годов прошлого века отправляется за новой порцией верноподданных граждан, а стоящая на платформе девушка в военной форме отдает ему свою честь. Ну, и молодость, конечно.
Мелочей здесь нет и быть не может - огромная площадь перед Мавзолеем тоже ,сделана не абы как. Ее размеры –415 метровна 216. В этом периметре, прямо в стиле Дэна Брауна, зашифрованы дни рождения Ким Ир Сена (15 апреля) и Ким Чен Ира (16 февраля). Интересно, кстати, как здесь вышли из положения после того, как весь мир начал рукоплескать восхождению новой звезды корейской нации – Ким Чен Ына? Малыш родился на свет 8 января. С одной стороны, хорошо, что не тридцатого декабря. Но ведь и число «18» сюда тоже надо как-то вписать - то ли яму глубиной в18 метровзабабахать, то ли, наоборот, уровень площади на эту идеологически выверенную высоту поднять. Можно, конечно, и просто расстрелять архитекторов за политическую близорукость, но это никак не может стать единственной мерой выхода из положения.
На площади - множество небольших трибунок для групповых снимков, специально приготовленных для членов трудовых коллективов, коммун и прочих объединений. По всему видно, что сфотографироваться здесь это для них – очень важный и ответственный ритуал. Люди тут и так-то не наделены от природы богатой мимикой, а в этом святом месте их лица и вовсе каменеют. Нам тоже предложили сняться таким же официальным способом, но мы предпочли запечатлеть себя просто стоящими на площади. А Омари Тетрадзе наш видеооператор Вадик Березин, который по совместительству является и прекрасным фотографом, и вовсе предложил затмить собой весь окружающий пейзаж. Снимок в результате получился очень эффектным. И, главное, мы, в отличие от местных, могли себе это позволить!
Внутрь на движущимся лентам, настолько длинным, что на выходе уже не удивишься увидеть табличку с надписью Seoul. текут два параллельных людских потока – из местных жителей и иностранцев. Затем они останавливаются у двух камер хранения, потом преодолеют два пункта досмотра (меня там завернули разок из-за шариковой ручки в кармане куртки), просачиваются сквозь дивное местечко, отдаленно напоминающее газовую камеру, где вас обдает плотными потоками теплого воздуха, и сливаются в один только у тела Великого Полководца.
Здесь трудно обойтись без волнения даже туристам. Мне, например, довелось побывать в Мавзолее Ясира Арафата в столице Палестинской автономии Рамалле. Обычное здание из стекла и бетона, как заходишь - сразу гроб. Сфоткался с почетным караулом, сказал себе под нос пару ласковых об этом парне - и на выход.
А тут - совсем другое дело. Местные жители всех полов и возрастов рыдают в голос - словно товарищ Ким Ир Сен ушел в мир иной только вчера, а узнали они об этом и вовсе пять минут тому назад. Когда попал сюда в первый раз, даже у меня в горле запершило...
Но самое волнующее место здесь - даже не это, а следующее - Зал Слез. Там посетителям дают что-то вроде сотового телефона, в который закачан текст, посвященный кончине обитателя соседнего помещения.
И, знаете, более сильного образца ораторского искусства я, наверное, уже не услышу никогда. Был великий Юрий Левитан, часами держал в напряжении громадные толпы людей Фидель Кастро, довизгивался до своих подельников Гитлер. Но вот эта двух-трехминутная пламенная речь на родном языке...
У ее исполнителя нет ни малейшего акцента - ни дикторы русской службы местного радио, ни другие корейцы, прекрасно владеющие нашим с вами языком, так не говорят. Но для того, чтобы подобный шедевр мог выдать кто-то из соотечественников, надо быть не только Народным артистом СССР, но и близким родственником усопшего. Иначе до таких высот не подняться.
Текст, конечно, соответствующий. «Когда наш народ постигло это ужасное горе, горючие слезы миллионов людей прожигали камни и сами превращались в камни... Но на смену товарищу Ким Ир Сену пришел великий Ким Чен Ир - солнце двадцать первого века, человек, наделенный невиданным до сих пор чувством долга...»
Наверное, вы уже почувствовали: я рассказывал бы и рассказывал обо всем, что довелось увидеть в Пхеньяне и его окрестностях. Но такие уж это места - проведешь тут один день, а всяких историй набирается на полгода минимум. Так что мне наше нефутбольное "зависание" было только в радость, ведь оно сулило новые впечатления, пусть и не связанные с основной целью Визита. Хотя, конечно, в тот момент, когда стало ясно, что самолет улетит без нас, как-то особенно остро почувствовалась полная оторванность от остального мира. Ну, и еще угасла надежда успеть на игру в Ярославль, где как раз в этот день должны были играть «Крылья» - дальние рейсы нередко прилетают в Москву раньше, чем предусмотрено расписанием, так что был шанс попасть туда примерно к середине первого тайма.
Но каким же было наше удивление, когда утром мы обнаружили, что среди нас нет товарища Авалу! И сопровождающие не раскололись, каким образом ему удалось улететь, и сам он, хотя я его об этом упрашивал потом много раз, так и не выдал пока страшную тайну, кому и сколько пришлось сунуть на лапу, чтобы решить абсолютно нереальный вопрос!
Впрочем, как говорится, это пусть они нам завидуют. В оставшиеся до возвращения дни, по обыкновению настроившись на позитив, я как можно глубже впитывал окружающую действительность и еще всесторонне задумывался о многих важных вещах. Прозрачный свежий воздух, полное отсутствие компьютеров и обильная духовная пища, щедро предоставленная сопровождающими нас товарищами, сделали свое дело.
Омари Михайловичу Тетрадзе пришлось сложнее. Пятичасовая разница во времени так и осталась для него мучительной. Я-то знаю, как с этим бороться - куда бы ты ни попал, обязательно надо заставить себя в первый же день лечь спать по местному времени - будь у тебя дома сейчас четыре часа дня или ночи. И организм прекрасно перестраивается. Но Омарику это не удалось, и вдобавок невыносимое местное телевидение еще более усугубило его положение. Я ему, конечно, сочувствовал, но, в полном соответствии со знаменитым учением товарища Ким Ир Сена о преобразовании неблагоприятной ситуации в благоприятную, извлек из нее максимум пользы, в первую очередь, для горячо любимого себя. Потому что когда еще я смог бы провести столько времени с таким великим человеком, готовым вдобавок часами говорить о футболе и жизни вообще.
Его поздние звонки в номер с жалобами на то, что «не спится», бодрили сильнее, чем даже звуки северокорейского гимна. У меня проблем со сном не бывает никогда, но потратить пару часов на то, чтобы помочь товарищу по команде - это долг каждого человека, имеющего отношение к «Крыльям Советов».
Ну, может, за редким исключением.
Впрочем, сам Тетрадзе коллег по "Визиту Футбольной Дружбы" один раз прилично подставил. Правда, безо всякого злого умысла.
Предложенный нам футбол, разумеется, он смотрел от и до, а с экскурсий иногда соскакивал - набирался сил для наших ночных разговоров. И вот, однажды мы отправились за город, а он решил остаться в гостинице. Но здесь для того, чтобы можно было выехать из Пхеньяна, на иностранцев надо оформлять специальное разрешение, судя по всему, максимально детализированное. На КПП на выезде из Пхеньяна на «недостачу» внимания не обратили, зато на обратном пути на двенадцатиполосном пустынном шоссе возникла жуткая проблема. Проверяющий оказался по-революционному бдительным, и вопиющее несоответствие между заявленным количеством пассажиров и их фактическим наличием обнаружилось. Нас продержали минут сорок, и вы бы видели, с какими тревожными лицами и насколько оживленно товарищи обсуждали возникшую проблему.
Разумеется, все в конечном счете выяснилось. Но Омари Михайловичу мы кое-что высказали...
Продолжение следует
Предыдущая глава - здесь
Людей здесь хоронили дважды. Одна часть могил датирована годами, когда на Корейском полуострове шла война, а вторая часть – это конец 50-х, когда здесь свирепствовала эпидемия холеры.
Особо и добавить нечего, разве что фотки колоритные. Но тут это не по теме...