31 мин.

Я поражен знаниями Сенникова: мы обсудили музыку Чайковского, книги Чехова и спектакли Серебренникова

156

Новое интервью Вадима Кораблева.

Мне повезло: две недели назад наслаждался интервью с Валерием Непомнящим, а на прошлой удивлялся, как у бывшего футболиста может перевернуться взгляд на мир. Дмитрий Сенников – легенда «Локомотива» нулевых – после футбола увлекся классической музыкой и театром, перечитывает Набокова и Достоевского, рисует Фабио Капелло в стиле Энди Уорхола и ездит по миру в поисках необычных историй и новых знаний. 

Ниже – интервью, которое убедит, что жизнь после топ-клуба РПЛ и сборной России только начинается.

Путешествия. Говорит, что хотел бы пожить в Штатах, но люди там – роботы. В Африке узнал, что Ходорковский убил льва (возможно, это стоило 50 тысяч долларов)

– Пять месяцев были закрыты границы. Как вы себя чувствуете без путешествий? 

– Не очень хорошо. Хотелось увидеть что-то новое, съездить на какой-нибудь концерт, посмотреть картины. У меня как раз была запланирована поездка на конец марта – Амстердам и Париж. В Амстердаме ждал фортепианного концерта Юджы Ванг и концерта Андреа Бочелли. В Париже – несколько экскурсий, Лидо, прогулки, хотелось насладиться историей. 

Пришлось довольствоваться поездкой загород. Съездил в родной Санкт-Петербург. В принципе, больше ничего. 

– Открыли Великобританию, Танзанию и Турцию. Поедете? 

– Прямо так скоро поехать, наверное, пока не будет желания. В Турцию – только если отдохнуть на море. Для меня эта страна не особо познавательная, хотя можно поехать в Стамбул, Каппадокию. 

В Танзанию интересно, но там нужен целый маршрут. Я думал, кстати: если разрешены все передвижения, можно захватить Кению, Занзибар, Килиманджаро – это было бы интересно.

А для Англии сначала нужно сделать визу. Сейчас у меня нет. 

– Сколько стран вы объездили? Ведете счет? 

– Нет. Не в количестве стран дело, а в любимых местах, где есть что посмотреть. Когда был футболистом, все само собой получалось – и в России много городов объездили, и в Европе. Но тогда я многого не видел, не понимал, где история, где привлекательно. 

Когда с «Локомотивом» были в Амстердаме, видели одну сторону города: улицы Красных фонарей, привокзальные кофешопы. А когда карьера закончилась, ощутил другую сторону – где Рейксмюсеум и музей Ван Гога. Совсем другой Амстердам. 

Желаний еще очень много: я был на водопаде Виктория в ЮАР, потом съездил на Ниагарский, теперь хочу попасть на Игуасу – на границе Аргентины и Бразилии.  

– Откуда такой внезапный интерес? Что изменилось?

– Когда у тебя профессиональная карьера, ты слишком увлечен. Не хватало времени читать классику, классическая музыка просто не нравилась, к картинам спокойно относился. Когда футбол закончился, проявился интерес к истории, людям, которые что-то важное делают. 

– Видимо, это в вас было всегда, потому что далеко не у каждого человека сработает тумблер, и он переключится на радикально другие вещи. 

– Я даже не то чтобы стараюсь понять произведения или стихи, мне больше интереснее понять людей, которые это создали. Могу прочитать биографию человека, узнать, чем он занимался. Мне, например, больше интересно не что писал Вознесенский, а как он жил. Его отношения с Жаклин Кеннеди, почему она была его платонической любовью. Как для Маяковского Лиля Брик, так для Вознесенского – Жаклин Кеннеди. Почему она стала женой магната Аристотеля Онасисса, хотя была женой президента. И почему он с ней сошелся, хотя в свое время восторгался [оперной певицей] Марией Каллас. 

Или мне понравилось, что Марина Цветаева решила сделать выбор в пользу мужчины, который подарит ей камень сердолик. Получается, она свою судьбу отдала в руки случайности. Видишь другую суть, когда слушаешь музыку или смотришь театральное представление через призму жизни писателя, композитора, художника. 

– Когда едете в другую страну, сами составляете маршрут? Сегодня идем в музей, завтра – в галерею. 

– Стараюсь сам. Когда играл в футбол, увлекался путешествиями: смотрел передачи Крылова, Кожухова, покупал журналы Traveller – и составлял маршруты, опираясь на них. Сейчас попроще: все есть в интернете, очень помогают отзывы. 

Люблю ездить в места, которые связаны с известными людьми. Например, Максим Горький жил на Капри, можно прочитать, что он там делал, куда ходил. Параллельно можно подобрать концерт или шоу. Главное, чтобы маршрут был удобным, не сильно нагружал. Я не люблю, когда за один день нужно посмотреть все – информация не уложится в голове. Вроде бы все видел, но устал и никакого удовольствия не получил. 

– Последняя поездка, где вы так много ходили, что ноги гудели, как после матча Лиги чемпионов?

– В прошлом году удалось поехать в Грузию на фестиваль классической музыки в Цинандали – получил огромное удовольствие. Там много гуляли. Очень красивые виноградники, прекрасная Алазанская долина, храмы. Сочетание гостеприимства, вкусной еды и достопримечательностей. Узнал, что там есть город Сигнахи, который придумал Саакашвили, где люди могут расписаться в любое время дня и ночи. Как в Лас-Вегасе. 

– У вас есть любимые музеи, куда еще обязательно вернетесь? 

– Вот Рейксмюсеум очень впечатлил: Рембрандт, Вермеер, Ван Гог. Туда обязательно вернусь. А вообще я не особо люблю ходить по музеям: картины одна за одной, сразу очень много информации. 

Недавно зашел в Эрмитаж, подошел к часам «Павлин» – очень красивые, узнал истории, связанные с ними. Но если дальше идти по другим залам, можно ничего не запомнить. Больше люблю прогулки по городу: дома, памятники, дома с историей. Недавно в Питере попался экскурсовод, с которым прошли от дома Раскольникова у Сенной площади до Коломны. Были у точки, с которой видно 7-9 мостов одновременно. Видели дом, где жил Суворов, дошли до места, где убили Распутина. Вот это было шикарно: и прогулка, и экскурсия, и история. Очень хотел подобное в Париже, но из-за пандемии сорвалось. 

– Любимая страна в Европе? 

– Италия. У нас в «Локомотиве» играло много итальянцев, они всегда гостеприимные. Можно сказать, я везде был в Италии. 

– Берете машину? Или на поездах? 

– Стараюсь брать машину, но вообще – смотря в какой город приезжаю. Если в Милан, то машина не нужна. Если еду на юг, хочется поездить по побережью.   

– Где лучше всего? 

– Мне нравится Амальфитанское побережье, рядом с Неаполем. Там очень красиво и романтично. Одно из немногих мест, куда я несколько раз возвращался. Красиво в Тоскане, очень атмосферно на Сицилии. 

– Больше Италии вы любите только Штаты. Летаете каждый год? 

– Сейчас нет, а раньше каждый год. Там у меня хорошие друзья армяне, всегда ждут в гости. Если есть время и финансовые возможности, всегда с удовольствием приезжаю.

– Люди сильно отличаются от наших? 

– Наши, конечно, более эмоциональные, все построено на чувствах. Там коммерческие отношения, все как роботы в этом плане. Американцы более холодные, деловые, для них бизнес на первом месте. Нужно зарабатывать, устраивать жизнь. Даже знакомясь, они стараются все узнать о тебе: сколько зарабатываешь, где живешь. Они не по моральным или чувственным принципам выбирают партнера, а по социальному – подходит или нет. А потом уже думают, стоит ли влюбляться. 

– Это хорошо или плохо? 

– Да нет, нормально, но мне все же не близко. 

– У нас недавно выходило Открытое письмо Дмитрия Торбинского, где он объяснял, почему переехал в Штаты. Вы бы не смогли? 

– Он переехал с семьей. Если комфортно, есть возможность зарабатывать и окружить себя друзьями, то можно. Главное, чтобы было с кем общаться. Жить там удобно и комфортно. Я бы даже, наверное, хотел там какое-то время пожить, но не уверен, что готов навсегда уехать. 

– Вашему сыну 11 лет. Не думали, чтобы он учился в Штатах или в Европе? 

– Я не хочу за сына выбирать. Ребенок сам покажет, чего хочет, и сделает выбор. 

– Не давите на него? 

– В 11 лет и не надо. Когда ему исполнится 15-16, станет понятно, к чему он стремится, чего хочет. Просто сейчас нужно дать понять, что необходимо учиться. Важно объяснить: просто так ничего не будет. Если учиться на двойки и ничем не интересоваться, будет жить в не очень хороших условиях. 

Он же не стал футболистом, я его не заставлял. Ему нравится готовить, рисовать. Может, будет развиваться в этом направлении, получит профессию. 

– Когда вы увлеклись Китаем? 

– Наверное, в 2007-м или 2008 году, неожиданно увлекся перед Олимпиадой. Был такой журнал «Китай.ru», который выпускал Бранислав Виногродский – вышло, по-моему, всего шесть номеров. Купив журнал, мне все это так понравилось, что я постепенно поглощал культуру Китая. Начал с чая, символики, фэншуя, «Книги перемен» (одна из древнейших книг китайской цивилизации – Sports.ru). Потом читал про иглоукалывание, гимнастику цигун. Читал китайскую мифологию и мудрости. Поехал в Китай, все это ощутил, познакомился со страной. В общем, немножечко увлекся. 

Сейчас, правда, уже отхожу. Чай пью, но это не прямо какой-то фанатизм. Просто остались навыки. 

– Какие-то философские мудрости запомнили? 

– Всегда привожу пример такой мудрости: торопишься жить – приближаешь себя к смерти. Или такой: только в спокойном состоянии приходит истинная мысль. Это о том, что в мутной воде не увидеть дна – надо подождать, пока река успокоится, и вода станет прозрачной. Так и с человеком: чем ты спокойнее, тем больше шансов принять правильное решение. 

Иногда китайцы в чем-то правы.

– Проводите чайные церемонии? 

– Даже в команде как-то проводил. Сычев приходил ко мне в комнату пить чай, а сейчас у него подкаст. 

– А, так это он у вас научился. 

– Да, году в 2007-м. Я начал заваривать чай, а ему понравилось. 

– Церемония в России может быть такой же, как в Китае? 

– Единственное [отличие], если там китайская девушка проводит церемонию. Она в правильной одежде, правильно держит чайник, на нужной высоте. Важно, где находятся пальцы, как ощущать запах. В России, может, тоже такое где-то есть. Но все это, наверное, не так существенно. Для путешественника, который приехал в Китай, интересно и красиво. А когда ты все это видел… Я провожу обычные церемонии в мужской компании, есть знакомый в Питере. По-дружески отлично посидели, поболтали. Тоже очень классно и вкусно. Без всяких одежд, рук, манер и пальчиков. Главное – качество чая и знания, какие температуры выдерживать. Должен быть навык чайного мастера, иначе можно перезаварить чай, он будет горчить. 

– Чай заказываете в Китае? 

– В России сейчас уже можно, привозят. Просто надо знать места. Я перешел недавно на тайваньский чай Габа, он стал популярен. Всегда популярны улунские чаи, пуэр. Но мне больше нравится красный чай со вкусом личи, пью его много лет. 

– Вы говорили, что каждому человеку нужно хоть раз побывать в Тибете. Объясните. 

– Я имел в виду, что жизненные ценности становятся другими. Когда я вернулся домой, понял, как здорово, что живу в России. Что у меня есть удобства, ванна, друзья и так далее. Нет таких тяжелых условий. Там высота 3600 метров, очень тяжело дышится. Все, кто приезжают, сталкиваются с этой проблемой. 

Интересно и в плане развития: узнать, откуда взялся буддизм, понять мифические истории. Почему Гитлер там пытался найти Шамбалу (мифическая страна, которая упоминается в древних текстах – Sports.ru), почему пытался найти смерть. Загадочная гора Кайлас, вокруг которой нужно сделать кору, и тебе придет просветление. Считается, что если 108 раз обойдешь Кайлас, чего-то достигнешь. 

Просто все это интересно. Когда видишь монахов, которые каждое утро будят тебя. Как они делают кору вокруг дворца Потала, где жил Далай-лама. Осознаешь свою жизнь. Ценишь, что у тебя есть. 

– А полететь в Африку как решились? 

– Если не брать Тунис, то я был там один раз – в ЮАР. У нас играл Джейкоб Лекхето, и я был единственным, кто слетал к нему в гости. Но поездка была составлена сложнее. В Лондоне играли против «Арсенала», сразу после улетели в Кейптаун: очень запомнилась Столовая гора, где сидел Нельсон Мандела. Потом поехали в Йоханнесбург, затем в Сан-Сити и на водопад Виктория в Замбии. 

Лекхето жил в деревне рядом с Йоханнесбургом. Приехал на машине, отвез нас в деревню. Там было много темнокожих людей, которые на нас косо смотрели: откуда вы тут вообще взялись? Только благодаря Лекхето нам было не страшно. Познакомились с его мамой, она была очень рада, что из России до них кто-то доехал. Была его жена, много братьев и сестер. Я так понял, что на нем все держалось, он всем помогал. 

– Прямо перед вами в тех местах был Михаил Ходорковский? Вы говорили, что он убил льва. 

– Да, я как-то давал интервью и сказал об этом, а он потом в твиттере написал: «Узнал, что был в Африке и убил льва. Занятно». Он как бы и не отрицал, и не признавался. Может, ему не хотелось, чтобы люди знали о таком. 

Сам я Ходорковского не видел, но мне сказал об этом гид. 

– Интересно, сколько стоит охота на льва. 

– В 2002-м, чтобы убить зверя из большой пятерки, нужно было заплатить около 50 тысяч долларов. 

– Вы бы смогли убить льва?

– Наверное, нет. Мне даже такая мысль в голову не приходила. Помню, когда поехали на Сафари, на нас вышел слон – это так впечатляет, даже страшно. Гуляли пантеры, тигры. Нужно быть бесстрашным человеком, чтобы один на один сразиться с кем-то из них. 

– По России любите путешествовать? 

– Да, и работа такая была: Астрахань, Екатеринбург, Элиста… Важно, кто тебя встречает и кто показывает места. Когда играли в Элисте, показали Сити-Чесс – шахматную деревню, где проводился чемпионат мира. В Элисте еще самый большой буддистский храм Европы – очень красивый. Наверху специальные комнаты для Далай-ламы. Мне удалось увидеть, как монахи строят мандалу (графическое изображение тантрического учения – Sports.ru) – очень необычно. После Тибета невероятно понравилось. 

В России очень красивая природа, можно поехать на тот же Алтай – там замечательно.

– Видите разницу между путешествиями по Европе и США и путешествиями по России? 

– Возможно, в инфраструктуре, дорогах. Нас почему-то все время тянет за границу, но в России тоже очень много хороших мест. Помню, друг меня затащил в Нягань, рядом с Ханты-Мансийском – тоже очень хорошо. Или можно поехать в Северодвинск, где подводные лодки – это тоже незабываемо. Волгоград, Великий Новгород, Псков, Нижний Новгород – очень красивые города. 

Музыка. Съездил на 17 концертов любимой китайской пианистки и научился играть на фортепиано «Вальс цветов» Чайковского 

– Вы родились в Петербурге. В каком районе жили? 

– В Московском. Это был намек на то, что я в Москву перееду. От Московского до Парка победы почти ни одного нового дома не построили – сталинские и хрущевские. Спустя 40 лет ничего не изменилось, это очень приятно. 

– Вы в сталинке росли? 

– Нет, у нас был 5-этажный хрущевский дом. 

– Архитектура Петербурга как-то повлияла на вас? Я пытаюсь понять, как вы пришли к увлечению музыкой и театром. 

– Не знаю, честно говоря. Когда жил в Петербурге, в Мариинский театр не ходил, а сейчас часто приезжаю. 

Вообще в Петербурге принята какая-то особая культура: нужно знать историю города, ходить в театры. Даже Игорь Корнелюк пел: «Вот билет на балет, а на трамвай билета нет». У меня мама, например, ходила на балет. Это, наверное, характеризует петербуржцев. 

– Чем ваши родители занимались? 

– Мама была инженером вычислительной техники. А папа давно погиб, он был моряком. 

– Это объясняет, почему вы поступили в Институт инженеров водного транспорта. 

– Ну, это не объясняет, просто так сложилось. Я окончил школу без троек, посчитал, что умный, и подумал: зачем буду поступать на спортивный факультет в [университет имени] Лесгафта, хочу серьезную профессию. Учился на инженера-проектировщика энергетических установок. Какой-то был случайный выбор. Четыре друга, которые вместе играли в одной команде, пошли и поступили. Просто за компанию. 

Потом все равно жизнь с футболом связал. Кстати, на меня обратили внимание после чемпионата институтов, где мы заняли призовое место. Я был воспитанником зенитовской школы, но после турнира попал в петербургский «Локомотив». Обычно ребят уже в 16 лет разбирали, а мне было 19. 

– Сейчас сможете начертить водное судно или деталь? 

– Мы чертили краны в разрезе, небольшие детали. Память чертежника у меня осталась. Если вижу какой-то план квартиры, могу на бумаге начертить, где и что находится – в нормальном масштабе. Навык есть, но некоторые вещи мне тяжело давались: сопротивление материалов, где нужно было высчитывать формулы, какая должна быть нагрузка. 

Но было интересно чертить, математику тоже хорошо знал. 

– Ходили на кружки, помимо футбола? 

– Ничего творческого не было, параллельно занимался греко-римской борьбой. В понедельник, среду и пятницу ходил на футбол, а во вторник, четверг и субботу – на борьбу. Потом бросил в пользу футбола. 

– Вы играете на фортепиано. Почему именно этот инструмент? 

– Я не особо играю, просто один раз пытался выучить «Вальс цветов» Чайковского. Одной рукой быстро выучил, а вторую было сложно добавить. Зато когда ты что-то пробуешь, понимаешь, насколько это сложно. Приходя на фортепианный концерт, по-другому ощущаешь музыку. Понимаешь, как идут ноты, поражаешься, как их можно запомнить и играть 40 минут подряд. Каждый пианист играет без нот. Тот же Рахманинов: считалась, что у него феноменальная память, мог услышать мелодию один раз, а потом сыграть ее на фортепиано. Уникальные люди. 

Когда я сам что-то пробую, начинаю ценить это больше, смотрю другими глазами. Помню, так же было с латиноамериканскими танцами, на которые я ходил. Пытался выучить румбу, а потом попал в Кремль на турнир – был под впечатлением. Это так сложно, а пары двигались идеально в такт.

– Ваши любимые композиторы? 

– Номер один – Рахманинов. У него столько боли, тоски, любви к родине. Вообще очень люблю русских композиторов. Считаю, пока ты не знаешь свою историю, зачем браться за другую. По этой же причине стараюсь читать наших писателей. Чувствую их настроения – Достоевского, Куприна, Чехова. Чехов в «Чайке» столько образов описал, что каждый в этом мире может найти сравнение с собой. Не только с мамой Треплева, но и с Тригориным, Шамраевым, Машей. Я считаю, наша литература самая лучшая. Как и композиторы. 

– Можете в паре тезисов объяснить, чем отличается музыка Рахманинова, Прокофьева и Чайковского? 

– Мне кажется, русская музыка похожа, сильно отличается от иностранной. У нас войны, горе, боль, эмиграция. Эмоциональные скачки и волны: то грустно, потом цунами. Вроде одна мелодия, но нет однотипности, все очень по-разному. Понимаешь, что русская душа пережила очень много потрясений. 

Из иностранных мне нравятся Бетховен, Шопен, Моцарт. Бах не такой креативный. А Моцарт для меня более стабилен. Чайковский, мне кажется, похож на Моцарта – у них как-то все идеально, размеренно. Музыка Чайковского, наверное, ложится на любой балет. 

Могу иностранцев послушать, но восторга не испытываю. А Прокофьева, Рахманинова и Стравинского слушаю с удовольствием. 

– Пробовали слушать современных? Например, Кирилла Рихтера, Александра Маноцкова.

– Что-то попадается, но в основном слушаю классиков. Из более позднего – Шостаковича, Таривердиева, Бабаджаняна. У них прекрасная музыка. 

– Вы рассказывали, что у вас есть любимая пианистка – китаянка Юджа Ванг. Ездите на концерты? 

– Конечно, я слетал на 17 концертов. 

– 17 концертов?!

– За шесть лет. В марте в Амстердаме как раз хотел на ее концерт. Летал на нее в Милан, Женеву – много где был. На мой взгляд, лучше никто не играет. Но это мое мнение. 

– Чем нравится исполнение? 

– Во-первых, она очень четко играет, у нее нет смазанных нот, идеально попадает. Есть свой ритм, она чувствует каждого композитора, любит исполнять русских – а это очень сложно. Того же Скрябина играет не каждый пианист, у него очень сложный набор нот. В России Ванг играла Второй концерт Чайковского, хотя почти все играют первый концерт. Второй посложнее. 

Да, еще у нее правильная спина, руки, головой не трясет. Некоторых смущает, что она надевает короткие платья, но, мне кажется, это ничего не значит. Ее ритм, звук, громкость… Она любит громкие перепады. Если девушек спросить, им, возможно, больше нравятся исполнители-мужчины. Тот же Мацуев – у него великолепная техника. Но у меня другой фаворит. 

Если исключить Юджу Ванг, то я люблю Ван Клиберна. Не зря ему министр культуры Фурцева, которую называли Екатериной III , дала премию Чайковского. Великий исполнитель. Из нынешнего поколения еще нравится Марта Аргерих. Взрослая женщина, прикольно играет. 

– Я недавно разговаривал с Валерием Непомнящим, и он сказал, что в 76 лет понял: музыку, оказывается, нужно уметь слушать. Вы умеете? 

– Может, в 76 лет уже нужно особенно слушать. У меня есть принципы – очень важно визуально ощущать. Я должен не только слышать ноты, но и видеть, как их играют. Всегда стараюсь покупать билеты так, чтобы были видны руки пианиста. Не могу без этого. Сижу с левой стороны, чтобы видеть руки. 

Интересно наблюдать за всеми исполнителями: виолончель, первая скрипка и так далее. Даже трубы. В первом концерте Шостаковича идеальное сочетание фортепиано и трубы. Важно следить за дирижером, у нас много прекрасных – и Юрий Башмет, и Валерий Гергиев. Я иногда удивляюсь их феноменальной памяти, когда дирижер выходит без партитуры, и начинает работать. 

В прошлом году Юджа Ванг выступала в Юрмале, играла 5 частей Берлиоза. Был израильский оркестр, известный дирижер Зубин Мета. И он дирижировал эти 5 частей просто по памяти. Одно дело – ты знаешь ноты своего инструмента. А когда всего оркестра – меня это поражает. Фантастика. 

– Слушая классическую музыку, можете заплакать? 

– Конечно. Мне кажется, на Втором концерте Рахманинова любой заплачет. 

– Вы рассказывали: «На день рождения девушки разучил мелодию Чайковского и сыграл. Это было неожиданно для нее. Но не оценила». Как такое можно не оценить? 

– Не то чтобы не оценила, была удивлена. Я пришел в гости, сел за рояль и сыграл. Наверное, для девушек не это важно, а какой-то другой существенный подарок. Она оценила другой подарок. В день рождения все ждут внимания, наверное. 

– Вы за роялем – разве не внимание? 

– Наверное, это даже мне было больше приятно. Знакомый учитель говорил: я за символическую сумму буду тебя учить играть на фортепиано, мне просто интересно, сможет ли футболист хоть что-нибудь сыграть. 

– Дома у вас какая музыка обычно звучит? Классическая или современная? 

– Я меломан, в прошлому году ходил на концерт Кристины Агилеры, летал на Лару Фабиан, Мадонну. Нравится рок: ездил на Брайана Ферри, в свое время очень много слушал Фредди Меркьюри. 

Мне нравятся люди, которые делают качественный продукт. Когда последний раз был в Америке, хотел сходить на Леди Гагу. У нее было очень крутое шоу в Лас-Вегасе. Но не было возможности, билеты дорогие. Хотел еще съездить на Лиама Галлахера из группы Oasis, но тоже пока не удалось. 

Живой концерт – это совсем другое, попсовая музыка иначе воспринимается. Потом включишь ее в машине – и не сможешь слушать. 

– Как ведете себя на концертах? Спокойно слушаете или прыгаете, танцуете? 

– Сейчас больше спокойно, хотя иногда можно подвигаться. Но я не иду в толпу, стараюсь выбирать места, чтобы было комфортно. Прошли времена, когда я был в толпе на концертах «Алисы» и «Бригады С». 

– А сейчас кого из наших слушаете? 

– Ходил на «Ленинград», на «Земфиру», на «Чайф», на группу «Серьга». Ну, то поколение: Гарик Сукачев, «Наутилус Помпилиус», Скляр из группы «Ва Банкъ». Ходил на концерт Виктории Черенцовой – тоже понравилось, очень хорошие тексты. 

– Для вас важен текст? 

– Думаю, да. Когда слушаю «Жестокий романс», и там слова Беллы Ахмадулиной «А напоследок я скажу…» – они о чем-то говорят ведь, правильно? Она их написала Нагибину, выстраивается в голове цепочка, почему она так написала. Слова многое передают. Важно, как они поставлены. 

– Предположим, завтра в Эквадоре пройдет концерт. Кто там должен выступить, чтобы вы все бросили и полетели? 

– Из последнего – мне очень хотелось на Леди Гагу. Может, Bon Jovi, Red Hot Chili Peppers, Бруно Марс. Люди, которые зажигают энергетикой. 

Если вернуть прошлое, я бы с удовольствием сходил на Виктора Цоя, потому что вырос на его песнях. И на Фредди Меркьюри. 

Кстати, люблю смотреть шоу в финале Супербоула: Coldplay, Дженнифер Лопес, Шакира. Для меня знак: если человек был на Супербоуле, надо идти на его концерт. Хотя на Дженнифер Лопес я был – в Праге и в Москве. Понравилось.

Театр. Предпочитает классические постановки, уважает Кирилла Серебренникова, но не понимает Богомолова 

– Когда вы последний раз были в театре? Что смотрели? 

– Вроде бы весной, что точно смотрел – не помню. Я люблю спектакли Юрия Бутусова, смотрел много раз. В театре Пушкина ходил на «Доброго человека из Сезуана», «Барабаны в ночи» – по Брехту. В театре Вахтангова смотрел «Бег» и «Пер Гюнт» – по Ибсену. «Человек из рыбы» – прекрасный спектакль в МХТ. 

Еще у нас есть отличный постановщик Дмитрий Крымов. В МХТ он сейчас поставил «Сережу» по «Анне Карениной». У него есть школа драматического искусства на Сухаревской [улице], где тоже много спектаклей – очень классные. У него своеобразное видение, с другой стороны смотришь на героев, но нет пошлости, правильные тексты. В сравнении с Богомоловым мне они нравятся больше. Его тексты, наверное, для нынешнего поколения, которое любит какую-то пошлость. 

– Но вы ходили на Богомолова? 

– Мне же интересно, как это все преподносится и выглядит. Должен с чем-то сравнивать. И когда кто-то обсуждает, я же должен свое мнение иметь. 

– Совсем не понравилось? 

– Не мое, наверное. 

– Были в «Гоголь-центре»? 

– Да, ходил на несколько постановок, но не могу сказать, что меня туда тянет. Спокойно отношусь. Мне нравятся у Кирилла Серебренникова старые постановки в том же МХТ – «Зойкина квартира», «Фигаро». А в «Гоголь-центре» другое направление, не могу сказать, что я в огромном восторге. 

– Кирилл Серебренников – талантливый человек? 

– Думаю, да. Его любят артисты, он нашел своего зрителя. 

Но Бутусов и Крымов нравятся больше. Бутусов поставил «Бесприданницу» так, что там присутствует матч чемпионата Европы по футболу с голосом Черданцева – и это не портит спектакль. Наоборот, придает что-то необычное. А бывает, режиссеры используют какие-то элементы, искажающие суть. 

– У нас любят запрещать непривычные постановки. Это правильно? 

– Мне кажется, цензура какая-то должна быть. Разрешать все, наверное, неправильно. 

– Зритель ведь сам выберет, что ему хочется смотреть, а что нет. На плохой спектакль просто не будут ходить. 

– Мне сложно сказать, я не настаиваю. Иногда можно мат услышать со сцены, кто-то раздевается догола – бывает чересчур. Или кого-то высмеивать или ругать в жесткой форме – тоже неправильно. 

– Балет или опера? 

– Балет. На оперу я хожу, чтобы знать, что происходит. Мне нравятся голоса, арии, но балет ближе. Артисты балета – как футболисты. Они с утра до вечера на тренировках, репетициях. Им очень тяжело физически, и я их хорошо понимаю. 

Танцевать под классическую музыку и передавать суть произведения – не так просто. Я смотрел все премьеры балета [Бориса] Эйфмана за последние лет 6-7. У него свое видение, не совсем классические танцы, но удается передать суть произведения. По крайней мере, он всех артистов заставляет читать произведение, чтобы они понимали, что танцуют. Если это Up & Down, все читают «Ночь нежна» Фицджеральда, а потом сходят с ума на сцене, это все очень правдиво. 

Классический балет мне тоже нравится. Недавно ходил на «Спящую красавицу» в Питере – это великолепно, я считаю. И постановка, и костюмы – все шикарно. 

– Я общался с парой ваших бывших партнеров, и они сказали: у Сенникова много знакомых в светских кругах. Это правда? 

– Периодически могу с кем-то увидеться, есть знакомые артисты. Мы не друзья, но пообщаемся, если пересечемся. 

– Один-два примера. 

– Помню, с Игорем Золотовицким общались, когда были на канале «Дождь». Сидели как-то с Дмитрием Певцовым и Ольгой Дроздовой. С Денисом Мацуевым виделись, перекинулись парой слов о музыке и футболе. Мне кажется, им интересно, что футболист поддерживает такие темы. 

– В 2012-м вы сделали портрет Фабио Капелло в стиле Энди Уорхола, который продали за 6500 долларов. Это фотоколлаж? 

– Да, чтобы получился его стиль. Меня попросили что-то сделать для благотворительного аукциона, подумал, что можно нанести на холст фотографию Капелло. Потом я ее разукрасил в цвета «Локомотива», получилось необычно. Заняло прилично времени, единственное – не стал ничем зарисовывать руку на груди. 

Потом бывшая жена поехала в место, где собиралась сборная, и сам Капелло расписался на портрете. Это и придало стоимость лоту. Капелло был удивлен, увидев такой портрет, но расписался.

– Почему именно Уорхол? 

– Потому что по-другому никак не мог нарисовать 😆 Что еще я могу? Домик, солнышко, дорожку? 

– Он пришел вам в голову, многие и не знают, кто это. 

– Может быть. У него своеобразное искусство, это интересно. Больше я ничего не рисовал, хотя просили: можете Криштиану Роналду нарисовать? А я говорю: для чего? 

Зато у меня одна картина – и так дорого продал. Уже не хочу уровень ниже опускать 😁

– Любите живопись? 

– Не особо, отношусь спокойно. Для кого-то картины говорят о чем-то, а я футболист, мне важна динамика. В картинах ее нет. Оркестр, игра на фортепиано, балет – это движение. 

Но что-то мне нравится, могу рассказать, что я вижу в картине. Врубель мне нравится, Караваджо. Важно, как тебе расскажут о картинах. Помню, был в Пушкинском музее на выставке Караваджо, там экскурсовод так рассказал про жизнь Караваджо, как он рисовал, чего хотел – это было очень интересно. 

Книги. В восторге от теневого романа Достоевского, планирует почитать Улицкую и Водолазкина. Любит поэзию Серебряного века и шестидесятников 

– Много читали, когда были футболистом? 

– Нет, было много спортивных журналов и газет, тот же «Спорт-Экспресс». Хотелось читать что-то легкое, не углубляться. Читал какие-то детективы, глянцевые журналы. Не только Playboy, еще автомобильные. Мозг забит футболом. Может, был молодой.

– В «Локомотиве» был игрок или тренер, который много читал? 

– Сергей Овчинников всегда много читал, с ним было интересно поговорить о жизни, о людях. Читал что-то серьезное, но что точно – уже не скажу. 

– Как относитесь к электронным книгам?

– Не могу их читать, глаза не воспринимают экран. Книгу хочется ощущать, переворачивать страницы. 

Сейчас много читал рассказы Набокова. Потом Достоевского, Тургенева, Куприна. Вот купил Улицкую из современных. 

Планирую перечитать Толстого, все-таки нужно знать не только «Крейцерову сонату». Надо перечитать «Анну Каренину» – может, изменится взгляд. Кто-то ее жалеет, кто-то наоборот. 

– Последняя книга, которая на вас произвела особое впечатление? 

– Вот как раз рассказы Набокова: «Король, дама, валет», «Машенька». Еще мне почему-то запомнился роман Достоевского «Неточка Незванова». Не очень известное произведение, но вдруг мне попалось, и я был потрясен. Не так много страниц, но очень насыщенно. Советую прочитать, интересно. 

– Вы сказали про Улицкую. Кого-то еще из современных пробовали? 

– Все рекомендуют Водолазкина, доберусь до него. Но я потихоньку перехожу. Мне сначала нужно закончить с нашей историей, понять основу нашей литературы. Есть же какие-то произведения, которые русский человек должен знать наизусть: допустим, «Анну Каренину», «Преступление и наказание», «Поединок», «Вишневый сад», «Три сестры», «Чайку». 

Потом можно прочитать иностранную классику: «Гамлета», «Ромео и Джульетту», «Леди Макбет». То есть сначала создать литератературную основу, а уже потом добавлять и пробовать что-то новое. Если ты этой основы не знаешь, то с чем сравнивать современника? 

Но это я так считаю. Не навязываю точку зрения, у каждого свой выбор. Я очень часто читаю книги, которые мне рекомендуют. 

– Вы прочитали «Братьев Карамазовых» после поездки в Старую Руссу, где Достоевский и написал книгу. Есть еще такие примеры? 

– У меня так было со спектаклями. За два месяца купил билеты на «Мастера и Маргариту» – и начал книгу. Успел дочитать и пошел на спектакль – прямо идеально, было очень круто. Теперь я часто так делаю, стараюсь подготовиться, чтобы было понятнее. Так легче во время спектакля развивать в голове мысль, делать выводы. 

– Стихи читаете? 

– Проза мне ближе, потому что она развернутая, там больше глубины. Но стихи тоже читаю. Люблю поэзию Серебряного века. Или шестидесятников – Ахмадулину, Евтушенко, Рождественского, Вознесенского. 

– А что ближе?

– Наверное, Серебряный век. Там есть очень мощные вещи. Вроде Ахматова сказала: будущее оставляет след задолго до того, как свершится. 

У шестидесятников больше стихов про власть, про общество. Но мне понравилось, как Ахмадулина сказала, что бывает сначала вторая и третья любовь, а только потом первая. По-моему, это было про ее последнего мужа Бориса Мессерера. 

– Как здорово: в прошлом году я разговаривал с Алексеем Смертиным, и он цитировал Бродского. Теперь вы цитируете Ахматову и Ахмадулину. 

– Давайте еще скажу, какой великий Чехов. Его фраза «Так хорошо, что даже совестно» – это прекрасно. 

*** 

– Вы говорили, что когда знакомитесь с девушкой, в первую очередь обращаете внимание на ее ум. Да ладно? 

– Я все время шучу, что когда мужчина молодой, он смотрит на девушку снизу-вверх. А после 30 – сверху-вниз. Мне сейчас важно, о чем с человеком говорить. Невозможно быть с девушкой только потому, что она очень красивая. 

Хочется говорить с девушкой, обсудить тот же спектакль. Услышать не просто «было хорошо», а узнать, что именно понравилось, что она думает обо всем, что увидела. 

– Какими качествами должен обладать человек, с которым вы можете подружиться? 

– Мы не всегда выбираем друзей по каким-то качествам. Необязательно человек должен быть эрудированный и очень умный. Не надо постоянно говорить с ним о Бунине, просто должно быть интересно. Тем и направлений много. Мне даже нравится, когда в одной компании очень разные люди. Хочется, чтобы было позитивно и по-доброму. 

– А с каким человеком точно не сможете общаться? 

– Бывают люди, которые вечно в работе, загруженные и все время расстраиваются, из-за чего-то переживают. Мне с такими людьми очень сложно.

– Вы говорили, что не хотите, чтобы сын пропадал в айпаде, пусть лучше «узнает мир, собирает ягоды, сажает лук, картошку, поливает цветы». Так и воспитываете? 

– Он сам такой по натуре, любит пойти на речку, в лес. Бывает, он оставляет телефон – и все. Не как мы – везде телефон берем с собой. Я рад, что у него детство проходит в общении с природой, людьми. Он очень любит собак и кошек. Но, конечно, в будущем телефон его больше заинтересует. Я этого не боюсь. Ругать не буду, лучше примером показывать. 

– Вам 44 года, впереди еще большая часть жизни. Что от нее хотите? 

– Хочется, чтобы ребенок вырос и выучился. Хочется создать новую семью. Чтобы с работой была стабильность. Чтобы родственники были здоровы и ни в чем не нуждались. Чтобы не было войны, передряг. В общем, хочется всего, что хочет каждый человек. 

Другие интервью Вадима Кораблева:

Летаем по миру с Непомнящим: работал без воды в Камеруне, запретил бить игроков в Корее и отказался от миллиона долларов в США

Он руководил Трибуной Sports.ru, а теперь украсил главный сериал года – с Горбачевой и Лапенко. Разговор о том, как несколько раз перевернуть жизнь

«Строят компании олигархов из ближнего круга». Интервью с нашим главным спортивным архитектором – про проблемы стадионов ЧМ и упрощение «Газпром Арены»

Фото: instagram.com/sennikov17

logoДмитрий Сенников
logoСергей Овчинников
logoпремьер-лига Россия
logoЛокомотив
logoСборная России по футболу