Боб Проберт: Тафгай: Моя жизнь на грани. Часть 9
Келли Чейз, набравший 2,000 штрафных минут за свои 11 боевых лет в НХЛ, никогда не избегал поединков, но все же предпочел бы избежать драки с Пробертом. "Я бился с ним в Детройте и держался сколько мог, когда все было кончено он сказал, 'Неплохо паренек, но похоже мне надо бросать курить' "Я поехал на скамейку штрафников, чтобы спокойно умереть и увидел как он дает автограф ребенку".
У меня были некоторые проблемы с пребыванием в команде из-за требований условного заключения, так что "Ред Уингс" договорились с судьёй снять с меня наказание в обмен на одну ночь в тюрьме. Они мне не сказали об этом, потому что боялись, что я исчезну на время. Помощник тренера Колин Кэмпбелл позвонил мне и сказал: "Я заеду за тобой в 8 утра, одень костюм и галстук".
"Куда мы поедем?"
"Пока не скажу. Просто будь готов, в костюме и при галстуке".
Так на следующее утро я сел к нему в машину и он сказал: "ОК, смотри. Мы сейчас едем к судье. Мы заключили сделку, тебе снимут условный срок в обмен на ночь в тюрьме".
"Эй, что это за херня такая".
"Всё будет по-тихому. Пресса ничего не знает. Судья удалит всех из зала суда и всё, что тебе нужно будет сделать – это провести ночь в камере. Я собрал тебе кое-какие вещички, свитер и зубную щетку".
В итоге, мы предстали перед судьёй и он сказал: "М-р Проберт, я не согласен с этим и считаю, что Ваше наказание должно быть более жёстким, однако мы решили, что Вы проведёте ночь в тюрьме, а мы снимем с Вас условное наказание. Что Вы можете сказать по этому поводу, м-р Проберт?"
"Я думаю, это какая-то шутка, Ваша честь".
Соупи, едва не задохнувшись от моих слов, зашептал мне: "Проберт… ты идиот!"
Судья взглянул на нас и переспросил: "Вы думаете это шутка, м-р Проберт?"
Я попытался отодвинуться от Соупи, потому что он пинал меня, и сказал: "Ну, я не думаю, что это правильно. Они меня просто не предупредили об этом".
Судья ответил что-то наподобие: "М-р Проберт, я позволил эту сделку, хотя и не согласен с ней. Но я уверен, Вы ещё вернетесь сюда. Вы опять натворите что-нибудь. Ну а сейчас, ночь в камере ждёт Вас, вперёд".
Ничего страшного в камере не случилось. Я играл в карты с сокамерниками, они все были клеевые.
Соупи был назначен ответственным, присматривая за мной всё время. Он помогал мне оставаться в форме, буквально загоняя меня. Мы тренировали катание по утрам, а у меня не было стиральной машины, так что порой я катался без нижнего белья. Так что я подрядил Соупи достать мне пару трусов. Как-то он вошёл в раздевалку, а я сидел, ел бургер. Он разозлился и заявил мне: "Проби, ты задолбал. Ты не стираешь своё бельё, а сидишь, жрёшь бургер. Пора бы уже серьёзнее относится к делу".
Тут ещё зашёл какой-то кент, болельщик типа и: "Проби, как сам?"
"Неплохо".
"Ты – лучший!"
В беседу вклинился Соупи: "Что ты говоришь о Проби? Он же абсолютный оболтус!"
Приятель не согласился: "Бог дал ему талант! Проби – мужик!"
"Ты прав. Это именно бог создал его, потому что человек не мог создать такой кусок дерьма".
Эта фраза мне весьма не понравилась и я возмутился: "Эй, Соупи, какого хера ты наезжаешь? Ты всегда можешь разобраться со мной по-мужски".
"Конечно, пойдём – выйдем".
Соупи играл за "Пингвинс", "Ойлерс", "Кэнакс" и "Уингс", так что опыт боёв у него был. Но он был на 10 лет старше меня. Так что мы отправились в зал, раздвинули скамейки, одели перчатки и поспарринговали три одноминутных раунда. В начале каждого раунда я пробивал ему в голову, так что потом он укрывал свой лоб у меня на груди.
На следующий день перед игрой у Соупи было два синяка под глазами. Джеральд Галлант не преминул подколоть его: "Чёрт, Соупи, ты спал сегодня ночью?"
У нас всегда было много свободного времени в аэропорту, так что я частенько проделывал свой трюк с долларовой купюрой. Ничего сложного, привязываешь к ней нитку и кидаешь на пол. Кто-нибудь её замечал – обычно ребёнок или пожилой человек – а я утягивал её у них из-под рук. Потом я отдавал эту купюру, так что на меня не обижались. Мы всегда любили веселиться.
В 1988 году у меня был лучший плэй-офф в моей жизни. 21 набранное очко, достаточно, чтобы побить командный рекорд, установленный Горди Хоу ещё в 1955 году, за 10 лет до моего рождения. У Айзермана было травмировано колено, так что я играл в первой тройке с разными игроками, включая Джона Чабота и Петра Климу. Каждый вечер перед игрой, наша тройка пропускала по паре пива. Мы побили "Торонто" и "Сент-Луис", а в третьем раунде, финале конференции, мы попали на "Эдмонтон".
Несмотря на нашу потрясную игру, "Ойлерс" обыграли нас, что не удивительно – с такой-то командой – Уэйн Гретцки, Марк Мессье, Яри Кури, Гленн Андерсон, Грант Фюр – все из хоккейного Зала Славы. Плюс Эса Тикканен, Крейг Симпсон, Стив Смит, Марти Максорли, Джефф Букибум, Кевин Лоу, Билл Рэнфорд и Крейг МакТавиш. Он выиграли Кубок Стэнли в этом и следующем годах.
Мы проигрывали в серии 1:3. Но перед пятой игрой мы, как обычно, отправились в бар за парой пива. Кто-то предложил клуб "Гуз Лунис".
Руководство было весьма радо тому, что я не пью. Три игрока в команде, включая меня, принимали дисульфирам или Антабус. Это для алкоголиков – эти "колеса" помогают бросить пить. Но я поступил по-хитрому, я прокрался в кабинет Колина Кэмпбелла и поменял пилюли на аспирин, который стянул из тренерской комнаты. Я открыл бутыль с аспирином и пересыпал в контейнер с Антабусом. Про себя я посмеивался над неудачником, который потом взял бы аспирин из тренерской. Он был бы немало удивлен тому, что проблевался от пары пива в тот день.
Каждое утро я отправлялся к Колину и он засовывал пилюлю мне в рот, которую я проглатывал. Когда Жак Демер спрашивал Соупи: "Ты уверен, что Проби не пьёт? От него разит как от пивной бочки". Соупи отвечал: "Как он может пить, он же на Антабусе под моим присмотром".
За день до игры с "Эдмонтоном", тренеры проверили наличие игроков и оказалось, что много народу где-то ещё разгуливает. Нил Смит, наш помощник генерального менеджера и Соупи задали тот же вопрос парню на ресепшене, что задали и мы: "Какой бар самый улётный в городе?" Так что они тоже отправились в Гуз Лунис. Соупи сказал нам, чтобы мы отправлялись в отель прямо сейчас. Я был уже во хмелю, так что мы вышли на улицу и я сказал: "ОК, мы едем в отель через минуту". Ну и как полный идиот, бросил деньги таксисту. Потом была ещё пара стопарей и после мы вернулись в отель.
Проблемы начались за завтраком. За нас играл центр, Брент Эштон, который наехал на Петера Клима прямо в ресторане. Он начал орать: "Какого хрена вы тащите Проби с собой? С ним и так уже до хрена чего случалось, а вы берете его с собой, да ещё и бухаете. О чем вы вообще думаете, чёрт бы вас побрал?"
Кейт Гейв, мудила из "Detroit Free Press" раздул эту историю. Мы никогда его не любили, потому что он был из тех репортёров, которые искали "жареные" факты, а затем трубили об этом на всех углах. Он спросил Жака Демера, нашего тренера: "Я слыхал, некоторые игроки бухали вчера вечером?" Жаку стоило ответить: "Нет, это неправда", однако он решил прикрыть себя. Он отдал нас на растерзание. Выходило так – если мы проиграем – это не его вина, ведь парни бухали, так? Он устроил командное собрание и сказал: "Если мы выиграем сегодня, заметка о ваших похождениях будет на последней странице. Если проиграем – читайте всё на передовице".
Как и ожидалось, мы проиграли. И Жак выложил всё. Конечно, меня он сделал запевалой нашей компании. Он заявил, что мы обманули ожидания наших болельщиков и заявил "Винзор Стар": "Из Боба Проберта сделали героя в Детройте. Надеюсь, в следующий раз оваций ему, при выходе на лёд, не будет, потому что он этого не заслужил". И он всё нагнетал и нагнетал обстановку.
Один из наших защитников, Ли Норвуд, подлил масла в огонь: "Либо Петр Клима и Боб Проберт станут подчиняться внутрикомандным правилам, либо им не место в Детройте". Норвуд закончил играть после того, как его Харлей упал на него, и доктора спасли его лодыжку, вставив пластину на восьми штифтах. Карма всё-таки не слепая сука.
Газеты расписывали всё в подробностях и все будто сошли с ума. Я послал всё к чертям, собрал шмотки и отправился на своём "Корвете" с приятелем на Дайтона Бич.
После инцидента в "Гус Лунис", в команде мне сказали, что я опять должен пройти курс лечения от алкогольной зависимости. Я ответил им: "Хрен-то там. Я только что купил катер и машину, да я и так уже третье лето всё лечусь и лечусь".
Разбитый Монте-Карло покоился где-то на свалке, так что я купил себе "Корвет-конвертибл", весь чёрный – крыша, корпус, салон. Мне было 23 и у меня была самая охеренная тачка в мире. Я влюбился в этот "Корвет", хотя он привлекал много внимания, особенно полицейских. Я повернул налево в неположенном месте и нарвался на штраф.
Тем же летом я взял себе "Формулу 311", клёвый девятиметровый катер. Он выглядел словно вышедшим из фильма "Полиция Майами: отдел нравов" из-за его расцветки. Её называли "Палм-Спрингская раскраска" – белый с ярко-розовым, бирюзовым и чёрным цветами. Мы перевезли его на озеро Эри и устроили прыжки по волнам. Мы старались взлететь на самый верх волны на полном ходу. В воздух взлетал весь катер. Эри – очень большое озеро, так что и волны здесь подходящие. Нам удавалось выпрыгнуть из воды так, что оба винта месили воздух, а не воду. Это было круто – и опьяняюще.
Я начал повсюду замечать людей, которые употребляют кокаин. Однажды заскочив в этот поезд, ты видишь их повсюду. На всех вечеринках, в большинстве баров народ искал укромные местечки, чтоб нюхнуть. Это было удивительно. Правда, в команде такого не было. Кокаин творил чудеса. С его помощью ты мог пить больше и не пьянеть. Мне нравилось, то что я чувствовал приятное опьянение, но при этом не тупел, как бывает.
Я зарабатывал около восьмидесяти штук в год, однако затраты были весьма велики. 80000 – катер, 33000 – "Корвет" и унция кокаина – 28 грамм – 800 долларов в неделю, 24 тысячи баксов в год. Я прокутил все свои сбережения.
В сентябре 1988, меня и моего хорошего приятеля Петра Климу, дисквалифицировали. Меня сослали в "Адирондайк" и через пару дней оштрафовали на 200 зелёных за опоздание на командный автобус и на рейс на игру из Чикаго в Детройт. Вместе с Петром, мы зависли у меня дома и должны были явиться к 11 часам утра следующего дня. Пробухав допоздна, мы отложили наш первый вылет. Когда настало время второго рейса, мы забили и на него. Выехав-таки на следующий самолёт, мы умудрились застрять в стриптиз-баре неподалёку от аэропорта. В итоге мы купили билеты на самолёт в полпервого ночи, но на наших автоответчиках уже было оставлено сообщение: "Не парьтесь, отдыхайте. Вы дисквалифицированы. Отправляйтесь домой".
Думаю, в низших лигах более строго относятся к нарушениям дисциплины нежели в НХЛ. Как-то раз нас отправили в АХЛ вместе с Трисом. Мы вылетали из Детройта ночным рейсом. У него не было машины, так что он был вместе со мной в доме моей матери в Винзоре. Я паковал вещи, а он нудил: "Бобби, мы не должны опаздывать".
Я: "Нет проблем, нет проблем".
Но он никак не мог успокоиться, а у меня ещё оставались дела. Так что я сказал ему: "Слушай, мой брат Норм, отвезёт тебя. Встретимся позже в аэропорту".
Трис переспросил: "Ты же не опоздаешь?"
"Нет, я приеду вовремя".
Трис и Норм уехали, но на уинзор-детройтской границе оказалось, что Норм забыл совё удостоверение личности.
В конце концов, Трис сумел убедить иммиграционную службу пропустить Норма, но это заняло слишком много времени. Я уже сидел в самолёте, готовый к вылету. Когда пилот объявил о начале взлётной подготовки, я вскочил со своего места и побежал по трапу к лётным воротам. Их уже начали закрывать, но я успел просунуть свою руку в щель. Служащая аэропорта не на шутку рассердилась. Она закричала на меня: "Сэр, уберите руку. Мы не сможем взлететь, пока я не закрою ворота".
"Я знаю, но мы должны подождать Триса".
Несколько минут мы боролись, пока я не услышал Триса, бегущего по коридору: "Бобби, я здесь". Я не мог представить себе, что я такое натворил. Удерживать дверь, когда самолёт готов к вылету. Меня могли упечь в тюрьму. Но "Ред Уингс" – сплочённая команда. Мы заботимся друг о друге на льду и вне него.
А был ещё случай, когда меня и Петра Климу остановил мой приятель Том Мюллен, пригласив посмотреть на пару автомобилей. Том был на десять лет старше меня и всегда хорошо ко мне относился. Он владел компанией, изготавливающей запчасти для "Форда" в Плимуте, штат Мичиган. У нас было с ним несколько дел, и мы играли с ним в гольф и тому подобное. И он не пил и не принимал наркотиков.
Пётр и я уже пропустили по пивку после тренировки, да ещё и прихватили с собой. По идее, мы должны были ехать на автобусе в Адирондайк на дополнительные тренировки, но это нам было совершенно не по нраву. Уже слегка под газом мы решили никуда не ехать: "Ну их к чёрту, нам не нужны дополнительные тренировки". Автобус благополучно уехал без нас, а нам в голову пришла замечательная идея воспользоваться телефоном Тома, позвонить на радио и устроить интервью в прямом эфире. Хорошо, что Том остановил нас: "Вы два идиота! Не надо этого делать, потом будете жалеть!"
Мне всегда нравился Пётр. Он был мировым мужиком и замечательным игроком. Мне, правда, казалось, что "Ред Уингс" в некотором роде забили на него. Может, они думали, что ему всё равно, не знаю. Но мы иногда влипали в неприятности вместе с ним.
Материал из книги Tough Guy: My Life on the Edge. Перевод Святослав Панов.
